Полковник высказал это предположение агенту. Хмель долго думал, затем высказал своё:

— Главарь как-то связан с уголовникам. Вам проще выяснить это, чем мне. Предлагаю поступить следующим образом. Завтра вы соберёте информацию, и вечером мы составим план действий. Трефилов ждёт вашего звонка. Не провожайте.

Агент вышел из дома и будто испарился. Калитка не скрипнула, шагов слышно не было.

Ткачёв не удивился — контора умела готовить своих агентов.

После ухода Хмеля полковник убрал посуду и решил отдохнуть, но мысли всё равно возвращались к расследованию. Дело было слишком запутанным и переплетено множеством интересов с самых различных сторон. Он никогда бы не подумал, что в провинциальном городке такое когда-нибудь возможно.

Впрочем, суть не в провинции и не в том, что интересов много, а в людях. За те годы, что прошли от начала службы Ткачёва, люди сильно изменились. У них появился какой-то дух собственничества и безнаказанности, усугубленный мнением в собственной непогрешимости. Плюс, боязнь признаться в ошибке и переложить вину на другого человека, даже самого близкого.

Психотип преступника тоже сильно изменился. Если раньше Ткачёв заходил в «малину» особо не боясь выстрела, то теперь можно было ожидать нож в сердце, только потому, что ты, возможно, что-то сможешь. Ещё не сделал, но можешь сделать. И преступники стали изощрённые и более жестокие. Даже взять ту же Милку — любовницу Цыгана. Вот она-то чем помешала?

Ткачёв выключил свет и сел в кресло, подвинув его к окну. В темноте, при тусклом свете фонарей на улице, думать было легче. Посыпался мелкий снег, искрясь даже под таким светом. В доме напротив светились окна, и в них изредка за занавесками маячила фигура Марии.

«Шикарная женщина!» — подумал полковник, вспоминая, как она шла к калитке. Невольно сравнил с женой, и испугался своих мыслей. По большому счёту, и сравнивать нечего. Уставший и погруженный в хаос мыслей, он не заметил, как уснул.

Утром Ткачёв приехал в ГУВД Зареченска раньше, чем официально начинался рабочий день, и не обратил внимания на отсутствие машин во дворе здания. А развод у патрульной службы начинался ещё позже. Но как только Андрей Викторович зашёл внутрь, к нему подскочил дежурный:

— Товарищ полковник, велено передать, что розыск всем составом выехал на убийство. Думали, что вы придёте к восьми. К этому часу за вами пришлют машину.

— А что за убийство?

— Возле отделения Госбанка убили женщину.

— Что?! — закричал Ткачёв. — Лейтенант, найдите мне машину, срочно!

Тот метнулся в дежурку и, докричавшись по рации до одного из патрульных экипажей, доложил:

— Будут через пять минут.

Громыхающий Уазик, скрежеща при переключении передач, домчал Ткачёва до отделения Госбанка так быстро, будто решалась судьба мирового первенства по гонкам на машинах милиции. Полковник поблагодарил патрульных и вышел, отпустив их обратно. А сам, не подходя к месту, где суетились сотрудники милиции и эксперты, осмотрелся.

С краю тропинки в парке, где-то в трехстах метрах от двухэтажного кирпичного здания, окруженного высоким забором, лежала женщина. Даже издали под светом переносных фонарей были видны её ноги в телесных чулках и раскинутые в стороны руки. Невдалеке от неё, на снегу под деревом, спиной к Ткачёву сидел милиционер в папахе.

Ткачёва увидел Поплутин и подбежал к нему.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

Майор выглядел сильно уставшим. Красные от бессонницы глаза и темные круги под ними.

— Здравствуйте, Александр Владимирович. Что здесь?

— Выстрелом в голову убита заместитель заведующего отделением Госбанка.

— А кто там под деревом?

— Подполковник Шмелёв.

— А что он здесь делает? Опять дежурил по управлению?

— Нет. Убитая Елена Петровна Шмелёва — его жена…

Ткачёв вздрогнул.

— Майор, вы когда-нибудь научитесь работать? Почему я только сейчас узнаю, что жена заместителя начальника ГУВД занимала ответственный пост в Госбанке? И почему Румянцев не смог вчера попасть туда? — он махнул рукой, показывая на здание отделения.

