Однако, как отмечал американский исследователь Р. Кэнет, большинство даже вовлечённых в союзы и пакты ближневосточных стран никогда не видели в Советском Союзе угрозы для своей безопасности. В то же время они во всё большей степени сознавали, что «опора на США в смысле как экономической, так и военной помощи способствовала развитию отношений зависимости, которую лидеры этих стран желали уменьшить»[456].
XXV съезд КПСС выдвинул задачу «сосредоточить усилия миролюбивых государств на ликвидации остающихся военных очагов, и прежде всего на осуществлении справедливого и прочного урегулирования на Ближнем Востоке»[457]. В связи с этим с новой силой была подчёркнута готовность СССР сотрудничать во всех усилиях, направленных на действительное урегулирование ближневосточного конфликта, в международных гарантиях безопасности и неприкосновенности границ всех стран Ближнего Востока — в рамках ООН или на иной основе. «Мы,— заявил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев,— за создание условий для развития наших отношений со всеми странами Ближнего Востока, у нас нет предубеждения против какой- либо из них»[458].
Однако Советский Союз вместе с тем не скрывает, что эти отношения и устанавливаемое с различными странами сотрудничество развиваются в соответствии с классовыми принципами пролетарского интернационализма, которыми руководствуются КПСС и Советское государство в своей внешней политике.
«В развивающихся странах, как и повсюду,— подчеркнул в Отчетном докладе XXV съезду партии Л. И. Брежнев,— мы на стороне сил прогресса, демократии и национальной независимости и относимся к ним, как к своим друзьям и товарищам по борьбе» [459].
Подлинное урегулирование проблем на Ближнем Востоке, которое отвечало бы интересам народов как этого региона, так и других государств, возможно только на основе обеспечения справедливого мира, отказа от вмешательства во внутренние дела, уважения принципов равноправия и добрососедства. Попытки применения авантюристической «доктрины» под предлогом обеспечения безопасности путей доставки в США нефти несут угрозу миру и безопасности всех государств и народов. Вот почему «доктрине» военной истерии и лихорадочной гонки вооружений Советский Союз противопоставляет доктрину последовательной борьбы за мир и безопасность на земле. Именно такая доктрина изложена в Программе мира, выдвинутой на XXIV и XXV съездах КПСС, которую неуклонно проводит в жизнь Советский Союз. Как и прежде, он стоит за укрепление, а не разрушение разрядки, за сближение и взаимопонимание между народами, а не за искусственное отчуждение и вражду.
В отличие от Советского Союза и стран социалистического содружества, Соединенные Штаты и другие империалистические государства, провозглашая на словах готовность сотрудничать с освободившимися странами и даже оказывать им помощь, на деле стремятся укрепить там позиции неоколониализма, поддерживая самые реакционные и консервативные силы США, как и прежде делая основную ставку в своей ближневосточной политике на Израиль, пытаются одновременно привести ее в соответствие со своими нефтяными интересами, развивать связи и сотрудничество с арабской реакцией, на которую они тоже возлагают определенные надежды, связанные с укреплением позиций неоколониализму в этом регионе.
В условиях неурегулированности арабо-израильского конфликта диапазон «балансирования» ближневосточной политики США, как и методы её осуществления, меняются в зависимости от конкретно складывающейся международной обстановки и расстановки сил как в самих США, так и в арабских странах В ходе сепаратных египетско-израильских переговоров и последующих поисков выхода из тупика при обсуждении проблемы так называемой «палестинской автономии» в рамках «кэмп-дэвидского мира» выявились пределы возможностей, или «лимиты проарабской ориентации», так называемого «сбалансированного курса» Вашингтона на Ближнем Востоке.
