Джек не промахнулся. Пуля угодила в цель. Она вполне могла пробить сердце Мортимера. Однако, ей помешала маршальская звезда. Пробив её, пуля разорвала кожу и мышцы на груди человека, прошла между рёбер, но добраться до сердца уже не смогла.

От ранения Дуглас потерял сознание. Скорее всего, подумал Джозеф, это спасло жизнь законника не хуже его значка. Если бы Мортимер пошевелился, бандиты нашпиговали бы его пулями.

Проповедник помог Дугласу сесть, опираясь о колесо вагона. Законник морщился при движении, но терпел. По счастью рана оказалась, хоть и болезненной, но не смертельной. Впрочем, пулю все же стоило достать. Интересно, а ехал ли в поезде хоть один врач?

Уильямс распрямился, оглядываясь по сторонам. Почти все пассажиры выбрались к этому времени из вагонов. Они бурно обсуждали, что делать дальше. Надо было отправлять кого-то в город. Сообщить о случившемся, уведомить железнодорожную компанию, вызвать шерифов.

Кто-то организовал несколько человек для переноски убитых. Бандиты не пожалели тех, кто пытался оказать им сопротивление. Тела мертвых бандитов тоже стаскивали вместе, но довольно небрежной кучей. Оставшиеся в живых проводники помогали пассажирам.

К Джозефу подошел человек в котелке и с перевязанным предплечьем. Проповедник узнал в нём тапёра, ехавшего в одном с ним вагоне.

- Пулю надо извлечь, - прокомментировал тапёр, опускаясь на корточки возле маршала.

- Для этого стоит поискать врача, - ответил проповедник, намериваясь уйти.

- Не стоит, - остановил его тапёр. – Его убили. Прыткий оказался малый. Когда эти бандиты полезли к женщинам, он ухитрился сломать одному руку, другому челюсть. Взамен получил ножом под рёбра.

Джозеф выжидающе посмотрел на парня. Для чего это он пришел сюда? Говорить очевидные вещи мог каждый.

- Мы с вами ехали в одном вагоне, - продолжил тапёр. – Будьте любезны, принесите мой саквояж. Мне тяжеловато сейчас забираться в вагон. И если у вас найдется выпивка, то захватите и её тоже.

Проповедник не сдвинулся с места. Пианист пожал плечами.

- В саквояже нож, нитки и игла. Я не первый год мотаюсь по пограничью. Научился не только языком чесать да пьяниц в салунах развлекать. Не врач, конечно, но пулю, тем более так близко застрявшую, - мужчина внимательно осмотрел рану маршала, - вытащить сумею.

Мортимер кивнул, соглашаясь с пианистом. Уильямс развернулся и направился в вагон.

- Мой саквояж у окна, в конце вагона, - голос догнал проповедника уже на ступенях

В вагоне был настоящий погром, но саквояж тапёра уцелел. Он действительно оказался у окна, но стоял засунутым под полку. Понадобилось время на его поиски. Ещё немного проповедник потратил, что бы привести в порядок свои скромные вещи. Они явно не заинтересовали грабителей.

Вернувшись, Джозеф поставил саквояж возле маршала и протянул тапёру плоскую флягу. Внутри булькнуло виски. Пианист удовлетворенно кивнул, подкатал рукава своей рубашки, обнажая крепкие загорелые руки.

Найдя в своём саквояже нож, проповедник с уважением отметил превосходное качество стали, тапёр плеснул на лезвие виски и, чиркнув спичкой, поджог алкоголь.

- Будьте любезны, - обратился он к Джозефу, - плесните немного на рану.

Уильямс выполнил обращенную к нему просьбу.

- Ну-с, - тапёр пару раз махнул ножом, охлаждая сталь, - надеюсь, маршал, вы заставляли девушек впиваться в вашу спину своими ноготками.

Мортимер усмехнулся.

- Пару раз они впивались мне и в грудь, приятель. Вот, например, одна из моих последних любовниц едва не отыскала путь к моему сердцу.

Теперь улыбнулся и пианист, опускаясь возле Дугласа. Сноровисто расширив рану, он остриём ножа извлёк пулю. После чего, под шипение Мортимера, промыл рану виски и наложил пару аккуратных швов.

Люди вокруг потихоньку приходили в себя. Смолкли причитания, убитые оказались собраны в одном месте. Пришла пора решить, что делать дальше.

