Настоящая революция всегда начинается вдруг!

Надпись с картины В. Ложкина.

Стояла пасмурная, но тёплая погода. Два десятка юношей и девушек по сигналу рванули одновременно по широкой крыше. Топот многих ног прервал напряжённую тишину. Ветер поднялся от несущейся толпы, члены которой бежали друг за другом словно наперегонки.

Молодой Ярослав обогнал Альберта Грима, сравнялся с Гавриилом Льдовым. Внезапно плоская крыша прервалась бетонной плоскостью, пересечённой узкими стальными балками и скользкими неширокими трубами. Виолетта Роганова без лишнего страха даже не затормозила перед обрывом и, как пантера, прыгнула на балку в полутора метрах от неё и, балансируя, пробежала над пропастью дальше.

«Вот чёртова ловкачка!» — слегка изумился Ярослав и скакнул следом за Виолкой. Та уже оказалась впереди метров на пятнадцать. Льдов угодил на балку левее. Грим и остальные пока ещё не достигли края.

Складывалось ощущение, что перед испытаниями инструктора полили подсолнечным маслом все трубы и балки. Ноги опасно разъезжались и едва не соскальзывали в отвесную пропасть. Внезапно справа появился Иван Шелест-Шелестов: молодой человек какими-то бешеными рывками преодолевал разрывы и вот-вот сократил бы дистанцию до Виолетты. Шелеста-Шелестова более безопасными, но быстрыми манёврами догонял Николай Копач. Где-то в отдалении преодолевать опасное препятствие стал Милан Крунич. Романа Генералова и Бориса Конакова Ярослав пока не видел.

Коломин, перемещаясь по трубе, резко соскользнул и чуть не устремился в свободное падение, но рукой зацепился за какую-то скобу, подтянул повисшую половину тела и отправился дальше. Так хорошо начавший Шелест-Шелестов не рассчитал расстояние, переоценил силы, ударился о следующую балку, схватил руками воздух и с диким воплем отправился вниз. Материал стенок и пола пропасти не позволил бы разбиться даже при падении с имеющейся высоты, но инструктора всё равно бы не пришли на помощь: по неровной стене требовалось выбраться самостоятельно и завершать испытание, несмотря на задержку.

Юные анализаторы обратили внимание на падение своего товарища, но выручать его не отправились и продолжили собственные маршруты. Перед участниками испытания разверзлась новая пропасть и бутафорский небоскрёб на противоположной стороне с замурованными окнами. Задачей было забраться на крышу здания, не попадая внутрь (хотя внутри и так ничего не существовало, так как ненастоящий дом выстраивался полым).

«Так, здесь нужно помнить, что с первого раза добраться на ту сторону не получится». — Ярослав завязал на себе длинный гибкий канат и шагнул в пропасть одновременно с Гримом. Ещё пятеро ребят прыгнуло вместе с ними. Виолетта, как всегда, оказалась на пару шагов впереди.

Бешеный ветер неумолимо забил по лицу, но от крайне неприятных ощущений спасали заранее надетые тактические очки. Коломин резво перелетел пропасть, однако первоначальной скорости не хватило. Даже если пришлось бы отвязываться на минимальной дистанции и попытаться достигнуть небоскрёба, то подобный трюк не удался бы: горе-анализатор устремился бы вниз в пропасть. По этой причине Ярослав, точно маятник, по инерции вернулся назад, слегка притормозил, со всей силы оттолкнулся ногами от исходной стены и снова устремился вперёд.

— Что-то не повезло сегодня Ване! — перекрикивая яростные потоки воздуха, в полёте крикнул Льдов Коломину. — Последним придёт!

— За ним потом ещё четверо свалились, я сам видел, — криком ответил Ярослав. — Ненавижу сраные балки!

— Посторонись-ка, товарищи! — едва Льдов и Коломин успели увернуться в разные стороны, как между ними ядром пронёсся Грим. — Встретимся на крыше ГЗ!

Однако в ту же секунду, оттолкнув Грима в сторону, впереди всех пролетела Роганова.

— Прости, Альбертик, но не везде тебе быть первым! — Девушка на ходу показала язык и быстрее всех достигла небоскрёба. Виолетта встала на длинном бетонном карнизе, отцепила от себя трос и без всякой страховки полезла вверх по различным выступам.

