Двадцать четвертого, в десять утра, мы собрались в часовне на целый день для медитации, чтобы пригласить беспредельного Христа вновь родиться в «яслях» наших сердец. Я не знаю, кто из нас приступал к своему первому опыту столь длительной медитации без внутреннего трепета. Думаю, что немногие, и уж конечно не я.

Мы сели на свои места, Мастер в передней части комнаты, лицом к нам. Двери были закрыты. С этого момента, не считая краткого перерыва в середине, никто не должен был входить и выходить из комнаты, кроме как в случае крайней необходимости.

Мы начали с обращенной к Иисусу Христу и другим мастерам просьбы благословить нас на этот святой праздник. Затем следовали пятнадцать или двадцать минут песнопений.

«Космические песнопения» Парамахансы Йогананды состоят из простых предложений, повторяемых вновь и вновь, со все более глубокой концентрацией и преданностью. Меня взрастили на сложных построениях западной классической музыки. Когда я стал учеником Мастера, мне потребовалось время, чтобы приспособиться к такой незамысловатой форме музыкального выражения. Но теперь я любил песнопения. В самой их простоте я находил красоту и могущество, превосходившие по своим качествам большинство музыкальных произведений, которые я когда-либо слышал. Это были «одухотворенные» песнопения: чтобы наполнить их тончайшей благодатью, Мастер пел каждое до тех пор, пока они не вызывали божественный отклик. Как в различных местах и зданиях развиваются вибрации, соответствующие сознанию часто бывающих там людей, так и музыка развивает вибрации, выходящие за пределы реально слышимого звука. Особой возвышающей силой и способностью вдохновлять каждого, кто их поет, обладают песнопения, которые были одухотворены великими святыми.

Одно из песнопений, которые мы повторяли в тот день, — «Сияющий Христос, приди! О мой Христос, о мой Христос, Иисус Христос, приди!» Я обнаружил, что оно изумительно эффективно вводит меня в глубокую медитацию. Периоды пения чередовались со все более длительными периодами медитации. Иногда для снятия физического напряжения, которое мы могли ощутить, Мастер просил нас встать во время пения; при более ритмичных песнопениях он велел нам хлопать в ладоши. Пару раз он обращался к Джейн Браш с просьбой сыграть на органе вдохновляющие духовные произведения.

В тот день некоторое время Мастер имел видение Божественной Матери. В экстатическом состоянии он возвещал ее желания многим из присутствующих. Некоторым он сказал, чтобы они отдали себя Богу без всяких ограничений. Другим сообщил, что Космическая Мать дает им свое особое благословение. А потом обратился непосредственно к Ней, вслух, так что мы могли слышать по крайней мере одну сторону этого благословенного общения. «О, Ты столь прекрасна!» — повторял он вновь и вновь. «Не уходи! — вскричал он под конец. — Ты говоришь, что материальные желания этих людей уносят тебя прочь? О, вернись! Прошу Тебя, не уходи!»

Медитация в тот день была столь глубокой, что обычный десятиминутный перерыв был опущен. Опасения, которые я чувствовал в начале, оказались обманчивыми. «Душа любит медитировать», — говорил нам Мастер. Одно лишь эго, в своей привязанности к телесному сознанию, сопротивляется вхождению в обширное внутреннее пространство.

В день Рождества мы по традиции обменялись подарками. Наряду с более серьезным подарком я подарил Мастеру игрушку «Уйди-уйди» в память о том случае с игрушечным пистолетом в Твенти-Найн-Палмз. Взамен я получил от него четырехцветный карандаш: «Чтобы отчеркивать инфинитивы!» — сказал он мне, улыбаясь.

Главным событием этого дня был вечерний банкет с участием Мастера. Я помогал подавать обед, состоявший из карри. После этого Мастер обратился к нам. Благозвучие его речи столь очаровало меня, что я почувствовал себя обитателем небес. Я никогда не думал, что такое божественное вдохновение возможно на нашей прозаической земле.

