— Ерунда. Скажи Рыси, что она не виновата.

— Слушай, а мой доппельгангер на Теро есть?

— Не видела. Нету.

— Ну и слава богу, нам такой умный противник ни к чему. А у Феникса доппельгангер есть?

— Может быть, где-нибудь на «Алконосте»…

— А еще один доппельгангер Мартынова?

— Был. Его убили.

— Ой… — прости, дорогая прости… Я такая неосторожная, ляпнула, не подумав.

Ингуся огорчилась, выражение ее совершенного лица превратилось в гримасу расстроенного ребенка. Женька не обиделась, все ее эмоции словно замерзли — так мерзнет хрупкий лед на лужах в холодном ноябре.

— Ладно, поправляйся, Оса, — сказал Феникс напоследок. — Помни, мы — твои друзья, и мы всегда с тобой.

Сибирцева мучила полуночная бессонница. Поначалу он разделся и лег на койку в своей капитанской каюте, однако не получилось даже слегка задремать. В конце концов капитан «Алконоста» снова оделся и устроился в кресле рядом с виртуальным иллюминатором. Красный карлик источал блекло-розовый свет. Звезды и туманности заполонили черное небо.

— Что, трудно? — спросил Сибирцев-старший из браслета.

— Трудно, батя.

— Хорошо хоть, что девчонка вернулась. Людей, сынок, иногда теряют, это обычный порядок вещей. Техников уже хоронили, пилота и десантников хоронили, Роберта вон, и то схоронили. Да и я, сам понимаешь, давно уже мертвый мужик. Даже тебя взрослым не видел.

— Знаю.

— Ты бойню на Теро одобрил, ладно, понимаю — чувство вины из-за того парня-аргентинца, из-за девчонки, из-за Ленца, который там еще жив. Акция, скорее всего, провалится, опять кого-нибудь похоронишь.

— Батя, не трави душу.

— Ладно, не буду. Но ты понимаешь, что случится на Земле? Молчишь? Ну так я скажу — тебя ждет трибунал. За нарушение семнадцатой, мать ее, директивы. За вооруженное нападение на инопланетников без приказа Центра.

— Земля сейчас далеко.

— Далеко — не далеко… Натворив дел, ты вернешься на Землю и за все ответишь, или умрешь здесь. Выбор у тебя, Серега, не богатый. Как там в твоих любимых стихах?

О, капитан! Мой капитан! Все страхи за кормой.

Невзгоды выдержал корабль, и главный приз с тобой.

…

Но сердце! Сердце, капитан!

Кровавою струей

Полита палуба. И ты

Холодный, неживой.

[Уолт Уитмен, перевод Е. Долговой]

— Хватит!

Выключить браслет не удалось — батя продолжал бубнить предостережения. Тогда Сибирцев сорвал гаджет с руки, сковырнул капитанским кортиком заглушку и вытащил блок питания.

— Сдавайся, — ледяным тоном приказал молодой терайа. — достань пистолет, аккуратно положи его на пол, держи руки на виду…

Парень держался высокомерно, внешне словно сошел с картинки — новый, с иголочки летный мундир, красиво подстриженные волосы, золотое кольцо-печатка на среднем пальце. Физически признаки супервиро тоже имелись, однако ненавязчиво — чуть резкая линия лба, слегка «искристые» глаза. Подкрепление у псионика не просматривалось, Зал Прибытия оставался пустым.

«Да ну их всех к черту, надоели». Мартынов выполнил первую половину приказания, вынул пистолет, слегка склонился, но оружие не положил, а выстрелил, целясь парню по ногам.

Пуля попала в бедро, но супервиро не упал, он даже не дрогнул и не поморщился, хотя струйка крови брызнула на затоптанный бетон. Ответный выстрел последовал мгновенно и пришелся в пистолет. Металл так раскалился, что Мартынов швырнул бесполезное оружие и затряс обожженной рукой.

— Я же сказал — ладони на виду, — презрительно бросил супервиро. — Еще раз дернешься — сожгу предплечье. А вот насмерть не убью, даже не надейся.

«Может, использовать преимущество в весе, сбить на сопляка с ног, да и будь что будет? Хотя… Он тощий только с виду. Тут физическая модификация высшего уровня».

