На центральном направлении две израильские пехотные бригады, перейдя границу, глубокой ночью устремились к Эль- Кусейме Встретив упорное сопротивление египетских войск, они были вынуждены остановиться. Только к исходу 30 октября, после продолжительной артиллерийской и авиационной подготовки с применением напалма, интервентам удалось овладеть Эль-Кусеймой. На приморском направлении наступление израильских войск было вообще остановлено в районах Газа, Рафах. Действия сухопутных войск поддерживались с воздуха самолетами, управляемыми не только израильскими, но и французскими летчиками. За день до начала операции «Очищение» в Израиль через английскую базу на Кипре было переброшено 60 французских реактивных истребителей с французскими экипажами, а к египетским берегам уже двигались английские и французские эскадры Так что операция «Мушкетер», по существу, началась до предъявления англо-французского ультиматума Египту и даже раньше израильского вторжения на Синай.
Тем не менее политическое и военное обеспечение союзниками израильской агрессии проходило далеко не гладко Предполагалось, что на следующий день после израильского вторжения правительства Англии и Франции предъявят Египту и Израилю ультиматум, содержащий требование в течение 12 часов прекратить военные действия и отвести вооруженные силы воюющих сторон на 10 миль от Суэцкого канала, не препятствуя оккупации английскими и французскими войсками ключевых позиций в зоне канала — в Порт-Саиде, Исмаилии и Суэце. В случае отклонения египетским правительством этого ультиматума Англия и Франция осуществляли вооруженную интервенцию, ссылаясь на условия англо-египетского договора 1954 года Таким образом, все должно было выглядеть вполне «благородно». Англофранцузские интервенты выступали якобы в роли не агрессора, а неких беспристрастных посредников, действующих во имя «пресечения агрессии», «в интересах восстановления мира».
Но сразу же вышла заминка. Антони Иден, ознакомив членов своего кабинета и представителей оппозиции с текстом ультиматума, который был выработан вместе с прибывшими срочно в Лондон Ги Молле и Кристианом Пино, столкнулся не только с колебаниями, но и возражениями ряда своих коллег, не говоря уже о лидерах лейбористов. Во-первых, Идену резонно возразили, что ссылки на англо-египетский договор 1954 года выглядят несостоятельными, поскольку в этом договоре специально оговаривалось, что действие статьи, разрешающей Англии в случае войны вновь оккупировать зону канала, не распространяется на арабо-израильский конфликт. Во-вторых, Идену напомнили, что предъявление подобного ультиматума противоречит Тройственной декларации 1950 года и обязательствам Англии в рамках Британского содружества, так как это решение принималось без предварительной консультации с США и другими союзниками Англии. В-третьих, это противоречило Уставу ООН, ибо такой шаг, равнозначный объявлению войны, предпринимался в тот момент, когда Совет Безопасности ООН, собравшийся в связи с израильским нападением на чрезвычайное заседание, еще не принял никакого решения.
Почти все английские газеты резко критиковали правительство в связи с этим ультиматумом. «Манчестер гардиан» назвала ультиматум «безумием, которого ничем, кроме разве соображений минутной целесообразности, оправдать нельзя».
Тем не менее английских и французских руководителей, сделавших первые шаги к пропасти, остановить уже было нельзя. 30 октября заместитель министра иностранных дел сэр Айвон Кирпатрик в присутствии французского министра иностранных дел К. Пино принял одного за другим египетского и израильского послов и зачитал им текст ультиматума. Составители ультиматума, очевидно, сами настолько не верили в реальность выполнения своих требований, что, позабыв об элементарной логике, даже не постарались свести концы с концами По свидетельству Генриха Финера, когда посол США в Лондоне ознакомился с текстами ультиматума, адресованного Египту и Израилю, он невольно воскликнул: «Ведь это же абсурд[31]». В обоих текстах значилось требование об отводе войск на 16 километров к востоку от канала. Но израильтяне к тому времени еще не вышли к каналу, а египетские войска находились на западном берегу и, следовательно, могли отступать только на запад, а не на восток.
Естественно, Египет отклонил этот ультиматум, а израильтяне восприняли его как благословение на быстрейшее продвижение к каналу.
