— Убежище — магическое место, Р'шейл. Здесь ты почувствуешь себя другой. Все эти странные ощущения пройдут.

Р'шейл вдруг заметила, что Брэк одет в кожаные штаны и полотняную рубаху — это была одежда людей, а не харшини, в которой она видела его в прошлый раз.

— Ты хочешь уйти?

— Да. Назад, в большой и скверный мир. Вам с Тарджей удалось поставить этот проклятый мир на уши. Я должен узнать, что там случилось.

Услышав имя Тарджи, Р'шейл вспыхнула.

— Ты увидишь его?

— Нет. Я отправляюсь на юг. Хочу посмотреть, что там фардоннцы делают.

— О!

Брэк улыбнулся. Здесь, в Убежище, даже он умел улыбаться.

— Ты чего-нибудь хочешь?

— Мяса, — ответила она без размышлений. — За сочный олений окорок я готова убить кого угодно.

Брэк помрачнел.

— Не произноси такие слова в Убежище, Р'шейл.

— Какие слова? Окорок?

— Убить. Харшини не выносят насилия. Даже мысль о нем им претит. Что касается мяса, то я попробую тебе помочь, но больше никого об этом не проси. Харшини мяса не едят и очень огорчаются, когда слышат, что это делают люди. А уж если они подумают, что тебе плохо у них в гостях, то расстроятся вконец. Так что неплохо бы тебе на какое-то время перейти на диету харшини.

— Но это же кроличья еда, — пробурчала Р'шейл и обезоруживающе улыбнулась.

— Тогда тебе придется привыкнуть к кроличьей еде.

И тут Р'шейл осенило:

— Но если они не могут убивать, откуда у них берется кожа?

— Им ее дарят.

— Кто?

— Звери, которые живут в горах. Они позволяют харшини забирать шкуры умерших животных.

— А как харшини узнают о том, что зверь умер? — усмехнулась она.

— Так ведь это харшини, Р'шейл. Они легко общаются и со зверями, и с людьми. Я даже думаю, что звери им нравятся больше. Наверное, потому, что они еще не придумали войну.

— Знаешь, Брэк, я к тебе уже почти привыкла. Почему ты уходишь?

Брэк не ответил. Р'шейл посмотрела ему в глаза — и не стала приставать с вопросами.

— И давно это с ней случилось? — спросил Гарет.

В просторном запущенном помещении горел камин. Гарет сидел в кресле, которое вчера вечером занимала Мэгина. Тарджа пристроился у каминной решетки, в другом кресле расположился Дженга.

— Сразу после Тестры. — Дженга пристально смотрел на языки пламени и даже не взглянул на Гарета.

Дамиан стоял, прислонившись к облицовке камина, и ворошил кочергой угли. Раздобыть дрова в этой безлесной местности было невероятно трудно, и всякий раз накануне зимы на их заготовку приходилось отряжать солдат. Если бы не лошади, коих в лагере хватало с избытком, служивым приходилось бы туго. Сжигание дров считалось расточительностью, и Дамиан радовался, что на сей раз удалось разжиться хоть конским навозом.

— Как это случилось?

— Я не знаю.

Дамиан заметил, что Лорд Защитник смутился, и тихонько усмехнулся.

— Дэйсендаран, бог воров, похитил ее разум, комендант. Лорду Защитнику трудно с этим смириться.

— Мне тоже, милорд. Мы не верим в ваших богов.

— Хотите — верьте, хотите — нет. — Дамиан пожал плечами — Но это воистину так. Спросите хоть у Тарджи.

Гарет вопросительно посмотрел на молодого человека.

— Однажды кто-то сказал мне, что верит в богов, но не знает, достойны ли они поклонения. И это, по-моему, наглядный пример.

— Боги существуют, Гарет, и они вмешались в наш конфликт. Состояние Джойхинии — яркое тому доказательство.

— И с тех пор вы издавали приказы от ее имени?

Было невозможно понять, о чем думал этот человек. С точки зрения Дамиана, он просто мастерски умел морочить голову. Из него получился бы прекрасный фардоннский купец.

— После того как кариенского посланника убили на территории Медалона, угроза вторжения кариенцев стала реальной, — ответил Тарджа. — Если бы Дженга вернулся в Цитадель с Джойхинией, то Кворум и поныне заседал бы и спорил о том, что делать. А так мы, по крайней мере, предприняли необходимые приготовления.

