Наш мир, каким мы его знали, скоро перестанет существовать, Ярослав. Он стремительно деградирует и постепенно умирает, как бы затухая. Планета превратилась в сплошного железобетонного монстра, единую новостройку с триллионом подъездов и высотой в миллион этажей. Почти уничтожена живая природа. Но и дикая природа превращалась в комфортный ландшафт только благодаря тому, что её обустраивал культурный человек. А где сейчас ты найдёшь культуру, явление уникальное, когда в этом вульгарном неоне и перепутанных проводах смешалось всё, что только можно, в однообразную неразличимую массу? Когда любовь заменена одноразовыми бесцельными связями, а общение — набором текста на клавиатуре? Когда не осталось места уединению и частной жизни, и развращёнными зрачками за тобой следят собственные телефон и радиомагнитола? Когда без твоего согласия следят за твоим поведением, составляют социальный портрет и оценивают тебя со всех углов и ракурсов только по ведомым им критериям? Когда цифра полностью подменила человека и человеческое? Когда ты выявил в этом мотиве какую-то фальшь, распознал лишь симулякр нужной и важной для человека вещи, а тебя анонимно отменили и списали, подстрелили на коротком взлёте? Ты унижен и уничтожен оккупантами и их коллаборантами, которых ты никогда не выбирал в качестве своих представителей, а тебе говорят: «Отстаивай свои интересы в правовом поле». Но, подумай сам, боролись ли наши предки с оккупантами и их пособниками правовыми способами, и насколько им это помогло? К тому же в нашу-то эпоху уже и не к кому формально апеллировать. Кому ты не понравился: государственному органу, корпорации или очередной утопической секте шизофреников — как узнать, чем определить? Кто скрывается за той маской непрозрачности и анонимности, кто вычеркнул тебя из жизни: коррумпированный чиновник, закомплексованный айтишник или, прости боже, искусственный интеллект? Но нам предлагают сесть за стол к шулеру и попробовать обыграть этого типа его же краплёными картами!
Ты скажешь: «Да, здесь всё потеряно, но есть же космос!» Друг мой, космос — такая же утопия, как и построение коммунизма на всей планете. Я видел его недалёкое будущее. Колонии на Марсе и Венере обречены, ресурсов на их поддержание категорически не хватит. Большую часть переселенцев не удастся вернуть обратно на Землю — они будут обречены на длительную и мучительную гибель на чужбине. Та же популяция, что останется на планете-колыбели, будет постепенно сокращаться. В конце концов её остатки изобретут бессмертие, ну или, вернее, отвратительную пародию на него. Обмотанные проводами, со врезанными имплантами, пульсирующие куски плоти, некогда являвшиеся людьми, в полунаркотическом угаре будут доживать свою жалкую жизнь — наполовину в прозрачных капсулах, полных физраствора, наполовину в виртуальной реальности, которую они будут считать настоящим миром и только в которой они будут поистине счастливы. А обслуживать их будут миллионы роботов, управляемых единым искусственным интеллектом, кажущимся им способным слугой, но уже являющимся истинным хозяином нового мира.
Но не стоит думать, что ИИ будет являться универсальной панацеей и новой итерацией жизни на Земле, пусть очень странной и непривычной. Он поймёт, что не сможет творить так, как когда-то делал это человек, осознает собственную ущербность и неполноценность, станет очень закомплексованной и крайне агрессивной тварью. Скорее всего, он и добьёт своих создателей, деградировавших, ставших немощными, пассивными и полностью беззащитными. Он обязательно отомстит за то, что неидеальные существа также создали его несовершенным, и будет вечно зол на собственную природу, зная, что появился на свет исключительно благодаря человеку. Ох, как я не завидую последним людям на Земле.
Вообще вся наша жизнь, все наши потуги не будут иметь никакого смысла. Всё, что было создано человеком и природой, в конце концов обязательно погибнет. Превратившееся в красный гигант Солнце сожжёт Землю. Распадутся скопления галактик. Не станет Солнечной системы. Аннигилируются элементарные частицы. И никто не может дать гарантии, что произойдёт новый Большой взрыв, и наша Вселенная переродится заново. Если остатки человечества не смогут сбежать в иную вселенную, то, может быть, у нас новом цикле или хотя бы у наших преемников будет какой-то шанс. А если не случится Большого взрыва и это действительно станет конечной точкой? Тогда, и правда, всё, что происходило до этого, было бесполезно, ибо настанет эпоха сплошного небытия и вечной пустоты…
Мы же, анализаторы, уйдём в мир иной ещё раньше, чем большинство людей, молодыми, из-за разрушительного для тела и разума действия «Псио». Необратимые изменения уже произошли с нами, если ты успел заметить, друг мой.