Под воздействием различных внутриполитических, военно-экономических и международных факторов ближневосточная политика США приобретает всё более противоречивый характер. С одной стороны, в Вашингтоне начинают сознавать бесперспективность агрессивной, экспансионистской политики Тель-Авива, вступающей всё чаще в противоречие с долгосрочными интересами США на Ближнем Востоке. С другой стороны, Вашингтон продолжает объективно поощрять агрессивные устремления Израиля и наращивать прямое американское военное присутствие в районе Ближнего Востока. На практике эта политика ведёт не к справедливому и всеобъемлющему урегулированию, а к возвращению к знакомой ситуации «ни войны, ни мира», которую, однако, Тель-Авив стремится теперь трактовать по-новому, вывести арабские страны из военной конфронтации, не дав взамен им справедливого мира. Противоречивость и непоследовательность ближневосточной политики США особенно наглядно проявились в разразившемся в начале марта 1980 года политическом скандале, когда Белый дом под нажимом сионистского лобби дезавуировал занятую им ранее позицию в Совете Безопасности ООН и признал «ошибочным» голосование американского представителя за осуждение действий Израиля на оккупированных арабских территориях.
В конце июня 1980 года представитель США уже учёл «промах» своего предшественника. Он был единственным, кто при голосовании в Совете Безопасности ООН не решился присоединиться к всеобщему требованию об аннулировании принятых Израилем мер по так называемому «воссоединению» Иерусалима[460].
Тот факт, что в ближневосточной политике США произраильские тенденции по-прежнему преобладают над проарабскими, нельзя, конечно, считать только результатом предвыборной борьбы внутриполитических сил в США и их влияния на Белый дом. Неправильно было бы также сводить объяснение лишь к тому, что Тель-Авив и сионистское лобби в США берут верх над так называемым «арабским лобби», то есть над монополистическими кругами, которые связаны с арабской нефтью и добиваются поэтому проведения более реалистического курса американской политики на Ближнем Востоке. Не менее важную роль здесь играет и другое обстоятельство. Вашингтон не отказался от антиарабского и произраильского курса, направленного на закрепление оккупации Израилем части арабских земель, именно потому, что неоколониалистским кругам удалось ценой определённых уступок на нефтяном фронте добиться если не прямой поддержки, то нейтрализации арабской реакции на политическом фронте. Благодаря этому империализм получил возможность оказывать на арабское революционное движение не только военное давление руками Израиля, но и пускать в ход финансовые и политические рычаги арабской реакции, подкрепляя это одновременно косвенным, а иногда и прямым экономическим и военным нажимом.
Однако опыт и результаты египетско-израильских сепаратных сделок убедительно показали полную неспособность реакционных арабских лидеров отстаивать национальные интересы своих стран, добиться справедливого решения палестинской проблемы и решать задачи укрепления независимости арабских государств. Возглавляемые этими лидерами и консервативными монархами режимы не смогли предложить народам ничего, кроме новых форм зависимости от империализма.
На примере антимонархической революции в Иране, пока ещё разрозненных, но всё более нарастающих антиправительственных выступлений в Саудовской Аравии (например, вооруженного выступления в Мекке), взрыва антиамериканских настроений в других странах Персидского залива Вашингтон получил возможность убедиться в существовании определённых лимитирующих рамок сотрудничества с неоколониализмом, за пределы которых даже консервативные режимы мусульманского мира не могут выходить без риска лишиться всякой национальной политической поддержки. Об этом свидетельствуют усиливающаяся оппозиция и противодействие режиму Садата внутри Египта со стороны как левых патриотических сил, так и мусульманских кругов. Садатовский режим, вступив в открытый сговор с империализмом и встав на путь капитулянтских сделок с израильскими агрессорами, показал тем самым, что олицетворяемые им националистические и правобуржуазные круги исчерпали свой антиимпериалистический потенциал. Они не могут последовательно и до конца вести борьбу за укрепление национальной независимости и ликвидацию последствий израильской агрессии. Идя на соглашательство с неоколониализмом, они не останавливаются перед прямым предательством интересов этой борьбы. Движение арабских народов за освобождение от колониального гнёта, за укрепление национальной независимости и социальный прогресс развивается в общем русле мирового революционного процесса. Но это развитие происходит не по прямой, а скорее зигзагообразно. Национально-освободительные революции, как и социальные, имеют свои подъёмы и спады. Однако уже сам тот факт, что за сравнительно короткий исторический срок в арабском мире покончено с колониализмом в виде его политического господства и прямого военного присутствия, выбор многими арабскими странами социалистической ориентации, победа апрельской революции в Афганистане, а также свержение монархии в Иране — всё это свидетельствует о поступательном характере революционно-освободительного процесса на Ближнем и Среднем Востоке.
