— Полугарзонец, полубезумец, полуволк.

— И ты сможешь там полунаходится? — не отставала лягушка.

Якоб уверенно шел к подъезду.

— Все будет хорошо. Вот увидите. Поднимите руки те, кому есть что терять. Кто-нибудь? Спот? Гарольд, ты?

— Ну ты и мудила, чел.

— Спасибо. Теперь помолчите. Привет, Котик. Пока, Котик.

Стекляшки под густыми бровями медленно вращались. Один глаз — по часовой стрелке, другой — против. Пес уронил голову влево, косясь на спину Якоба.

— Р-р, фыр, — вращение остановилось.

Якоб подошел к вентиляционному отверстию слева от подъезда и вытащил Гарольда из картофельного мешка.

— Сейчас мы в слепой зоне? — спросил детектив.

— Ага. Все окна забраны противоштормовыми заслонками, чтобы серость не попадала в тысячник. Работают только камеры.

— Серость?

— Ну да, бесцветность. Хрен знает, как объяснить, чел. Ты уж лучше верь мне на слово, иначе мы здесь на неделю застрянем, выясняя что да как.

— Гарольд прав, — поддержала Спот. — Давай дед, шевелись!

Якоб с оттяжкой запустил руку в карманы плаща. Скотч. Рация. Старый грязный финик.

— Будешь? — предложил он девушке. — Ну как хочешь.

Минута ушла на то, чтобы отыскать на теле Гарольда подходящее место. Ретро крест-накрест приклеил рацию к лиловой шкуре и достал из кармана вторую.

— Вторая сломана, — сказал он. — Работает только на прием. Она будет у меня, поэтому говори постоянно, понял? Где что находится, куда все бегут, нет ли поблизости тварей вроде Котика… — Ретро оглянулся на рыжую шкуру. Собак он терпеть не мог. — Если нас поймают, не геройствуй, делай ноги.

— Очень смешно, чел.

Детектив нагнулся и Спот забралась ему на плечи. Она выломала решетку короткой фомкой и приняла из рук Якоба свежеиспеченного двойного агента. Гарольд, отчаянно извиваясь, протиснулся в квадратное отверстие. Лягушка спрыгнула на землю.

— Ты реально ему доверяешь? Он может сдать нас в любой момент, что ему помешает?

Якоб удивленно посмотрел на нее, а потом улыбнулся.

— Ты такая опытная, а до сих пор не научилась разбираться в людях… Ну, или в червелюдях. Все дело в том, что ты слишком быстро их убиваешь. В перспективе это играет против тебя.

— Пока от общения у меня одни проблемы. Ну и что ты имеешь ввиду?

— Я пообещал ему, что, если все получится, я вытащу его и отвезу родственникам.

— Фитцвиль, ты чудовище. Ты настоящий монстр. По-твоему, это смешно? Кому он сдался в таком виде?

— Любящая семья не обратит внимания на его новую форму. Держу пари, с ним теперь безумно удобно спать в обнимку. Жена оценит.

У Спот был такой вид, словно она забыла почему ей не хотелось умирать.

— Ладно, я поняла, — согласилась она. — Уж лучше попытаться, чем всю оставшуюся жизнь тусоваться в пыльной темноте и слышать звуки нормальной жизни. Но клянусь, еще одна твоя шуточка…

Ретро уже не смотрел на лягушку. Он полностью сосредоточился на рации. Гарольд что-то неразборчиво говорил, замолкал, пыхтел, говорил снова.

— Говорит, что на перроне сейчас не протолкнутся. Все хотят встретить идиотов, которые осмеливаются угрожать Голубому. Отлично.

— Что отлично? Нас с самого входа будет пасти куча головорезов.

— Не куча головорезов. Почти все головорезы. Это же элементарно, чем больше их в одном месте, тем меньше — в других. Риск засады уменьшается, и мы в выигрыше.

Детектив светился от счастья. Возможно, внутри нагретого черепа сияла картинка, где он с близнецами катается на каруселях и ест мороженное из настоящего молока.

Затея Фитцвиля выглядела безумной, и только поэтому могла сработать. Добавишь в нее хоть немного здравого смысла, и вечер окажется безнадежно испорчен. Попытайся шантажировать Голубого, что б он выдал Унику, тот может пойти на принцип и прикончить его. В то же время, если завалится в тысячник как к себе домой, это может вселить в говнюка суеверный страх. Любая стычка между волками — карточная партия, основанная на блефе. Никто не знает возможностей другого. Никто никому не верит, даже самому себе. Сила Шторма изменчива и может нагнуть «хозяина» в любой момент, а противнику — сыграть на руку.

