Эта ленинская характеристика состояния общественного сознания в переломные периоды актуальна и в наше время для понимания процессов в ряде освободившихся стран зависимого капитализма, где сохраняются одновременно старые, докапиталистические социально-экономические структуры, которые подвергаются сейчас исторической ломке.
Довольно сильное еще влияние религиозных и националистических лозунгов в некоторых освободившихся странах объясняется именно той мобилизующей ролью, которую они сыграли в период борьбы против колониализма, послужив идейной платформой для объединения различных социальных и этнических групп, исповедующих одну веру и проживающих в пределах одного государства или региона.
Западная печать, анализируя причины и возможные последствия иранской революции, вынуждена была признать ее социальные корни. «Мятеж иранского народа против тирании,— писал «Монд дипломатик»,— является выражением отказа целой нации от определенной модели социального и экономического развития, которая была навязана ему извне»[393]. Эту же мысль проводил и американский журнал «Прогрессив». «Политические наблюдатели Запада,— отмечал журнал,— часто забывали, что в мусульманской религии, как и в христианстве, имеется сильный элемент социального эгалитаризма. Управляя страной с помощью небольшой богатой, в значительной мере продажной элиты, шах оскорблял веру многих мусульман в равенство всех людей»[394].
Именно по этой причине религиозно-политический руководитель Ирана аятолла Хомейни в интервью американскому журналисту объяснил антиимпериалистическую направленность революции тем, что американцы поддерживали шаха, который фактически объявил войну всему иранскому народу. «Поддержка такого преступника, подавляющего наш народ,— заявил Хомейни,— это хуже и причиняет нам больше зла, чем прямое состояние войны с американцами»[395].
Одна из характерных особенностей современной «исламской революции» заключается в том, что она направлена уже не против какой-то конкретной колониальной державы, как это имело место на первом этапе национально-освободительной борьбы, а против самой системы неоколониалистской эксплуатации, против капитализма в целом.
События в Иране показали, что «революционная оппозиция» социальному и национальному угнетению может выступать, как и в средневековье, в религиозной форме там, где, во-первых, до сих пор сохраняются отсталые, с атрибутами средневековья» социально-экономические отношения, во-вторых, где преобладающую часть населения составляет неграмотная или малообразованная масса крестьянства, ремесленников, мелкой буржуазии, находящихся под влиянием религиозной идеологии. Ислам для многих из них в течение определённого периода служит знаменем борьбы за национальную независимость и социальную справедливость.
Своеобразие и противоречивость национально-освободительных революций под флагом ислама в наши дни заключаются в том, что их религиозная окраска обеспечивает наиболее массовый характер антиимпериалистическим движениям в условиях» когда отсутствуют влиятельные политические партии, способные возглавить общенародную борьбу. В этом, очевидно, и состоит пугающая Запад сила так называемого «неоисламизма».
Этот процесс носит антиимпериалистическую направленность и поэтому прогрессивен по своей сути. И от того, что эта борьба в силу особенностей той или иной страны ведется под религиозными лозунгами, ее прогрессивный характер не меняется.
Советский Союз поэтому решительно поддержал революцию в Иране. «Советские люди,— подчеркнул Л. И. Брежнев в приветственном послании первому президенту Исламской Республики Иран А. Банисадру, — с пониманием и симпатией относятся к борьбе иранского народа против продолжающихся происков империализма, за осуществление своего неотъемлемого права самому решать, как ему жить дальше»[396].
Антимонархическая революция в Иране, которая развивалась и победила не только под религиозными, но и политическими лозунгами антиимпериалистической направленности, усиливающаяся изоляция Каира в мусульманском мире как результат капитулянтства Садата перед Тель-Авивом и Вашингтоном по-новому проявили некоторые тенденции и потенциальные возможности исламского движения. Неурегулированность арабо-израильского конфликта, продолжающаяся под покровительством США оккупация Израилем арабских земель, в том числе Восточного Иерусалима, где расположены мусульманские святыни, полное забвение национальных интересов некоторыми прозападными лидерами и правыми кругами буржуазии — всё это дало новый импульс процессу революционизирования и консолидации мусульманских стран на антиимпериалистической основе.
В ходе этого процесса все рельефнее стали проявляться те черты ислама, которые иноземные и местные эксплуататоры сознательно затушевывали, в то время как для широких масс, не обладающих научным мировоззрением, они имели немалую притягательную силу. Речь идет, например, об осуждении исламом коррупции и ростовщичества «Ислам по своему духу, если он правильно понят,— говорится в Национальной хартии, одобренной алжирским народом в июне 1976 года,— не имеет ничего общего ни с частными интересами, ни с отдельными религиозными деятелями... Ислам принес в мир возвышенную концепцию человеческого достоинства, которая осуждает расизм, шовинизм, эксплуатацию человека человеком»[397].
Мера воздействия религии на политические процессы в конечном итоге зависит от того, какие классы и социальные силы приходят к власти, во имя достижения каких конкретных целей они ведут борьбу.
В период колониальных войн империалисты сначала противопоставляли одну религию другой для оправдания захвата чужих территорий. В одних случаях они навязывали покоренным народам силой или обманом религию колонизаторов, в других — заставляли служить своим целям местную религию. Если раньше империализм широко использовал в своих целях межрелигиозную рознь для разобщения различных отрядов национально- освободительного движения, то в наши дни, не отказываясь от этой старой тактики, неоколонизаторы пытаются налаживать мосты между различными религиозными течениями, объединить их якобы в интересах «защиты веры» от «безбожников». Подлинные цели империалистов состоят в том, чтобы увековечить неоколониалистское господство, использовать религиозные лозунги для борьбы против идеологии я практики реального социализма.
Жонглируя словами «религия», «вера>, «бог», империалисты пытаются представить основные социально-классовые противоречия и главное из них — между социализмом и капитализмом — как противоборство веры и атеизма, морали и безнравственности, верности религиозным устоям и «безбожного коммунизма». Выдавая себя за защитников религии, а марксистов—за врагов всех верующих, они стремятся вбить клин между социалистическими странами и освободившимися государствами. Препятствуя верующим понять, кто их друг, а кто — враг, неоколонизаторы и их приспешники хотят помешать дальнейшему развитию освободительного движения.
Весьма показательно, что в изобретённую З. Бжезинским так называемую «дугу нестабильности», вычерченную в виде исламского полумесяца, оказались включёнными главным образом мусульманские страны Азии и Африки.
Между тем «кризисный полумесяц» — это новое изобретение неоколонизаторов. Они пытаются создать впечатление, будто кризисы и нестабильность — это естественное состояние, характерное якобы именно для региона с преимущественно мусульманским населением. На самом деле, эти кризисы — результат, прежде всего, империалистической политики. Против империализма всегда боролись и борются мусульманские народы, видя в нем орудие национального и социального угнетения. Значительная часть мусульманского населения воспринимает ислам как своеобразную форму проявления не только патриотизма, но и протеста против этого угнетения.
