Ткачёв смотрел на унылые лица оперативников. Их состояние можно было понять. С приездом полковника они подумали, что опытный сотрудник розыска аж из самого главного управления, как по мановению волшебной палочки найдет преступников, и все получат награды. А тут с его приездом ещё больше хлопот прибавилось.

— Товарищи, оставим пока убийство Цыганкова, — полковник вынул лист бумаги, на котором утром делал пометки. Лейтенант, вы были в универмаге?

— Да, — Нодия развернул блокнот. — О том, что приедут инкассаторы, знали многие — директор снимала кассы ещё до закрытия магазина. То есть, продавцы, бухгалтер, товаровед и директор. Всего восемь человек. Уборщица не знала, она пришла после отъезда инкассаторов. Звонок директора в Госбанк слышали двое — бухгалтер и старший продавец. Они вместе и решали — вызывать машину, или выручку оставить в сейфе. Решили, что надо вызвать. Сторож в магазине — старик, хоть и бойкий. И директор универмага решила, как говориться, от греха подальше.

— И каков ваш вывод, лейтенант?

— Отправка выручки не была запланирована руководством универмага. Кабинет директора запирается на ключ, а телефон только у неё. По словам продавцов, директор постоянно находилась в торговом зале — работы было очень много, и она помогала отпускать товар и даже садилась на кассу. В общем, наводка банды кем-то из универмага маловероятна.

— Что же, товарищи, — Ткачёв поднялся и подошёл к окну. — По всей видимости, наводки банды на инкассаторов шли из отделения Госбанка. Капитан, слово за вами. Что у нас по оружию и по сотрудникам отделения банка?

Румянцев нервно дернул головой и положил на стол папку, которую принёс. Развернул её, доставая бумаги:

— Первое — по оружию. Эксперты из Москвы на основании моих устных данных предположили, что преступники пользовались прибором бесшумной стрельбы, изготовленным в заводских условиях. Я попытался отправить материалы в Москву, но на запрос требуется подпись начальника ГУВД. Гладышева сегодня нет целый день — он на заседании городского партбюро ещё с утра. Шмелёв не взял на себя такую ответственность…

— Понятно. Дальше… Хотя, подождите. Вы же говорили, что знакомы с приёмами ведения боя. Что вы скажете? Ваше мнение.

— Глушитель в основном используют спецслужбы, — капитан заметно нервничал.

Нодия удивленно свистнул, и Поплутин взглянул на него с укором. Ткачёв кивнул, сжав губы. Положение осложнялось тем, что он должен был скрывать участие КГБ в расследовании, но оперативники Зареченска могли сами сделать вывод. Собственно, они к этому уже подошли вплотную. Полковник оторвался от просмотра мутного стекла на окне и повернулся к оперативникам.

— Товарищи, не будем пока делать поспешных выводов. Давайте, по возможности, соберём как можно больше фактов. Капитан, продолжайте…

— Я был в отделении Госбанка, но с сотрудниками мне поговорить не дали. Допуска у меня нет. Все увещевания начальника первого отдела результатов не принесли — требовалось, опять же, распоряжение сверху. Фактов же причастности кого-то из служащих отделения к разбойным нападениям у нас нет. Об этом и сказал Шмелёв, когда я вышел на него с просьбой надавить на руководство отделения банка.

— Чёрт, вся эта волокита замедляет расследование, — горячился Поплутин.

— Вы правы, майор, — Ткачёв подумал, что надо позвонить в Москву начальству. С него требуют, а руки связаны. — Капитан, а вы не осмотрели отделение снаружи? Может быть, вам пришла на ум какая-то мысль?

— Нет, товарищ полковник. Я взглянул, конечно, но увидеть какую-то зацепку не смог. Больше времени ушло на препирание с первым отделом и разговором со Шмелёвым. Я поехал в городской райком партии, чтобы поговорить с Гладышевым, но меня не пустили на совещание. Только время зря потратил…

Ткачёв опять задумался. Оказалось, что в Зареченске машина согласования слишком неповоротлива. Убийство семи инкассаторов не повод для беседы сотрудника уголовного розыска со служащими банка. Или кто-то намеренно тормозит расследование. Надо привязать убийство Цыгана и его Милки к разбойным нападениям, тогда, может быть, номенклатура зашевелится.