— Это вы убили его? — спросил комендант.

— Нет, но я возглавлял тот поход. И полагаю, что несу ответственность за случившееся.

Гарет устало покачал головой и снова обратился к Лорду Защитнику:

— Мы с вами давно знакомы, Дженга. Я пытаюсь понять, что вас заставило это сделать. Ведь с какой стороны ни посмотри, ваши действия можно расценить как предательство.

Лорд Защитник с мрачным видом кивнул.

— Мы с вами уже обсуждали этот вопрос. Я спросил вас, как бы вы поступили, если бы получили приказ, с вашей точки зрения, морально предосудительный. Помню, вы сказали, что не выполнили бы его, несмотря на последствия. Теперь я нахожусь в точно таком же положении.

Гарет откинулся на спинку кресла и по очереди осмотрел троих собеседников.

— Зная Джойхинию, я верю вашим словам, но как долго, по-вашему, это может продолжаться? Отсутствие Верховной сестры в Цитадели вызывает большое беспокойство. И распоряжения, которые она присылает, слишком странны, чтобы исполнять их безоговорочно. Вы простили Тарджу. Вы приказали закончить чистку и освободили половину осужденных в Гримфилде. Вы приказали перебросить отряды на север. Вы потратили огромные деньги, которые ухнули как в прорву, а затем подписали мирный договор с хитрианским военлордом. Джойхиния никогда не приняла бы ни одного подобного решения.

— Следующее собрание состоится только через несколько месяцев, — вмешался Тарджа. — Джойхиния направит письмо Кворуму с уведомлением о своем отказе от занимаемого положения и назначении вместо нее Мэгины. С ее поддержкой и поддержкой Джакомины и Лоухины, которые автоматически проголосуют за все предложения Джойхинии, мы будем в безопасности.

Гарет покачал головой.

— Ничего не получится, Тарджа.

— Получится. Альтернативой может стать гражданская война, в результате которой мы останемся беззащитными перед кариенским вторжением.

— Мы не хотим погубить Сестринскую общину, Гарет, — подхватил Дженга. — Мы просто пытаемся внести здравый смысл в их решения.

— Здравый смысл? Странно слышать это от людей, которые решили, что могут дурачить мир своими россказнями о том, что Джойхиния Тенраган по-прежнему жива и здорова, тогда как на самом деле она превратилась в идиотку и несет невесть что!

Дамиан с интересом слушал дискуссию. Он был военлордом, а значит, абсолютным правителем в своих краях. Он никогда ни перед кем не отчитывался и сейчас увлеченно следил, как медалонцы пытались убедить себя и друг друга в том, что их действия были благородными и необходимыми.

— Друзья мои, вы можете спорить о том, кто прав, кто виноват, до самой старости, — наконец перебил он их. — Мне же хочется выяснить, что вы собираетесь делать, комендант.

Гарет Уорнер посмотрел на Дамиана:

— На мой взгляд, существуют две возможности. Я могу продолжать этот фарс, а могу вернуться в Цитадель и сообщить Кворуму о том, что здесь происходит.

— Нет, у вас только одна возможность, комендант. Вы будете продолжать этот фарс, либо мне придется вас убить.

— Дамиан!

— Будь реалистом, Тарджа! Если вы отпустите его, через месяц он вернется с армией защитников, и вы получите ту гражданскую войну, которой так хотите избежать. Убийство одного защитника может предотвратить гибель тысяч людей. Если вас смущает само убийство, я могу взять это дело на себя.

Некоторое время Гарет молча смотрел на военлорда.

— Вы, я вижу, слишком самоуверенны. Не ожидал обнаружить это качество у язычника, который верит в первичных богов.

— Ну, значит, вы просто недооценили меня, комендант, — процедил Дамиан.

— Боюсь, я многое недооценил в своей жизни, но мне как-то удалось дожить до моих лет. — Комендант с невозмутимым видом повернулся к Тардже: — Кворум не примет отставки Джойхинии заочно. Как, во имя Основательниц, вы намереваетесь справиться с этой задачей?

— Понятия не имею, Гарет, — признался Тарджа. — Но мы должны как-то выкрутиться.