В то же время, любой человек мог обогатиться на золотых приисках, скотоводстве и «трудоустройстве» местных дикарей, потомков рыболюдов. При этом правительство не стояло у него над душой. Нужно было всего лишь не трусить и метко палить из винтовки по тем, кто не видел честного труда. Именно поэтому законники так долго не могли пересечь условную границу между Югом и Севером.

Кроме бандитов и фермеров на Севере был и третий вид промышляющих. Шарлатаны. В эту касту входили все те, кто не имел реальной силы, но обладал пронырливостью, фантазией и решимостью взять свое без пушек и тяпок. Лжефармацевты с мазями для увеличения, уменьшения, опорожнения и омоложения. Лжеизобретатели с проектами само-копающих, само-сеющих, само-собирающих машин и мешками волшебных удобрений из навоза смешанного с блестками. Ну и, разумеется, до сих пор не вымершие фараоны с самыми невероятными фондами, исчезающие на пике своей популярности вместе с деньгами, собранными на строительство золотодобывающей шахты.

Условным четвертым типом были подтянувшиеся законники, что ознаменовало конец лихого, но интересного времени. Те зарабатывали насаждением государственности и откатом с налогов, называемых странным словом «зарплата».

Немос прожил точно такую же эпоху и все еще находился в ней по колено, а то и по… бедра. Тенебрийцы понимали: если они будут бесконечно закручивать гайки, материк будет бесконечно восставать против них. Память о Второй Освободительной была еще свежа, так что ГО занималось в основном защитой, а не расследованиями.

Таким образом, как и в стране буллбоев и бандитов, все здесь можно было превратить в деньги. Но до этого все нужно было сначала додуматься.

Кровавые Воротнички были чем-то средним между бандитами и шарлатанами. Пользуясь необразованностью населения, они втягивали людей в долговую кабалу. Пользуясь сырым Немосским законодательством и денежной смазкой, они легко уходили от юридического преследования. И, в конце конов, пользуясь дубинками и ножами, убирал тех, кто пытался их уничтожить.

Слава богу в Новой Победе хотя бы не водились мстители в масках. Достаточно компетентные во всяком случае.

В конце концов часть Воротничков разошлась по переходам в поисках жертв. Остальные скрылись в фургоне. Внутри кто-то завопил: кажется, из него грубою рукой выдаивали проценты.

Самое время атаковать. Холейгула неторопливо зашагал к зданию бумажной фабрики «Grin-In-White», принадлежащей гарзонскому миллионеру Джефри Боулу. В подвале кирпичного здания ютилось несколько мелких типографий и даже один фальшивомонетчик, по кличке Два-Ноль. Его так звали, потому что он специализировался исключительно на двадцатках, и был известен настолько смехотворным качеством подделки, что ГО не воспринимала его всерьез.

Фургон стоял прямо у КПП, у забора слева: Воротнички ничего не боялись. Странно даже, что не загнали машину внутрь территории. Видимо Койни не нравился шум станков.

Сэт подошел к бетонной ограде и аккуратно откусил часть колючей проволоки бокорезами. Ее тут было немного — всего один виток как дань традициям. Одно из преимуществ высокого роста — бесстрашие перед заборами. Никто не делает их выше, чем нужно, чтобы какой-нибудь Дюбуа остался по ту сторону от ценных вещей. Палочники не склонны к преступлениям, если они связаны с необходимостью перелезать через заборы. А зря. Ведь как удобно!

Оказавшись по ту сторону, Холейгула все так же неторопливо пошел в сторону металлических дверей, ведущих в «нижние офисы». Крупные предприятия часто сдавали подвалы различным ушловатым личностям, и даже под жилье фугам, так что без присутствия посторонних на территории было не обойтись. Впрочем, палочник в дорогом костюме выглядел через чур посторонним. Сэт ощутил на себе взгляды, но продолжал идти так непринуждённо, как будто само небо лишило его всех мирских забот.

Из дверей вышел Воротничок. Обычный лонгаденыш с лицом из книжки «Клинические отклонения в развитии». Увидев Сэта он раскрыл рот, а потом, к несчастью, задумался, вспоминая инструкции. Пока он тормозил, палочник успел приблизиться и так саданул красную рубашку ногою в живот, что тот вырубился еще до удара о дверь, из которой соизволил выползти.