На следующий день мастер давал инициацию в крийя-йогу — в первую очередь для принявших отречение. Подходя к нему за благословением, я мысленно молился о его помощи в развитии божественной любви. После того как он коснулся моего Центра Христа, я открыл глаза и встретился с его благословляющей улыбкой.

В конце церемонии инициации Мастер сказал: «Множество ангелов прошло сегодня через эту комнату». И затем — эти бросающие в дрожь слова обещания: «Некоторые из присутствующих здесь станут сиддхами, и довольно многие — дживан-муктами» [Дживан-мукта — тот, кто достиг освобождения от иллюзии, но еще должен преодолеть прошлую карму. Сиддха — достигший освобождения и от всех следов прошлой кармы.].

В новогодний вечер мы собрались в главном храме на полуночную медитацию, которую опять проводил Мастер. На этом собрании был момент, когда он мягко ударил в большой гонг, звук которого потом расходился волнами. «Представьте себе, что это звук Аум, — сказал он нам, — бесконечно распространяющийся во все стороны».

В то же самое время в сотне миль от нас, в Инсинитасе, другая группа учеников медитировала в главной комнате ашрама. Они тоже слышали гонг, в который ударил Мастер. Один из монахов позже рассказывал мне: «Было похоже, как будто кто-то ударил в него в передней, совсем рядом с нашей комнатой».

Последовавшая за этим медитация в Маунт-Вашингтоне была захватывающей.

Наступила полночь. И вдруг волны шума взметнулись вверх из расположенного внизу города, от окрестных соседей; свистки фабрик, гудки машин, крики. Бесчисленные участники празднества вступали в Новый Год. У соседей открылась дверь, и чей-то голос истошно завопил в ночь: «С Новым Годом!»

Какими жалкими были эти праздничные звуки по сравнению с той душевной радостью, которую испытывали мы в маленьком храме! И какое благословение, размышлял я, какое чудесное счастье — быть в этом святом месте, у стоп моего божественного Гуру! Я молился, чтобы Новый Год принес мне вечно углубляющееся осознание любви Бога.

Наша линия Гуру

«Согласно божественному замыслу, — утверждал Парамаханса Йогананда, — Иисус Христос был ответственным за эволюцию Запада, а Кришна (впоследствии — Бабаджи) — за эволюцию Востока. Было предопределено, что Запад будет специализироваться на развитии объективности, через логику и рассудок, а Восток — на внутреннем, интуитивном развитии. Но на космическом плане пришло время соединить эти две линии в одну. Восток и Запад должны объединиться».

Иисус Христос. Однажды, в Твенти-Найн-Палмз, Мастер сказал: «Как жаль, что ни на одном из полотен Иисус Христос не походит на себя». Он отдавал предпочтение этой картине Хофмана, потому что на ней сходство с Мастером из Галилеи было более полным, чем на большинстве других.

Бабаджи. Бабаджи называют Махаватаром — «Великим Воплощением».

Лахири Махашая. Ученик Бабаджи. Парамаханса Йогананда говорил о нем как о Йогаватаре — «Воплощении Йоги».

Свами Шри Юктешвар. Ученик Лахири Махашаи. Парамаханса Йогананда говорил о нем как о Гьянаватаре, «Воплощении Мудрости».

Парамаханса Йогананда. Ученик Шри Юктешвара. Раджарши Джанакананда, главный ученик Йогананды, присвоил своему гуру титул Премаватара — «Воплощения Любви».

Шри Кришна, древний аватар Индии, первый в нашей линии гуру.

ПЯТОГО ЯНВАРЯ УЧЕНИКИ СОБРАЛИСЬ в Маунт-Вашингтоне отпраздновать день рождения Парамахансы Йогананды. В начале торжества мы по одному подходили к нему и преклоняли колени для получения благословения. Позже, после банкета, он произнес речь о своем заветном желании: узреть пробуждение божественной любви во всем мире. Затем он продолжил более доверительно:

— В течение первых лет наставничества в этой стране я и не мечтал, что здесь станет возможным такое единство взглядов в божественной любви. Оно существует только потому, что вы жили согласно взлелеянным мною идеалам, ради которых я жил в обществе своего великого гуру.