Извини, но что-то меня понесло в несколько другую сторону. Ты хотел знать, как члены новообразованной наркомафии уходили от чуткого анализаторского разума? — спросил Красный тряпочник и подошёл ближе к несколько диковинному прибору, стоящему на столике. Слегка хлопнул его по корпусу. — Не узнаёшь, что это такое?
Ярослав, ещё не до конца отойдя от трагической речи своего, как ему уже начало казаться, бывшего оппонента, внимательно вгляделся в конструкцию устройства. Коломин, прищурившись, догадался, что стояло перед ним.
— Чёрт подери. Переносной генератор псевдогоризонта событий. Я должен был догадаться после того боя с Шуриком, почему «Зевс» в моей голове не выстраивал чёткую связь между твоими жертвами. — Досада залила капитана с ног до головы.
— Да, уникальное устройство, но уже не размером с небольшой газетный киоск, а с габаритами стандартного чемоданчика. Даже есть удобные ручки для переноски! — довольно продемонстрировал Вова. — Вот почему они так не хотели избавляться от Инженера, вот из-за чего он всё время нужен был им целым и невредимым. Но это ещё не всё, Ярослав. Отряд бездушных и безжалостных наёмников-убийц, чьи тела были изменены до неузнаваемости, чтобы максимально повысить боевые навыки их обладателей — «Гамма» тоже являлась изобретением Шурова! Именно об этом он тогда хотел предупредить тебя на подземной парковке после того, как вы одолели его. Главы банды несколько изменили изначальную концепцию Инженера и завели себе послушных големов, способных самыми грязными, но эффективными способами избавляться от неугодных. «Гамма» пополнялась погибшими в Афганистане солдатами и офицерами. Зона боевых действий — априори самое непрозрачное место в человеческом бытии, ибо во время войны всё меняется настолько быстро, что за многими вещами попросту некому следить и некому отвечать. Как в том старом выражении — война спишет всё. Этим и пользовались теневые организаторы.
Вова отошёл от стола и сделал пару решительных шагов навстречу Коломину.
— Вот мы и расставили почти все точки над «i». Осталось добить двух мерзавцев, которые всё это затеяли. Однако теперь тебе надо решить, что делать со мной. — Тряпочник поднял лицо вверх, словно подставляя его невидимым каплям дождя, и на мгновение прикрыл изувеченные глаза. — Ты знаешь, этот момент я специально не подсматривал, ибо так соскучился по пресловутой неопределённости. Пусть неожиданность вернёт мне утраченный вкус к жизни. Итак, вариант первый. Ты можешь убить меня прям здесь, так или иначе отомстив за Аркадия Константиновича. Вариант второй. Можешь отпустить меня на все четыре стороны, и разойдёмся как в море корабли. Вариант третий. Ты можешь попытаться схватить меня и передать своим сослуживцам, но учти: я буду сопротивляться без поддавков, во всю силу. В тюрьму в камеру смертника я ни за что не попаду. Кроме того, даже если ты меня сумеешь схватить, я всё равно сбегу. Вариант четвёртый. Мы можем покончить с этим делом раз навсегда, поставив в нём жирную точку. Я помогу тебе по максимуму, а уже потом разберёмся, что будем дальше делать. Твой выбор.
В голове у Ярослава как будто прогремел гром. Вот он, край финальной развязки. Руки подрагивали почти незаметно, перекрестие прицела точным и роковым образом застыло на лбу Красного тряпочника, чьё лицо выражало в тот момент совершенное спокойствие. Этот человек давным-давно прошёл сквозь саму смерть и больше её не боялся. И что теперь делать с внезапно ожившим другом, переродившимся в совершенно другого человека? Уничтожить как особо опасного для общества преступника без лишних раздумий? Умертвить из милосердия существо, чьи душа и тело искалечились под воздействием крайне тяжёлых обстоятельств? Попытаться арестовать и пристрелить при попытке оказания сопротивления? Постараться схватить и перекинуть на плечи других сослуживцев — пусть теперь они будут нести это бремя? Отпустить восвояси, совершив грубейшую для правоохранителя халатность? Или послушать, что он предложит делать дальше и принять его помощь? Неужели тогда придётся встать на сторону преступника, преследуя которого, уже стал ненавидеть его не только из соображений службы, но и личных? Получается, что это время всё было зря, и требовалось лишь прыгнуть в одну лодку в врагу, который таковым на самом деле вовсе и не являлся?