Для этого даже не пришлось как следует поднимать правую пинательную.

Холейгуле стало легче, даже похмелье пропало. Как Принц ненавидел фараонов и гум-спекулянтов, так Сэт ненавидел тех, кто пытался обесценить его кропотливую работу юриста. Он что, зря учился шесть лет? Надрывался, читал, запоминал, сдавал экзамен что б получить лицензию? Учеба пристрастила его к алкоголю и толкнула в руки женщин. Вывела на ковры дорогих казино. Сломала жизнь! Любой, кто будет превращать его победы на этом поприще в дерьмо, будет наказан. Любой.

Разумеется, Сэт не мог пнуть в живот банк Стичигенрн Ра, но на Койни и его хитрых дегенератах он обязательно отыграется.

— Какой же у них код? Совсем запамятовал. Четыре нуля или четыре единицы?

Оказалось — четыре единицы. ГО-шники никогда не догадаются. Серьезно. С нулями у них еще более-менее получалось, но эти чертовы единицы вечно ставили палки в колеса.

Господин Холейгула открыл дверь, и отклонился назад так, словно собрался поиграть в лимбо. Подвальные помещения, как и заборы, редко проектировались под нужды палочников, ведь лишние расходы были ни к чему там, где полагалось работать только коротышкам.

Итак, господин Холейгула отклонился назад, удерживая голову над плечами, руки он сложил на груди, да так и пошел, далеко выставляя ноги. Это была Походка Сэта Холейгулы Для Низких Потолков. Личное изобретение, пока что не запатентованное. По мнению Главного Должника, данный способ путешествия в царстве карликов был наименее унизителен.

Ах, если бы только эти карлики не были его основными нанимателями… Чертова нужда! Всем правит нужда!

Слава богам в коридорах было пусто. Однажды навстречу выскочил фуг-уборщик, но исчез так быстро, словно мироздание моргнуло и забыло о нем. С трудом вспоминая нужные направления в этом сволочном лабиринте, Холейгула добрался до двери с надписью «Документы».

Лишь одно слово, но как много оно значило для беззащитных.

Сэт без всякой застенчивости постучал в дверь каблуком. Ответа не было. Тогда палочник постучал сильнее, да еще гаркнул:

— Открывайте!

Он стучал до тех пор, пока в ответ не заголосили:

— Чего вам еще нужно? У нас не осталось ничего, кроме носков! Убирайтесь!

— А какой у вас размер? — спросил Сэт. — У меня как раз продырявились.

— Что? — недоверчиво переспросила дверь.

— Я говорю, открывайте, лупоглазые нищеброды, — меланхолично проговорил палочник. — У меня поясница так устала, что я за каждую лишнюю секунду перед этой дверью разобью по фугской голове в свою яичницу.

Дверь открылась. Из нее осторожно выглянул краснощекий фуг со строительной каской на голове.

— Господин Холейгула, — обрадовался он. — То-то я слышу ругательства знакомые! Как в прошлый раз!

— Это пароль, а не ругательства. Открой дверь пошире.

Фуг засуетился. Он распахнул дверь внутрь, и тут же принялся кричать:

— Это свои, свои! Все нормально, опустите оружие.

Воины подчинились. На лицах проступили улыбки. Узнали. Тем не менее, работники продолжали оставаться на месте, собственными телами закрывая подступы к печатному станку — видавшему виды ветерану, готовому к срочной переплавке в наковальню. За ним шли рабочие столы для более тонкой работы, копировальная машина, принтер и лаборатория в стеклянном кубе. В углу чернели швейные станции для олив-портних.

— Здраствуйте господин Холейгула, — прохрипели они, смущенно улыбаясь оставшимися зубками.

Дубинки и велосипедные цепи оливы застенчиво крутили в руках.

— Добрый день дамы, — ответил Сэт. — Прекрасно выглядите с этими гаечными ключами. Господа?

Он посмотрел в сторону трех фугов и двух лонгатов мужского пола. Они заметно расслабились и уселись прямо на пол. Выглядели ребята неважно. Засыпали прямо на затоптанных листках с образцами текстов и обрезках бумаги.