Ленц задумался на пару секунд, взвешивая варианты.

— Ты прав, доппель, — твердо сказал он. — Это единственный шанс.

Пулемет тем временем умолк — закончились патроны. По занятым перезарядкой салазаристоам снова ударили псионики Элфорда, а также немногие уцелевшие стрелки. Расчет погиб на месте, но его сразу же заменили сотоварищи, а псионики-салазаристы поптыались отразить атаку ментально. О ходе этой незримой битвы Мартынов мог догадываться, ориентируясь на собственную головную боль.

Пожертвовав полудесятком убитых и раненых, пулемет все-таки перезарядили, и пули снова ударили по разбитой, засыпанной песком и осколками лестнице. Сторонники Элфорда почти все убрались из сектора обстрела, но их положение становилось критическим — отступление на верхние этажи дворца преграждали бронированные двери, предусмотрительно запертые чиновниками дворца изнути.

— Открыть проход! — приказал сержант, и двое супервиро, пользуясь излучателями как резаками, занялись взломом.

Металл плавился, пластиковый наполнитель двери горел. Дым и вонь наполняли пространство. Вечерний ветер врывался сквозь разбитый витраж и разгонял ядовитые испарения по ярусу.

Анисимов кашлял и тряс прикрытой шлемом головой.

— Роберт Павлович, я больше так не могу. У меня астма.

— Все, уходим.

… За минуту до бегства Мартынов успел увидеть нечто необыкновенное.

Супервиро Элфорда вернулись с подкреплением, которое состояло не из людей, а из боевых роботов-пауков. Нечувствительные к боли, лишенные инстинкта самосохранения, машины бросились в атаку по приказу израненого сержанта. Пулеметные очереди разламывали роботов на части. Их конечности и ошметки электроники смешивались на ступенях с кровью сверхлюдей. Несмотря на потери, пауки смели прикрытие пулемета, растоптали стрелков и принялись методично расправляться с врагами.

Дальнейшие события Мартынов не наблюдал. Он вслед за Ленцем и Димой прыгнул во двор с пятиметровой высоты. Хрустнули под сапогами осколки витража. Экзоскелеты брони компенсировали удар. Людей здесь не было, лишь разбитые пулями статуи валялись на истоптанных газонах. Развороченный портал главных ворот зиял черной дырой даже в полумраке позднего вечера.

Ленц сверился с картой.

— Кабинет Элфорда вот здесь, идти недалеко, но не факт, что ублюдок сейчас там.

— На нижних ярусах его точно нет.

— А где Салазар?

— Я слышал переговоры супервиро, вроде бы, он сейчас на пустошах с колонной бронетехники, идут с какой-то базы на Оклатеро.

— Понятно. Салазар не в городе, и откроют ли ему ворота — большой вопрос.

— Пауки ему откроют.

… По другую сторону портала тьма сгустилась и пришлось включить фонари. В конус света попал плакат со вполне узнаваемым портретом в фас и профиль.

«Разыскивается Роберт Ленц, государственного преступник, обвиняется в распространении контрпропаганды, грабеже складов и отранизации мятежа. Примерный возраст — сорок пять лет, волосы русые, нос прямой, глаза голубые. Доставить живым или мертвым, вознаграждение — десять доз сыворотки антиферо»

— Хорошее описание, я прямо-таки взрыднул, — заметил старлей.

— Сорвать эту хрень, Роберт Павлович?

— Оставь, Дима. А, впрочем… Отдели-ка ее от стены аккуратно и не порви. Возьмем с собой. И вообще, у меня есть план. Он, конечно, не оригинальный, но в отсутствии других сойдет.

Ленц принялся снимать броню и боевой комбинезон. Избавившись от военной одежды, он снял и поддетый под нее «аристократический» пиджак, остался в рубашке и потрепанных, и порванных на левом олене брюках.

— Димка, возьми шнурок от берца, свяжи мне руки. Не туго только, легкой петелькой.

— Зачем?

— Как зачем? Не тупи. Я — государственный преступник Ленц, пойманный на организации сегодняшнего мятежа. Вы — лояльные солдаты Элфорда, ведете меня, чтобы сдать и получить щедрую награду.

— Да ну, Роберт Павлович, никто не поверит, что вы вписались за салазаристов.