Роганова решила схитрить. Вместо того чтобы подниматься медленно и трудно, как большинство испытуемых, девушка решила добраться до привлекательно висящей люльки в двадцати метрах над ними. При помощи устройства можно было преодолеть три четверти заданной высоты, существенно сэкономив силы для последнего этапа. Здесь работал принцип «Кто первый достиг акселератора, тот и отдыхает». Акселераторами в проекте «Зевс» называлось ограниченное число объектов, случайно разбросанных по тренировочной зоне и значительно облегчающих испытание небольшому количеству участников.

— Пока, мальчики! Как говорят, увидимся на той стороне. — Виолетта помахала из люльки и вдавила рычаг устройства до упора. Люлька на полной скорости стремительно погнала вверх.

— Засранка воспользовалась чит-кодом, — с чувством досады Грим сплюнул в пропасть.

Льдов прищурился, с подозрением наблюдая за уносящейся вверх люлькой.

— Ребят, а вам не кажется, что в прошлый раз она была повыше? — с нехорошими предчувствиями на душе громко спросил товарищей молодой человек.

— Кажется! — отозвался снизу возникший Копач, возникший из неоткуда. — Зря Виолка туда залезла, парни!

— А поганое «Псио» в крови не рисует вам страшную картину будущего по этому поводу?! — Грим остервенело вытер горячий пот со лба и прыгнул на железную коробку, имитировавшую кондиционер.

— Трудно, знаешь ли, сказать, когда ты без «Зевса»! — огрызнулся Копач.

— Народ, спокойно. — Льдов попытался угомонить своих. — Ярослав к Виолке ближе всех, пусть подстрахует её…

Вдруг люлька мгновенно остановилась, противно взвизгнули тросы. Все напряглись ещё больше, уставившись в дно устройства. Виолетта наверху забеспокоилась, постаралась поколдовать над коробочкой управления. Платформа зловеще раскачивалась на огромной высоте, подзадориваемая воздушными потоками. Ярослав активно карабкался навстречу партнёрше и действительно оказывался к ней ближе всех. Роганова не хотела вылезать наружу и желала сократить маршрут наименее времязатратным способом. Буря истинной женской злости клокотала внутри неё.

На одной паре тросов, на которых подвешивалась люлька, будто произошёл миниатюрный взрыв. Они моментально лопнули, и с протяжным лязгом платформа перевернулась на девяносто градусов. От естественного страха Роганова вжалась в угол люльки подальше от поручней, которые более не предохраняли от падения в пропасть. Теперь люлька устрашающе продолжала покачиваться, полностью своей массой потягивая оставшиеся тросы вниз. Были ли они рассчитаны на подобную перегрузку?

— А если она свалиться кому-нибудь на голову, это тоже будет несмертельно, как и падение с балок?! — продолжал негодовать Копач. — Выглядит-то она вполне реальной!

— Коля, ты можешь не отвлекать Ярослава? — попросил Льдов. — Если это часть испытаний, то уверен, что подобное явно было продумано инструкторами!

— Всё продумать всё равно невозможно, нам проф об этом на каждой лекции говорит, — ответил Копач сквозь зубы, карабкаясь за крутой выступ с закругленными краями. Все испытуемые, даже включая упавшего раннее Шелеста-Шелестова, преодолели вторую пропасть и также начали забираться на небоскрёб.

— Почему в этом проклятом мире так много иррациональности? — прошипел Грим, хотя ближайшие к нему ребята всё-таки услышали. — Если внештатная ситуация, то прервали бы испытания и прислали бы аэрокар забрать Виолетту!

Люлька, прогнув тросы, дёрнулась и подалась вниз. Тросы отчаянно заскрипели, разошлись до степени тонкой ниточки и, в конце концов, разорвались. Платформа, ударяясь о стены здания, с грохотом полетела вниз. Испытуемые, чьи траектории передвижения пересеклись с опасно приближающимся объектом, стали спешно отпрыгивать в стороны.

Виолетта инстинктивно кувыркнулась в смертельное пустое пространство, по ходу надеясь зацепиться за какой-нибудь выступ. Однако вместо подоконника, кондиционера, карниза, флагштока или балкона её красивые руки схватили лишь воздух. Девушка отчаянно вылупила глаза, осознавая, что сделала сальто в воздухе и головой отправилась точно в бездну. Жизнь успела промелькнуть у неё перед глазами, сердце бешено застучало, учащая пульс и поднимая давление. Стена небоскрёба предательские оказалась как-то слишком далеко. Взор закрутился в глазах, словно калейдоскоп, а от столь экстремальных действий закружилась уже и сама голова. В ушах неслышно для остальных заиграла какая-то грустная, меланхоличная мелодия.