- Могу объяснить вам это. У Харкера. Но, только после того, как вы объясните мне суть дела и обрисуете возможный гонорар за моё участие в нём.

- Но ваша рука, - начал, было, Уильямс.

Акс поднял левую руку, перевязанную пропитавшимся кровью платком, пресекая возражения.

- Всё будет в порядке. Если захотите, могу сыграть после получения гонорара.

Грей на секунду задумался, а потом пошел в сторону борделя. Ему хотелось проверить, как там Сью. Заодно, надо было забрать оставшиеся наверху вещи.

На ходу он размышлял, как это он позволил себе ввязаться в авантюру, стоя босиком в уличной пыли и с порезанной стеклом рукой.

Хотя, в этом вполне можно отыскать светлую сторону. Грей открыл дверь в бордель, глядя на разбитое окно. Сквозняк вытянул наружу часть красной занавеси. Он ничуть не изменился за прошедшие годы. Что касается ран – они всегда заживали на тапёре слишком быстро.

Появление в своем заведении краснокожего, Харкер не оценил. Стоял за стойкой и с силой протирал стаканы, бросая хмурые взгляды в сторону дальнего стола. Этот Дуглас поступил разумно, стоит отдать ему должное. В Санта Цело, конечно, господа, вполне себе свободные нравы. Фронтир, переселенцы разные, всё такое.

Здесь от человека требуется соблюдение законов, крепкое плечо, уважительное слово. Перья в волосах, или цвет кожи – нет, это всё второстепенное. На это в наших местах не обращают внимания. Главное – перед глазами не мелькают.

По счастью, время раннее. Посетители к вечеру стягиваться начнут. К тому времени ворона этого здесь уже не будет.

Сумки постояльцам Харкер собирал лично. Сколько-то сушеного мяса, хлеб, сыр. Ни Дуглас, ни этот проповедник, Джозеф, слова не проронили, куда собрались. Это вчера было – сегодня за столом их четверо. Акс Грей, видать, тоже решил в непонятную авантюру ввязаться.

Правда, чего уж тут непонятного? В горы они собрались. За чёрным камнем.

Вчера у Джонатана в голове роились сомнения. Как мухи. Мужчина хлопнул полотенцем по стойке – одна муха осталась лежать на полированной поверхности, другая полетела в сторону открытых дверей. Харкер удовлетворенно кивнул. Сомнения были вчера. Сегодня возле ног Грея лежала небольшая холщовая сумка. Вот из неё-то и торчало подтверждение подозрений Харкера – концы динамитных шашек.

С такими вещами на охоту не ходят. Как и в приличное общество. Завалы расчищать, или ход где пробить. Вот для такого дела шашки эти отлично сгодятся.

Впрочем, Харкеру то, что до этого? Джентльмены сполна рассчитались и за комнаты, и за еду.

Да, вот ещё что. Знакомый офицер из гарнизона проболтался Джонатану – мол, законник этот, друг детства капитана. Может, дело в этом? Ван Клиф решил подзаработать на стороне? Не похоже. Не тот - человек их капитан гарнизона. Для такого он слишком честен. Священник, опять же, не вписывается в такую схему.

Может всё дело в тех слухах, что последнюю неделю упорно ходят по городу? Скорее всего, скорее всего. Если так, то он, Джонатан Харкер, английский джентльмен, так уж и быть, не станет смотреть на стол, за которым топорщатся перья этого ворона – Канги.

Самому Канги терзания хозяина гостиницы оставались абсолютно безразличны. Отчасти, это составляло характер индейца – спокойно воспринимать окружающий мир во всех его проявлениях, не расходуя сил на чувства. Другой составляющей его спокойствия было то же самое, о чём размышлял Харкер – в пограничных землях людей ценили не за цвет кожи. Во всяком случае, не только и ни сколько за него.

Индеец переводил взгляд с одного бледнолицего на другого. Вчера он впервые познакомился с этими людьми. Что касается маршала, надо сказать, он его не разочаровал. Цепкий, уверенный в себе, хорошо стреляет. Ко всему прочему – внутри этого человека тлеет скрытая сила. Вчера они могли пойти в противоположную сторону, выбрать любую другую улицу. Почти все улицы города вели к выходу из него. Они вполне могли выйти немного раньше, или, наоборот, слегка задержаться. Настойчивость Дугласа Мортимера сыграла главную роль в их появлении возле борделя.