Правая ладонь Мартынова уже покрылась пузырями. Понадеявшись на экзоскелет, он рывком сократил расстояние и попытался достать супервиро левым кулаком, однако удар пришелся в пустоту. Противник отскочил с невероятным проворством, в левый нарукавник брони Демиурга ударил лазерный луч. Метал и пластик расплавились, капли потекли на кожу. Мартынов зашипел словно кот и до хруста сцепил зубы.

— Я же говорил — сожгу предплечье, — холодно бросил терайа. — Дальше будет ступня.

Расплавленный нарукавник Мартынов сорвал. Рукав комбинезона под броней тлел, его пришлось тушить и так обожженной правой рукой.

— Слушай, парень, — заговорил Демиург, как только сумел отдышаться. — Я же посланник Земли. Разве так обращаются с дипломатами?

— Дипломаты не убивают солдат.

— Ваши солдаты сами убивают друг друга.

Терайа этот выпад проигнорировал.

— Эй, Стивен, Риппер! — позвал он.

На зов явились двое громил в броне, но без шлемов. Обоих Мартынов легко узнал — это были доппельгангеры его давних сотоварищей на службе у Элфорда, но преобразованные в супервиро — с мощными лбами и и высокими переносицами.

— Президенто волнуется, — заговорил доппельгангер Риппера. — Он хочет видеть сына немедленно. Синьоро Хэл, оставьте человека нам. Позвольте его пристрелить.

— Нет. Наденьте на пленника наручники.

— Как скажете, синьоро, но у вас на штанине кровь.

— Сквозное пулевое ранение. Чепуха. Уже засохло. Мне даже перевязка не нужна.

Стивен и Риппер с Хэлом больше не спорили, они занялись тем, что осыпали Мартынова градом ударов, после которых тот очутился на полу.

— Вставай, топай в машину, — приказал Cтивен и, не дождавшись послушания, грубо потащил пленника за собой.

Во дворе ярко светило солнца, полдень уже наступил, было жарко и над убитым сержантом-салазаристом уже вились мухи. Элфорд-старший стоял возле незнакомой Демиургу машины, в чем-то сходной «Кречетом», но все-таки другой. Диктатор смерил Мартынова ледяным взглядом.

— Садись за штурвал, Генри, — приказал он.

— Я — Хэл. Называй меня Хэлом, отец, — тут же отозвался молодой супервиро.

— Генри! Я не люблю сокращений в именах, в особенности, когда это касается тебя.

Мартынов вполуха слушал семейные препирательства Элфордов, наручники врезались в ожог на руках. «Ну, вот и все, — думал он, рассматривая знойное небо и терракотовые горы на горизонте. — Запас везения кончился, придется умирать. Хорошо бы отмучиться поскорее, но, не стоит врать себе — быстро может не получиться».

Элфорд словно подслушал эти мысли и, наконец, удостоил врага взглядом.

— Где Джинни? — резко спросил он.

— Разочарую вас. Лейтенант Нечаева ушла на Росс.

— Вот как… Досадно. На ее счет имелись большие планы.

— Планы сорвались.

— Не так уж это и страшно… — Элфорд хмыкнул. — Замена, в конце концов, найдется.

Диктатор ловко забрался в кабину истребителя и устроился там рядом с Хэлом.

— Снимите с гостя броню, — приказал он Стивену и Рипперу напоследок, прежде чем закрылся колпак кабины. — Заберите из нее карту памяти, карту возьмете с собой, броню бросьте. Землянина оглушите из станнера, а потом грузите. Выполняйте!

Демиург очнулся в незнакомом тесном помещении, уже без наручников. Окон не было. Тускло светила единственная лампочка. На обожженных руках коркой застыла медицинская пена. В Воздухе витал едкий запашок уже застарелой гари. На полу валялся резиновый матрас, в углу чернело сливное отверстия. Откуда-то издали доносились искаженные расстоянием голоса.

«Я в Оклатеро, — понял Мартынов. — Где-то в подземелье под дворцом, очень далеко от „трубы“, и люди Ленца обо мне не знают. Хотя… если Анисимов сумел сбежать, он им расскажет. Ладно, расскажет, но что потом? У повстанцев нет сил меня отбить. Разве что Эухенита… Если она вернулась на Верум, на „Алконосте“ узнают, что случилось».

Мартынов усилием воли подавил панику.

— Эй, охрана! А кормить меня будут? Завтрак посланнику Земли!