— После сегоняшний пси-ударов, у всех, кто еще остался во дворце, не мозги, а каша. Поверят любому позитиву, а мой арест — позитив. Давайте-давайте, парни, шевелитесь, пока есть такая возможность.

Ленц зачерпнул с пола немного грязи и нарисовал на собственном лице некое подобие синяка, а потом вытер грязные руки о волосы и нарочно прикусил губу до крови.

— Сойдет, — предположил он. — Или синяк настоящий поставить?

— Не надо переигрывать, старлей.

Мартынов всматривался в полумрак дворца. Там уже стучали тяжелые солдатские ботинки.

— Стой, кто идет! Назови пароль! — Произнес сиплый голос на эсперанто.

— Персисто!

— Проходи. Эй, кто это у вас?

— Арестованный, — охотно отозвался Анисимов. — Взяли тепленьким и хотим получить свою награду. Вот ориентировка.

Супервиро принял плакат, поднес его к лицевому щитку и беглым взглядом оценил сходство.

— Вам, парни, крупно повезло, аж завидую, — сказал он восхищенно. — Только не дайте себя надуть и украсть премию, идите прямо к Главному.

— А нас пропустят?

— Могу проводить и провести, но не задарма. За три дозы сыворотки из вашего куша.

— Ничего себе расценка! Одна доза.

— Ладно две. И это выгодная для вас сделка.

Анисимов еще поторговался для вида, а потом согласился. Ленц молчал, нарочито бессильно свесив голову на грудь. Мартынов только кивал и поддакивал.

Дальше они двинулись вчетвером, по разгромленным и загаженным коридорам дворца, под звуки боя, который все до сих пор продолжался на нижнем ярусе.

На холодном камне, лишенный сознания, лежал капитан Сибирцев.

— Сергей Геннадьевич!

Мужчина не ответил и и не пришел в себя. От земного Сергея Сибирцева он все-таки отличался — чуть более светлая кожа, чуть более волнистые волосы. Женька убрала излучатель за пояс, приподняла неподвижное веко человека, проверила зрачок, прижала надглазничный нерв, чтобы проверить реакцию на боль.

— Доктор, помогите посмотреть симптом Кернинга.

— Чего-чего?

— Нужно согнуть ему ногу в бедре, а потом разогнуть колено.

— А, это… у нас оно называется иначе. Сейчас, помогу…

Ливнев сбросил с пациента покрывало и остановился, удивленный. Из каменного ложа в кожу пациента уходил пучок кабелей и трубок. Они пронзали кожу в области таза, позвоночника и затылка, рук и ног, легких и живота.

— Не знаю, кто такое имплантировал, но жестко. Это точно не я. Сделало видимо, давно. Сложная работа. Оставьте пациента, Джинни. И так все понятно, под этой плитой машина, и с ней он соединен намертво.

— Какое изуверство! Зачем все это?

— Спросите саму себя как врача.

— Его жизнь поддерживают, чтобы забирать кровь.

— Бинго! Вывод правильный, но не сжигайте меня взглядом. Клянусь — я даже не знал про такие эксперименты.

— Его нужно освободить и оказать помощь.

— Боюсь, уже не получится без сложной хирургии. Кстати, этот человек вам знаком? Знаком ведь, по глазам вижу.

— Не он, но его доппельгангер. Наш командир на «Алкононсте», капитан Сибирцев.

— Вот оно, значит, как… — Ливнев задумался. — Ваша версия Сибирцева имела биологические модификации, мутации или другие странные свойства?

— Повышенную выживаемость, даже лучше, чем у ваших супервиро. Его кровь мы использовали, чтобы сделать экспериментальный препарат. Пробовали лечить таким способом феро, но как раз против феро — без особого успеха. Возможно, имей мы больше времени…

— Вот вам и разгадка загадки. Кровь этого Сибирцева идет на создание сыворотки. Болезнь эта сыворотка не излечивает, но жизнь пациентам продляет. Сколько крови из него выкачивают — не скажу, но ее точно не хватает на всех. Странно, что человек продержался целых десять лет. Наверное, помогла мутация, даже мышцы до сих пор в приличном состоянии.

— За ним нужен уход.

— Самый простой. Его моют раствором. Питание машина закачивает внутривенно. Получается — Элфорд сам обслуживал установку, сам же забирал субстанцию.