Вчера маршал сочинил отличную историю для этого парня, с перевязанными руками, насчёт их любопытства. Как хорошо, кстати, шевелятся пальцы Акса Грея. Сразу и не скажешь, что его руки вчера здорово пострадали.

Как здорово у тапёра подвешен язык! Впору восхититься его красноречием. Хотя, Канги быстро посмотрел на сумку у ног парня, голова у парня работает не хуже языка. Ему самому стоило подумать о динамитных шашках.

Наибольшей загадкой оставался священник. Отец Роббинсон отзывался об этом человеке с большим уважением. Много рассказывал о способностях Джозефа Уильямса. В воображении индейца рисовался едва ли не могучий жрец. Один из тех, кто способен говорить с духами и отдавать им приказы. Реальность оказалась несколько иной. Перед Канги предстал помятый жизнью человек, на лице которого, любой мог прочитать ведущийся тяжкий бой с виски.

Сперва индеец подумал – главная причина участия проповедника заключается в его прошлом и сане. Отцу Роббинсону куда как легче просить об одолжении представителя церкви, чем кого-то из военных. Таковы оказались первые рассуждения Канги.

Когда Джозеф Уильямс начал читать отходную молитву над телом искореженной проклятым камнем проститутки, индеец внезапно уловил нечто ещё. Вокруг проповедника собирались тени. Канги не мог их видеть – такое под силу исключительно жрецам, да и то, теперь далеко не всем. Но чувствовать их своим острым чутьем следопыта – это он мог. Тени пробовали проповедника на зуб.

Хотел ли Канги идти в пещеры с подобным человеком? Об этом индеец не думал. Подобные мысли нарушали его основное правило жизни и отвлекали от главного – цели их пути.

Всему своё время, решил Канги, кивая в ответ на слова законника. У каждого человека своё испытание и свои злые духи. Если у человека сильная сила воли – он справится, выдержит испытание. Если же не справится. В таком случае, у Канги есть винтовка. Ему не раз приходилось пускать её в дело. В таких случаях никакие посторонние размышления не отвлекали его, когда палец плавно тянул на себя спусковой крючок.

- Если всё обстоит так, как говорит ваш знакомый, - Акс откинулся на спинку стула и потянулся, - динамит нам здорово поможет.

- Думаете бросить пару шашек в колышущуюся тьму, Акс? Считаете – она их заглотнет, как сом наживку?

Губы Грея скривились на секунду, будто говоря – что я могу вам сейчас ответить, господа.

- Думаю, на такой исход мы вряд ли можем рассчитывать. Я больше размышлял над возможностью завалить проход в ту сторону.

- Духов это не остановит, - сделал своё замечание индеец.

- Что касается духов. Здесь я целиком и полностью полагаюсь на преподобного мистера Уилямса, - Грей кивнул в сторону проповедника. – Заботиться о духах – прямая обязанность церкви. Я ведь правильно говорю, мистер Уильямс?

Джозеф отпил кофе из большой кружки. Сегодня ночью ему не удалось выспаться. Всё, что он мог – проваливаться в тяжёлую, наполненную жуткими образами дрёму.

- Будет правильно говорить – прямая обязанность церкви, это забота о душе, - мистер Грей.

Проповедник несколько раз сглотнул. Кофе сушило горло, вызывало манящие воспоминания об обжигающем глотке спиртного, стремительно падающего в желудок. Кадык его дёрнулся, словно одно это воспоминание заставило мускулы рефлекторно содрогнуться.

- К чему сейчас спорить, как называть это? Мы в любом случае не знаем с чем столкнёмся.

- Как ваши руки, Грей?

Тапёр посмотрел на Мортимера, потом поставил обе руки локтями на стол. Запястье правой было забинтовано. Ладонь левой также охватывала полоса чистой ткани. Повязки оказались без следов крови.

Грей пошевелил пальцами. Сперва одной руки, потом другой. На левой руке пальцы сгибались немного хуже – не с такой скоростью как обычно.

- Играть буду, но не сейчас, мистер Дуглас.

Маршал кивнул. Соглашался он, видимо, не со словами Тапёра, а со своими мыслями.