Поплутин виновато опустил голову.

— Это длинная история, Андрей Викторович. Вам лучше самому поговорить со Шмелёвым…

— Коротко доложите, что здесь произошло.

— По дороге на работу Шмелёва была убита выстрелом из пистолета, предположительно «ТТ». Скорее всего, был использован глушитель, так как никто ничего не слышал. Мы уже успели опросить сотрудников отделения, вызвав их с территории. Рабочий день в отделении начинается в шесть утра, но Шмелёва, видимо, приехала на первом автобусе. Сейчас мы ищем водителя автобуса для дачи показаний. По расписанию автобус приходит вон на ту остановку, — майор показал на столб с вывеской в двухстах метрах от места убийства, — без двадцати шесть, и Шмелёва пешком направилась к зданию по этой тропинке. Выстрел был произведен из-за дерева с трех метров. Гильзу мы нашли. Было темно, и женщина не могла заметить убийцу за деревом.

— Кто нашёл труп?

— Сторож отделения. Он передал смену в шесть десять, и направился домой этой дорогой. Он живёт неподалёку и всегда ходит на работу пешком по этой тропинке. Сторож вернулся и позвонил дежурному.

— Сторож ещё здесь?

— Да. Он в здании. Следователь берёт у него показания.

— Преступник оставил следы? Откуда пришёл? Куда пошёл после?

— Работаем… Темно было.

Ткачёв махнул рукой с досады и подошёл ближе к убитой женщине. Кивнул экспертам.

Оказывается, жена заместителя начальника ГУВД при жизни была сущей красавицей. Очень большие, чуть раскосые глаза под длиннющими ресницами, с потухшим недоумением смотрели куда-то, алый рот приоткрыт, обнажая ряд белоснежных зубов, сейчас уже больше похожих на оскал мёртвого зверя. Копна каштановых волос, уложенная в элегантную причёску, даже не растрепалась при падении.

«Аккуратно упала» — подумал Ткачёв, рассматривая точёные ноги в коротких сапожках на высоком каблуке. Полы светлого пальто распахнулись, показывая задранную юбку и застежку на чулке.

«Странно. В чулках, в такой холод…» — удивился полковник. Будто женщина не зимой на работу ехала на автобусе, а в машине на банкет ранней весной.

Взглянув на сидящего спиной к дереву Шмелёва, полковник решил его пока не трогать и пошёл к зданию отделения банка. У ворот толпились сотрудники банка, глазея на суетившихся неподалёку милиционеров. Распахнулась дверь на входе и на улицу вышла женщина в строгом костюме:

— Товарищи! Рабочий день никто не отменял! Живо по местам!

Ткачёв сообразил, что это кто-то из начальства и направился к ней.

— Здравствуйте, — он предъявил удостоверение. — Вы здесь, простите, кто?

— Я заведующая отделением Анна Егоровна Большова, — она поежилась от холода и поджала узкие губы. — Что вы хотели?

— Я приехал из Москвы, чтобы возглавить группу по расследованию нападений на ваших инкассаторов. Хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Хорошо. Пройдёмте в переговорный зал.

— Переговорный зал?

Они зашли внутрь здания. В фойе был отгорожен участок, где стояли столы. Это и был, видимо, переговорный зал. Проход на лестницу и в коридор отделения был за турникетом с дверью из прозрачного бронестекла, и охранялся сотрудником вневедомственной охраны.

— Да, переговорный зал, — Большова показала на участок со столами. — После нападения нам было строго дано указание, не пускать внутрь здания даже людей имеющих вторую степень допуска.

Стало понятно, почему Румянцев не смог добиться встреч с сотрудниками банка. Но их можно было организовать в переговорном зале. Почему капитан не настоял об этом?

Полковник и заведующая присели за столик. Ткачёв вынул блокнот.

— Простите, э… Андрей Викторович, можно побыстрее, а то у меня телефоны разрываются в кабинете.

— Анна Егоровна, я не на прогулку вышел. Между прочим, расследую ограбление инкассаторов вашего отделения, плюс убийство вашего заместителя. Попросите секретаря отвечать на звонки.