— Майор, я так понимаю, что вы не донесли до Гладышева мои пожелания для усиления ГУВД? И обратившись к Шмелёву тоже получили кивок в сторону начальника?

— Так точно.

— Понятно. Совещание в парткоме ещё идёт?

— Не знаю. Когда я выезжал на убийство Цыгана, то ещё шло. И чего они там целый день обсуждают?

Румянцев криво усмехнулся, но смолчал.

— Капитан?! — взглянул на него полковник, заметив короткую усмешку.

— Товарищ полковник, это только мои домыслы, — округлил глаза Румянцев.

Ткачёв качнулся с пятки на носок, сжав губы:

— Я так понимаю, что вы, капитан, работаете в этом городе дольше всех нас, вместе взятых. Расскажите нам о своих домыслах… Неужели вы с друзьями, — он показал кивком головы на майора и лейтенанта, — не обсуждали сплетни? Вы же, товарищи, опера. А сплетни — это информация.

— Ладно, — Румянцев провел ладонью по столу. — Гладышеву осталось до пенсии совсем немного. Конечно, он хочет выбить после увольнения со службы себе местечко потеплее. Они друзья с председателем городского райкома партии. И ещё ходили слухи, что нашего «партайгеноссе» переводят в Москву. Вот, скажи, Саш, — он посмотрел на Поплутина, — что Гладышев говорил на совещании по поводу инкассаторов?

— Да, какие-то общие фразы, — ответил майор. — Типа, действуйте, как хотите, но ко мне особо не приставайте. Даже Шмелёв удивлялся. У зама вообще нет никаких связей по городу. Не наработал ещё, а тут ему чуть ли не всё руководство отдают, да в условиях, когда половину ГУВД разогнали, а новых людей не взяли. На такой город всего три патрульных экипажа. Кому сказать, так никто не поверит. Заместитель начальника ГУВД выходит дежурным по городу чуть ли не через день!

Ткачёв уже не слушал оперов, они наперебой загалдели, обсуждая свои взгляды на то, что теперь творится в милиции Зареченска. Ему пришла в голову мысль, что бойцы из банды могут быть бывшими милиционерами. Тут и мотив, и сноровка. Наверняка какого-то выгнали из ГУВД с нехорошей характеристикой. Кстати, бывший милиционер и подозрения особого не вызывает, а наоборот — жалость и сочувствие. И они знают, как работает местная милиция. И ещё, наверняка, они хорошо знают местный контингент уголовников и работяг из такси.

Эта версия показалась Ткачёву просто шикарной. Она многое расставляла на свои места.

— Так, товарищи! — он стукнул по столу и когда все замолкли, тихо приказал: — Майор, пишите рапорт на имя начальника о тех мерах, которые мы согласовали утром. В двух экземплярах. Мы не дадим Гладышеву самоустраниться от текущих дел. Капитан, вы завтра поедете со мной в отделение Госбанка. У меня допуск есть. Лейтенант, вы ноги в руки, и поезжайте в городской таксопарк… — Ткачёв секунду соображал, — вместе с капитаном. У механиков гаража есть телефон, на который они принимают заказы. Выясните всех, кто за последний месяц из таксистов на них выезжал, и распишите по дням. Скажете, что это нужно для расследования убийства Цыгана. Мол, соседи слышали звук мотора и видели машину такси. Капитан, вы там покрутите носом у механиков, посмотрите их оборудование, инструменты и станки на предмет изготовления глушителей для оружия. Вопросы?

— Нет. Нет.

Румянцев и Нодия сорвались с места.

— Слушайте, майор, — Ткачёв присел напротив Поплутина, когда Румянцев и Нодия выскочили за дверь кабинета. — Я не могу вам рассказать всё, но мой приезд сюда вызван не только нападением на инкассаторов.

— Я заметил, — пробурчал Поплутин. — Что от меня нужно?

— Немного. Вы можете составить списки сотрудников уволенных из вашего ГУВД за последние полгода?

— Думаю, да.

— А заодно, и списки тех, кто принят на службу за эти полгода.

Поплутин немного подумал.

— Без проблем. А, позвольте поинтересоваться, зачем?