— Дверь закрыта, — Спот подергала ручку огромной двери, похожей на заслонку банковского хранилища.

— А как иначе? Нужно позвонить в домофон.

Ретро нажал на панели кнопку «один» и «вызов».

«Перлип — перлип»… «перлип — перлип»… «перлип…

Щелк.

— Так вот почему в остальных тысячниках двери всегда приперты шлакоблоками, — выдохнул Якоб, оказавшись в парадном. — Шторм застрянет на первом же подъезде.

Он спрятал рацию в рукав и ободряюще похлопал Спот по ягодице.

— Я тебе руку отгрызу.

— Поздно, любимая, поздно.

Что-то брызнуло на них сверху. Механический распылитель дал порцию смердящей жидкости.

— Это еще зачем? — взбесилась Спот.

Буквально выбив дверь на перрон, они ступили в царствие Голубого и…

Палитра-панки смеялись над ними. Они просто ухохатывались. Им вторил собачий лай. Наверное, это действительно было смешно, смотреть как дилетанты не могут нормально подготовится к обычному дружескому визиту с коробочкой шантажа в подарок. Ретро прикрыл глаза ладонью, но этот цвет проникал сквозь плотные жилы и кости, шинковал и перемешивал зрительные нервы, прижигал мозги. Спот от неожиданности закричала.

Он все-таки их подставил. Чертов Гарольд их подставил.

— …сем забыл, чел! Вот Шторм! Там же везде Бешеный цвет! Прикройте глаза чем-нибудь бесцветным, неважно чем! Бля, прости, чел, прости, для нас это уже как что-то само собой разумеющееся, я даже не вспомнил, что вас от него скрюч…

Ретро быстро ухватил суть, и перестал слушать. Все, что у него было бесцветного, это бумажный пакет из-под орешков. Он разорвал его пополам и соорудил из скотча и серой бумаги две ночные маски для крепкого сна. Стало полегче, но все равно ощущение было такое, словно Бешеный цвет пытается лишить тебя даже воспоминаний о том, что такое зрение. Ретро все еще видел его тень. Он бы мог описать эту тень как трупную жижу, сочащуюся из тела радужного пони. Давным-давно лежащего во влажной жаркой атмосфере.

Так вот зачем им собаки, — неожиданно подумал Ретро…

— …бак черно-белое зрение, — тараторил Гарольд. — Они водят людей через окрашенные зоны. Многие старожилы ходят в одиночку, по памяти, но остальные предпочитают поводырей, потому что планировка была сильно изменена…

— Клянусь Штормом, это что, волкачество?

— …тение Голубого, его, типа, дело жизни. Бешеный цвет — это смешение всех цветов, без мягких оттенков, и большого количества стекла, сделанного из песчаника со дна Океа…

— Валите их! Это никакие не волки! Затравить их псами!

Надо же какие догадливые, подумал Якоб.

— Друзья! — крикнул он. — Друзья. Кореша. Товарищи. Прежде чем вы нас грохните, позвольте мне сыграть для самого себя и моей спутницы похоронный марш. Это займет, — Ретро зажал ультразвуковой свисток зубами, — нешколько шекунд.

Собаки взвыли и принялись метаться, опрокидывая хозяев. Перрон превратился в слепую вечеринку без музыки, а местные тут же уверовали в штормовую силу Якоба. Пытаясь найти лазейку в начавшейся толчее, люди падали, давили друг друга и теряли ориентацию. Захрустели первые кости. Просто удивительно, как волкачество одним своим существованием делало людей глупее.

— Тревога! Всем прижаться к стенам!

— …елал, мне как будто отвертку в ухо засунули, — сдавленно шептал Гарольд. — Убирайтесь оттуда, или охрана вычислит вас по запаху… Оу, про это я тоже рассказать забыл… Нет у меня опыта сопровождения, уж извини, чел.

Ничего, ничего, — подумал Ретро. Он выплюнул свисток и сказал:

— Прыгай мне на спину. Так мы не потеряемся.

— Нам нужна пушка, — сказала Спот. — Я могу стрелять на слух.

— Что-нибудь придумаем. Возьми пока этот замечательный, совсем не украденный тазер и рацию. Шторм! Отцепись, сладенький!