Хлесткие удары по щекам привели его в сознание. Обескураженное лицо Дикоя склонилось так близко, что Рей первым делом поспешил оттолкнуть его.

– Тебя всего трясло, – произнес Дикой осипшим голосом. – Я не знал, что делать.

Рей потер щеки, почувствовал ноющую боль в затылке. Огляделся по сторонам, понимая, что оказался на полу.

– У тебя были судороги, – Дикой недоуменно хлопал глазами. – И давно это у тебя? Что это вообще? Почему не сказал раньше? Может, я могу помочь?

– Отстань, – отмахнулся Рей, с пыхтением поднимаясь на ноги.

– Ты точно можешь идти завтра? – Дикой встал, не сводя с Рея пытливого взгляда.

– Смогу.

– Рей, послушай, – Дикой развел руками в стороны. – Это серьезно. Я могу исцелить многие раны, но тяжелые болезни – нет. Если ты болен, то нужно …

– Я не болен, – отрезал Рей, потирая ушибленный затылок. – Просто мало сплю.

– Майя говорила, тебя беспокоят кошмары. Что снится?

Мышцы пульсировали в остаточном спазме, сокращаясь по всему телу. Казалось, что стоит хоть пальцем шевельнуть – снова накроет. Такого с ним еще не происходило. Может, так к человеку приближается смерть?

– Причал. Дафна. Майдана. Корабль, – ответил он хрипло.

Даже горло пульсировало, отдавая в виски. Расслабив узел шейного платка, Рей потер выпуклый узор на коже. Клеймо странным образом зудело, словно напоминая о себе, будто бы он мог хоть когда-то об этом забыть.

– Мне тоже ее не хватает, – пробормотал Дикой, опуская голову. – Но прошло уже десять лет, Рей. Надо ее отпустить. Она бы не хотела видеть тебя таким.

– Она бы хотела жить. Чего я дать ей не смог.

Не просто не дал, но отобрал. Если бы не он, она осталась бы живой и это была истина, очевидная для всех. Демоны не могут быть счастливыми, им не дают даже попытаться сделать это. Эгоистичное желание привязать к себе обычную ведьму привело к тому, что ее сгубила реальность его мира.

– Ты не виноват.

– Тогда почему я чувствую вину? – с раздражением выпалил Рей.

Дикой отпрянул, округлив глаза. Рей пошатнулся, оперся рукой на стол. Голова раскалывалась на тысячи осколков. Мышцы вдруг перестали пульсировать и в миг задеревенели. Рей постарался дышать размеренно, чтобы снова не потерять опору под ногами.

– Потому что это нормально, – ответил Дикой. – Я тоже это чувствую.

– И потому женился на той, что упекла Дафну в тюрьму, где она покончила с собой?

Когда было больно, лучшим способом избавиться от этой боли – причинить ее кому-то другому. Дикой поморщился, отведя взгляд в сторону.

Эльвира Ронаш служила главным обвинителем при северном Верховном Суде. И с ее помощью началось дело об обвинении второго Миротворца Джахары Дафны Сарреван при правлении Моры из клана Розы. Процесс был долгим, изнурительным и закончился тем, что приговор был приведен в силу: заключить подсудимую на срок в тридцать лет.

Вечные Льды место особое, возведенное с учетом всевозможных колдовских способностей, благодаря которым преступник мог бы избежать заключения. От Столицы через Шадринское море проведен путь к острову, навеки скованному льдом. Особенность этого пути заключается в том, что корабль проходит его за два дня, где буквально за несколько часов преодолевает первую половину маршрута, а вторая половина растягивается на день с лишним. Дело было в том, что в море проведена незримая граница, где теряет силу абсолютно любое колдовство. Каким бы сильным ни был бы колдун, заточенный в Вечные Льды, он оказывался простым человеком, без излечивающих заклинаний, без защитных амулетов и неестественной выносливости. Даже те, кто рожден существом магическим, как феи или оборотни, теряли все свои способности. Дафна была заключена именно в это место на тридцать лет. Попав туда в девятнадцать, она вышла бы почти пятидесятилетней женщиной и вряд ли бы смогла уже вернуть свою молодость и, что важнее, силу духа.

