И все же – предчувствие. Дуглас провел пальцами по своему поясу. Полы пиджака скрывали большую его часть. Маршал не любил, когда на его оружие пялились все, кому не лень. Два револьвера и патроны, уютненько устроившиеся в своих гнёздах. Ничего-ничего, пока вы со мною можно поспорить с кем угодно и с чем угодно. Холодок пробежал по позвоночнику законника.

Плащ одного из тех двоих. Он весьма странно оттопыривался. Словно под ним было что-то, чему там совсем не положено быть. Возможно ли, что эти двое из Блэкрока? Лицо Дугласа напряглось. До Санта Цело оставалось совсем немного, а там…. Там вряд ли стоит ждать нападения.

Гудок не прекращался. Резкий, свистящий звук – он разбудил Джозефа. Раздражённо ворочаясь, в попытке вернуть подвижность затекшим членам, он открыл глаза. В следующий момент поезд резко затормозил. Вагоны заскрежетали колесами, гася набранную скорость. Противный скрип резанул по ушам.

Если бы отец Уильямс продолжал спать, то, подобно многочисленным вещам пассажиров, оказался бы на полу вагона. В этом случае, последствия вполне могли оказаться плачевными. А так, проповеднику удалось удержаться и не полететь с сидения.

Вокруг галдели возмущенные пассажиры. Люди потирали ушибленные бока, собирали разбросанные вещи. Кое-кто спешил узнать причину столь резкой остановки поезда, а заодно высказать машинистам много лестных слов.

Джозеф поднял свалившуюся шляпу, отряхнул её от пыли. Мысли проповедника мало отличались от мыслей соседей по вагону. С чего бы это машинист решил тормозить посреди нигде, да ещё так внезапно? Уильямс получил очередное подтверждение своего отношения к поездам. В следующий раз исключительно дилижансом – пообещал он себе. Однако же, что случилось-то?

Маршал, попутчик Джозефа, резко вскочил с места. Расталкивая людей, толпящихся в проходе, он бросился к выходу из вагона. Одного взгляда на Мортимера проповеднику хватило, чтобы понять – случилась та самая, давно ожидаемая, неприятность.

О, как же не вовремя. Уильямс закатил глаза, горестно вздыхая, а потом, повинуясь внезапному порыву, поспешил за законником.

Задержался проповедник только на секунду. Ровно что бы подобрать упавшую библию. Поднимая её, он заметил, что книга раскрылась на страницах псалтыря. Джозеф машинально прочитал первые строчки: «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всевышнего покоится».

Девяностый псалом. На ходу закрывая книгу, проповедник тихо проговаривал следующие строки.

- …перьями Своими осенит тебя и под крыльями Его будешь безопасен.

Внутри Уильямса крепла уверенность – вера его может понадобиться очень скоро. Словно в доказательство этого, на затылок легла невидимая тяжелая рука. В тоже время, Джозеф ощутил, как что-то поддерживает его с двух сторон, а тёплая волна разливается по телу, гоня прочь тяжесть с его головы.

-…долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Моё.

Последние строки псалма проповедник проговорил, соскакивая со ступенек вагона на сухую землю, рядом с Дугласом Мортимером.

Ровно посередине между рельсами, по шпалам, шел человек. Одной рукой он держал поводья лошади, ведя кобылу вдоль железной дороги. В другой руке он держал яблоко, которое грыз с большим энтузиазмом.

Человек этот никуда не торопился. Он с интересом поглядывал на дымящийся, лязгающий железом поезд. На непрерывные свистки, подаваемые машинистом, он попросту не реагировал.

Животное оказалось под стать своему хозяину. Кобыле была абсолютно безразлична приближающаяся громада, издающая пронзительные звуки. Она флегматично цокала подкованными копытами рядом с человеком. Пару раз лошадь потянулась мордой к яблоку, но получив нагоняй, более не пыталась посягать на лакомство хозяина.

Высекая искры, поезд остановился у самых кончиков сапог странного человека. В тот самый момент, когда он, дожевав яблоко, перебросил огрызок за спину. Лошадь проводила остатки обиженным взглядом, всхрапнула. Человек вытер пальцы о поля шляпы и, приподняв последнюю, с насмешкой уставился на паровоз.