Машинисты лежали вместе с другими мертвецами, однако оставшийся в живых кондуктор немного умел обращаться с котлом паровоза. Пара крепких фермеров вызвалась помогать с топкой. По счастью, во время налёта механизм не пострадал. Пули, разбив стекла над манометрами, оставили сам котёл целым.

Тела убитых сложили в отдельном вагоне. Отцу Уильямсу понадобилось достаточно много времени для молитвы по усопшим. Кому-то досталось за излишнюю отвагу. Кто-то просто попался под горячую руку опьяненным азартом и злостью бандитам. Так, или иначе, но у проповедника под конец порядком устал язык. Джозефу хотелось прочесть молитву над каждым убитым, а это требовало не только времени, но и усилий.

Убитых бандитов бросать не стали. Однако положили отдельно от остальных тел, выделив под них грузовой вагон. Проповедник прочитал молитву над их телами тоже. Он справедливо полагал, что смерть уравнивает всех. Мёртвые предстанут уже перед другим судом. Не светским, но Божьим.

- Они не стали бы тратить на вас время, - возле грузового вагона стоял пианист, вытирая платком с лица пот.

- В этом я не сомневаюсь, - Джозеф выбрался из вагона и помассировал затылок, боль становилась всё сильнее. – Думаю, в этом заключается разница между ними и мною. Я научился прощать – многие из них, - проповедник махнул рукой в сторону тел бандитов, - уже не успеют научиться этому.

- Тут вы правы. Акс Грей, - тапёр протянул руку, Уильямс её пожал. – Можно просто Акс. Мой отец был лесорубом и просто таки обожал свою работу. Ко всему прочему, у него было превосходное, хотя и своеобразное, чувство юмора.

Несмотря на усталость, Джозеф нашёл в себе силы улыбнуться.

- Прости, Акс, - произнес он, чувствуя резкий спазм в висках, - я сильно устал. Думаю, наше знакомство придется отложить.

Грей нахмурился – обеспокоенно, не обиженно. Тапёр видел, как побледнело лицо проповедника, а от виска вниз струйкой потёк пот.

- Если нужна моя помощь.

Уильямс покачал головой.

- Всё в порядке. Просто мне надо отдохнуть. Вы оказали моему знакомому услугу. Надеюсь, у нас будет возможность продолжить знакомство.

Тапёр сверкнул зубами в улыбке.

- Обязательно. В Санта Цело поезд в любом случае застрянет. Пока найдутся новые машинисты, пока утрясут все бумажные вопросы. Парой дней не обойдется. Но не буду вас больше задерживать, отче.

Джозеф с благодарностью кивнул Грею и направился к своему вагону.

Мортимер спал. Перебинтованная грудь равномерно поднималась и опускалась. Что ж, чудо свершилось. За него полагалась расплата. Заняв своё место, Уильямс извлек на свет почти опустевшую бутылку виски. Боль накатила снова. Где-то глубоко в ней таились призрачные голоса. Ждущие, потирающие свои призрачные руки в предвкушении. Вот, сейчас Уильямс приложится к стеклянному горлышку, впустить обжигающую жидкость внутрь своего тела. Её так мало, что проповеднику не удастся заглушить мерзкий шепот внутри себя. Все старания Уильямса уйти от них окажутся напрасными.

Проповедник засунул плоскую бутылку в саквояж, следом отправилась почти опустевшая фляжка, крепко сжал в руках дорожную библию. Не сегодня. Сегодня виски пойдет только на телесные раны. Пальцы быстро пробежали по страницам, отыскивая нужные строки.

Читая пятидесятый псалом, Уильямс чувствовал – боль прячется под тяжестью. Она не исчезала полностью, но давала возможность провалиться в тяжёлый сон, возможно даже без сновидений.

Свисток из кабины машиниста и толчок тронувшегося с места поезда, Джозеф воспринял уже как часть своего сна.

Колеса вновь размеренно отбивали ритм по рельсам. Поезд шёл не так быстро как прежде – всё же кондуктор не рисковал сильно разогревать котёл. Тем не менее, место случившейся трагедии оставалось позади. Теперь о ней напоминала истоптанная копытами коней земля. Пройдет несколько дней и эти следы исчезнут совсем. Прерия знала – случившееся на её просторах событие способно оставить шрамы только лишь на сердцах людей.