Иден хотя и призывал в те дни своих коллег по кабинету к твердости и решительности, сам, как пишет Т. Робертсон, выглядел жалким и «производил впечатление как мошенника, так и дурака, когда сгибался под тяжестью, которую сам на себя взвалил»[32].
Но неразумный шаг был уже сделан. 31 октября срок ультиматума истек. Теперь вступать в дело была очередь военных. Дальнейшие события уже диктовала логика войны. Однако, как признал десять лет спустя командующий французским экспедиционным корпусом генерал Бофр, военная операция «трех мушкетеров» не могла быть удачной, поскольку она проходила в неблагоприятной политической обстановке[33].
Генерал Бофр не раскрыл до конца смысл главной ошибки. А она состояла в том, что агрессоры недооценили прочность революционного режима, возглавляемого Насером, и силу международной солидарности с Египтом, особенно твердую позицию, занятую Советским Союзом, и решительную поддержку, которую оказали арабские страны жертве империалистической агрессии. Главная цель — свержение прогрессивного режима Насера, которую ставили перед собой не только агрессоры, но и империалистические круги, непосредственно не участвовавшие в интервенции и даже на словах осуждавшие ее, не была достигнута. В результате не оправдались расчеты ни Лондона, ни Парижа, ни Вашингтона.
Организаторы агрессии надеялись на то, что первые разрывы бомб, обрушенных на египетские города, послужат сигналом для выступления реакционных сил в Египте. Те, кто готовил «тройственную» агрессию, рассчитывали не только на активную поддержку империализма, сионизма, но и арабской реакции, чего тогда не произошло.
Начав вечером 31 октября военные операции против Египта, англо-французское командование решило ограничиться сначала лишь воздушными налетами на египетские города и военные объекты. В первые три дня английские и французские самолеты подвергли бомбардировке Порт-Саид, Каир и другие города. Были совершены налеты на аэродромы и другие военные объекты в Альмазе, Абу-Суэйре, Иншасе, а затем в Файиде и Кантаре. В результате этих налетов египетские ВВС потеряли до 140 боевых самолетов, что позволило агрессорам завоевать господство в воздухе и обеспечить беспрепятственную высадку воздушных и морских десантов. 3 и 4 ноября авиация союзников неоднократно совершала налеты не только на военные объекты, но и на жилые кварталы. Была выведена из строя радиостанция «Голос арабов» в Каире, разрушено здание телеграфа в Александрии. Большие разрушения были причинены таким густонаселенным городам, как Суэц, Исмаилия и особенно Порт-Саид. В Суэцком заливе английский крейсер потопил египетский фрегат «Акка». Движение по Суэцкому каналу было прервано. Таким образом, нормальное судоходство, о котором якобы так пеклись Англия и Франция, оказалось нарушенным не египетским правительством, а действиями интервентов. Более того, ущерб был нанесен судоходству и в сопредельных с Суэцким каналом районах, поскольку командование военно-морских сил Англии и Франции объявило закрытыми для торгового судоходства определенные зоны в восточной части Средиземного моря и северной части Красного моря [34].
Во время налетов на мирные египетские города сбрасывались не только бомбы, но и миллионы листовок с призывами свергнуть правительство Насера. День и ночь вели целенаправленные передачи с Кипра находившиеся в ведении руководителя «психологической войны» против Египта бригадира Фергюсона радиостанции, призывавшие население к восстанию против «тирана Насера». Однако ни предполагавшегося переворота, ни антиправительственных выступлений в Египте не произошло. Напротив, агрессоры получили возможность убедиться в стойкости и патриотизме египетского народа, в братской солидарности с ним народов арабских и мусульманских стран, даже тех, где у власти находились зависимые от Лондона монархи, реакционные правители и правительства. Как признает в своих мемуарах Иден, в Каире не нашлось тех «внутренних противников» режима, которые могли бы устранить Насера. Даже «внутренние враги», на которых рассчитывали агрессоры, были вынуждены позднее констатировать, что никогда еще Насер не был так популярен, как в дни суэцкого кризиса.
