Да, выбрал. И к чему привёл меня этот выбор? К пряткам внутри огромных белых полусфер; словно подвальные мыши, мы сидим в тишине и зализываем раны, ежесекундно ожидая нового удара судьбы. Во всяком случае, я, по девчонке так было не сказать.

Забодай меня корова, в какой же всё-таки момент случилось самое страшное⁈ В заброшенном парке у бронированного дешифратора? Или всего пару дней назад, когда Зикро и его стая опрокинули систему Песчаного Карпа?

Я прикрыл глаза.

Недавние воспоминания вспыхнули с незатухающей яркостью. Сначала я сопротивлялся, а затем открыл дорогу их шумному цветному потоку. Вновь попробовал на вкус, рассмотрел с разных углов, попробовал взвесить и сравнить.

Что ж. Это действительно оказался… непростой день. Весьма непростой день, гармонично перетёкший в ещё более сумасшедшую ночку. И речь шла даже не про драку с Магдой и её красноглазой псиной, открытое противление казоку-хетто «Детей заполночи», казнь ублюдочного Пуговичника или нападение сорока бешеных кукуга.

Главным действом дня стал ночной разговор. Тот самый, непростой, шероховатый, под аккомпанемент которого двадцать семь глаберов жрали и пили в честь победы над обороной виртуального демона…

— Ланс, пунчи, ты что, расстроен? — спросил тогда Хадекин фер вис Кри.

Расстроен ли я был?

Нет, ни капельки.

Я, байши, был просто в шоке.

Ошарашен. Растоптан. Окончательно а*уевлён.

— Вийо, что-что ты только что сказал⁈ — должен был в гневе вопросить я. — Утверждаешь, что мне совсем не суждено спасти мир, как я полагал об этом много лет, и главной звездой шоу является вот эта замечательная стройная девчонка с короткой стрижкой⁈

Но вместо этого лишь приоткрыл рот и выдавил совершенно невнятное:

— Чего-о-о⁈

Диктатион вздохнул.

— Так, понятно, — протянул он. К счастью, без капли издёвки, иначе бы я за себя вообще не поручился. — Давайте-ка продолжим разговор в более комфортной обстановке. Вас, сударыня, это тоже, безусловно, касается. Идите, я расчищу дорогу туда, где нам не смогут помешать, сисадда?

Как мы под подозрительным взглядом Винияби Шау покинули зал глаберской операции, я не особенно запомнил. Вроде бы перед нами начали открываться потайные проходы, существование которых было трудно даже предположить. Коридоры оставались предусмотрительно пусты.

И всего через пару минут, когда за спиной закрылась дверь отведённого нам с Ч’айей убежища, в настенных динамиках снова зазвучал голос Хадекина…

Ах, нет, почти соврал.

До того, как мы вышли из купола с пирующими, полными восторгов глаберами, я всё же задержался, чтобы переброситься парой слов с Зикро. Подошёл, вежливо отманив от основной группки «землекопов».

Тот приблизился, причём не очень-то доверчиво. С прищуром заглянул в глаза, наверняка весьма стеклянные в тот момент.

— Ну как, — спросил я, потому что чувствовал себя бесконечно обязанным это узнать, — стало полегче?

Кирчик нервно хмыкнул. Я думал, сейчас он снова обложит меня проклятьями, дав возможность с лёгкой совестью уйти, но вместо этого глабер вдруг кивнул.

— Знаешь, это странно… но словно глыба с плеч свалилась… даже дышать стало легче, признаю́…

— Хех, — вдох моего облегчения вышел очень искренним, — а ведь я говорил!

Но чу-ха вдруг сверкнул фиолетовым глазом, и прищурился ещё сильнее.

— Терюнаши, — негромко добавил он, оборвав и запечатав остаток моего «хех-а» в верхней части лёгкого, — а ты помнишь, как мы познакомились?

— Помню.

Да, конечно, я помнил… История случилась, когда начинающий Джадуга в составе уличных бригад постигал тонкости работы «Детей заполночи». Глаберы казоку тогда отловили ублюдка, попытавшегося присунуть под хвост клановой базе данных. Его вычислили в каморке парой кварталов южнее «Куска угля» и сразу нагрянули с дружественным визитом.

Он отрицал и всё топорщил усы на мешочника-перекупа. Дескать, тот его нанял, а сам глабер и знать не знал, кого именно станет подламывать. Да и работа выдалась не самая грязная или связанная с пахучими тайнами: всего-то и требовалось, что поменять несколько долговых ведомостей, переписав кредиты мешочника перед казоку на злого и завистливого конкурента.