– Мы это уже обсуждали, – сказал Дикой. – Эльвира сильно раскаивается, всеми силами пытается загладить вину. Думаешь, ей не стыдно до сих пор смотреть нам в глаза? Она из кожи вон лезет, чтобы хоть что-то исправить.

– Мне в глаза она не смотрит, – Рей испытал острую нужду в чем-нибудь крепком и ядреном. Например, в роме.

– Десять лет, Рей, – добавил Дикой. – Ты уже сделал шаг. У тебя растет дочь, Майя готова все для тебя сделать. Не останавливайся, живи дальше. Дафна бы этого хотела.

Вряд ли Дафна хотела бы, чтобы Рей завел семью с другой женщиной. И вряд ли бы она хотела, чтобы одна из двух погубивших ее, теперь занимала ее место.

Рей не раз хотел поквитаться с Эльвирой Ронаш. Каждый раз его останавливали Дикой, Майя или слишком большое количество выпитого алкоголя. Во всяком случае, так считали остальные. Сам же Рей понимал, что в действительности ему не хватало смелости. Он часто представлял, как горячая кровь ненавистной Ронаш будет течь по его рукам, и каждый раз ему ставилось дурно. Рей вообще с трудом уже мог поверить, что может лишить кого-то жизни из простой прихоти. Раньше с этим проблем у него не было. У демона с этим не было проблем, человек же оказался слишком мягким.

И в этом он тоже был виноват перед Дафной. Он был даже не в силах отомстить за нее до конца.

На южной стороне Столицы раскинулись живописные и благодатные земли. Среди богатых домов выходного дня для джахарианской элиты разросся роскошный сад за высокой оградой. За каменной стеной в изобилии деревьев и цветочных полян скрывался небольшой особняк из желтоватого камня. Место это называлось Цветущей падью, ведь благодаря стараниям управительницы особняка этот сад цвел и благоухал круглый год.

Помимо цветов и редких растений падь была наполнена детским смехом, но уже не круглогодично и даже не круглосуточно – в этом месте царили порядок и дисциплина. Мора Розы тепло относилась к своим воспитанникам-сиротам, но спуску им не давала – сначала учеба и работы по саду, а уже потом веселье.

Место это оберегалось с особой тщательностью, госпожа директриса не любила непрошенных гостей, особенно если у тех намечались недобрые намерения. Тереза по текущей своей природе могла бы соотноситься именно с такой категорией людей, однако же, она имела некоторые привилегии, отчего была вхожа в Цветущую падь без затруднений.

Копя в себе возмущение и негодование, Тереза решила начать высказывать свои претензии еще до того, как откроет рот. А именно, вместо двери решила воспользоваться окном и, тем самым, продемонстрировать Море Розы свое отношение. Она без затруднений забралась по дереву на уровень второго этажа, перескочила по веткам и перепрыгнула на карниз дома. Окна кабинета директрисы пади Тереза знала безошибочно. Несколько манипуляций, и окно гостеприимно распахнулось перед Гончей.

Ругаться с Морой на тему манер можно бесконечно. Бывшая княгиня, но навсегда королевских кровей и дурного нрава, Мора щепетильно относилась к этикету, правильной речи и прилежному поведению любого, с кем сталкивалась. Войти через окно, а не через дверь – вопиющий вздор.

Тереза чувствовала себя уверено, не испытывая ни капли сомнений. Между ней и Морой был строгий уговор о том, что директриса должна хранить секрет наемницы во благо всех тех, кому этот секрет может причинить боль. Напрямую она его не нарушила, но пошатнула доверие Терезы, разболтав часть ее жизни княгине Валерии.

Повод для упомянутого недоверия запоздало показался Гончей сомнительным. Во-первых, Мора и Валерия не были закадычными подругами, хоть и являлись сестрами. С момента передачи престола, они едва поддерживали связь по переписке, избегая личных встреч, о чем Терезе было хорошо известно. Во-вторых, Мора хоть ведьма и своенравная, но слову своему всегда верная.

И вот на этом моменте Тереза ощутила смутную тревогу, поддернутую пеленой сомнений. В логической цепочке обнаружилась брешь, которую стоило бы предварительно обдумать и спокойно обсудить, но окно позади нее уже распахнуто, следы обуви на белоснежном подоконнике зияют темными провалами, а дверь в кабинет открывается, впуская хозяйку этого места.