Старший машинист, перепачканный копотью и сажей крепкий мужчина лет за тридцать, уже спрыгивал на землю. Выражение его лица не предвещало шутнику ничего хорошего. Расстояние между ними укладывалось в несколько шагов. Поэтому машинист рассчитывал уже через мгновение познакомить свой тяжелый кулак с рожей этого придурошного малого.

Что-то невероятно тяжёлое и горячее толкнуло машиниста в грудь как раз в тот момент, когда его кулак поднялся для удара. Толчок оказался настолько силён, что машинист крутнулся на месте, разворачиваясь прочь от мужчины в шляпе.

Не понимая, что происходит, машинист попытался вновь оказаться лицом к лицу с полоумным. С малым, принявшим железную дорогу за бульвар для прогулок.

Однако, перед лицом оказалась хрустящая на зубах земля. Крепкое, выносливое тело, служившее верой и правдой во всех похождениях и в работе, налилось свинцовой тяжестью. Стало очень холодно.

Ещё машинист понял – лежит он достаточно долго. Иначе с чего бы это стало так темно? Они уже и так потеряли кучу времени из-за этого идиота. Поезд надо ведь и разогнать. Надо вложиться во время. В противном случае, эти индюки из компании урежут оплату. Машинист оперся руками о землю, собираясь подняться, и в следующее мгновение тяжело обмяк, пачкая серую пыль красным.

Помощник машиниста попытался укрыться в кабине, но не успел. Пуля настигла его быстрее, пробив голову. Тело безвольно перевалилось через окно.

Не убирая дымящегося пистолета, убийца громко и резко свистнул. Лошадь заржала, поднимаясь на дыбы, и человек отпустил поводья. Почувствовав свободу, животное рвануло вперёд, выбивая копытами облачка пыли.

Свист бандита, вместе с разлетевшимся по округе ржанием и звуками выстрелов, послужил сигналом. Воздух разрезали дикие крики и улюлюканье. Человек пятнадцать скакали к поезду, паля из пистолетов и винтовок. Первый налётчик, не торопясь, достал ещё один револьвер и, продолжая усмехаться, пошел к ближайшему вагону.

Мортимер спрыгнул со ступенек, когда раздался свист. Убивший машиниста человек оказался с другой стороны поезда и на расстоянии нескольких вагонов. Зато прямо на него неслась ватага всадников. Гикающих, вопящих, оглашающих округу беспорядочными звуками выстрелов.

Дуглас вскинул своё оружие и нажал на спусковые крючки. Стоило револьверам дёрнуться, выбрасывая из стволов смертоносных ос, маршал рванул в сторону, уходя с линии ответного огня.

Один из бандитов, раскинув руки, завалился на спину своего коня. Другой, с проклятьями, зажал прострелянное плечо и поторопился отъехать в сторону, пропуская подельников. Часть из них, заворачивая коней и пригибаясь к шеям скакунов, направилась к маршалу. Остальные подлетали к вагонам. Спрыгивали и, разряжая оружие в проходы тамбуров, вламывались внутрь.

Над поездом взвился женский визг, мешавшийся с мужской руганью. Кое-где в вагонах послышались звуки выстрелов, не все пассажиры ехали без оружия, однако они быстро смолкли. Людей, готовых оказать вооруженное сопротивление налётчикам, оказалось слишком мало.

Всё же, части бандитов пришлось отвлечься от грабежа – их внимание привлекал маршал. Благодаря этому, проповедник Джозеф Уильямс остался один возле вагона. Он попробовал оглядеться и понять, что происходит.

Подскакавший к вагону, смуглый мексиканец резко осадил коня рядом с проповедником. Грубо оттолкнув в сторону отца Уильямса, бандит быстро оказался на площадке вагона. В его левой руке оказался револьвер, а правой он вытянул длинный нож. Этим самым ножом он пырнул выскочившего ему на встречу проводника. Переступив через тело, мексиканец со смехом вошел внутрь вагона.

Уильямс отряхнул сутану. Ему не было страшно. За себя во всяком случае. Проведя годы в кавалерии, Джозеф привык к смерти. Привык к простой мысли – рано или поздно, но смерть положит свою тощую руку на его плечо.