Парни хотели пытать бритоголового. Я попросил десять минут наедине. А затем убедился, что парнишка передо мной толковый, и заставил забыть «низким писком».

Мешочник, кстати, потом всё признал. Причём уже без моей помощи. И немало пострадал. А я аннулировал штрафы бедолаги-глабера перед отчимом и стал всё чаще накоротке общаться с Зикро…

…сейчас стоявшим передо мной в казоку-шин одного из самых крупных и опасных кланов Юдайна-Сити. С тем самым Зикро, что сейчас с подозрительным интересом заглядывал бывшему спасителю в глаза.

— Не знаю, как тогда ты убедил «Детей» в честности моего признания, — наконец произнёс он и подёрнул ушами. — И до конца жизни останусь тебе благодарен за спасение шкуры в той переделке, но… Но сейчас я тебя всё равно не прощу, Ланс… Всё это… против моей воли, все эти схватки с демоном…

— Он не демон, пунчи…

— Его первейшая задача — убедить тебя именно в этом… Поэтому… куо-куо, Ланс. Береги себя.

А затем он развернулся и молча ушёл к своим, где продолжил набивать брюхо закусками от лучших стряпчих Диктатиона.

Как я узнал чуть позже, через час два с половиной десятка мицели-йодда покинули Пузыри, выведенные так, чтобы не видеть кровищи, раскуроченных стен, многочисленных трупов и прочих последствий штурма. Как я узнал ещё чуть позже, четверо решили-таки остаться, официально присягнув клану и впечатавшись в ряды «Диктата»…

А тогда? Тогда я только помахал вслед Зикро скрещёнными пальцами.

Ведь что ещё мы можем сделать с теми, кто решает молча и безапелляционно уйти из наших жизней?

Да, точно так всё и было.

И уже после этого я послушно поплёлся за Ч’айей через цепочку секретных дверей, и заперся в гостевой норе.

Усталость, конечно, навалилась, просто жуть. Хоть подвывай и падай спать без задних лап. Но раскисать было рано, определённо рано, и я заставил себя встряхнуться. Спросил негромко, как показалось — очень спокойно и без давления:

— Значит, вот как дело обстоит? И ты почему-то решил, что я переживаю?

— В мою задачу не входило тебя оскорбить, Ланс… — Теперь фер вис Кри говорил с нами через звуковые системы комнаты. — Но анализ твоего давления, дыхания и температуры тела указали, что ты правда переживаешь.

А, вот оно что? Всевидящее око сделало выводы. Словно прочитав мои мысли и не позволив ответить, джинкина-там добавил:

— Но в дополнение могу сказать, что без тебя в реалиях Юдайна-Сити Ч’айе пришлось бы куда сложнее…

Он мог бы сказать напрямую — не выжить, но это вполне могло оказаться ложью…

—…поэтому я и доверил тебе её опеку… Ты же понимаешь, что реанимировать такого ценного специалиста раньше времени, да ещё и с шансом допустить ошибку… это риск настолько высокий, что оценит даже человек.

Да ну что такое⁈ Пусть тебя Бансури дрючит! Значит, я просто шкурохранитель… который и рядом-то не всегда… и которого Ч’айя сама уже разок спасла… Прекрасные перспективы, нечего сказать.

В тот момент я в новом приступе поразительной чёткости оценил, насколько несвеж и устал. А ещё вонял, как мусорный бак за курительным салоном.

Всемилосердная Когане Но, до чего же было неловко обсуждать девчонку при ней же самой, но меня буквально разрывало от эмоций.

— Почему ты сразу не сказал, что она — главная, а вовсе не подарок для утех?

Ч’айя молча изогнула бровь, но комментировать не стала. Отошла к пищевому конструктору, зарядила варку чинги.

— Чтобы ты спятил от ответственности? — Кри мог бы сказать это с сарказмом, но в голосе джи-там прозвучала удивительно правдоподобная грусть. — Кроме того, а с чего ты взял, что она вообще была прислана для утех?

Ага, точно, вот этого мне сейчас и не хватало. Чтобы стало ещё более неловко. Как змее, танцующей брачный танец перед садовым шлангом. Ч’айя оставалась подозрительно невозмутима, будто свето-струнный слепок Чооты Пар.