— Этого я не скажу, — я уселась за стол напротив неё. — Неса будет жить, но не благодаря тебе.

— И что сделала Саския?

— Э-э… ритуал, — уклончиво ответила я, подозревая однако, что жадная до необычной матчасти романистка не удовлетворится таким ответом. Так и произошло.

— Какой же? — спросила она с энтузиазмом. — Я хочу знать все подробности!

— Очень древний ритуал, который проводили в глухой деревне, откуда Саския родом. Мы вымазали руки и ноги Несы в тесте, а Саския ходила на руках с ней вокруг костра и заговаривала. Как бы выпекала заново, я поняла это так, — завиралась я. — Но то, что ты сделала, чуть было всё не испортило…

— Александр пришёл? — перебила она. — Он видел, как наша Прекрасная Дама заботилась о малышке?

— Видел. Он всё видел, — сказала я и вздохнула. Спорить с Марго не имело смысла. — Он назвал Саскию по имени.

— Как это чудесно! — обрадовалась она. — И что же, что было дальше?

— А потом он взял её за руку, — сказала я. — Это отвратительно?

— Это замечательно!

Марго вскочила, сделала, танцуя, оборот, застонала и свалилась на кровать.

— Всё-таки, самые гениальные решения приходят либо от отчаяния, либо спьяну, — сказала она и отшвырнула в сторону сапоги.

— Либо от того и другого вместе, — рассмеялась я, поднялась и пошла в свою комнату.

— Не буди меня пару суток! — донеслось из-за полога.

Через три дня после стихийного бедствия под названием «краснолюдская свадьба» жизнь вергенцев вернулась в привычное русло. Изрядно потрёпанный гулянкой лагерь на берегу Понтара расчистили, шатры сняли и отправили на зимнее хранение в сухие склады в шахтах, и сожгли трупы сколопендроморфов. Неса шла на поправку. Она так и не узнала, кто был тем драконом, решив, что ради неё я призвала дракона из самой Зеррикании. Эйлин с мужем хранили тайну и всячески поддерживали зерриканскую версию. Они, похоже, считали, что повторное спасение Несы раздуло их долг до небес, и буквально взяли меня в заложники, пытаясь отдать этот долг Старшей Речью. Эйлин не шутила, когда обещала поселить меня у неё в квартире, если я не заговорю к Саовине — ночевала я, конечно, у себя, но всё остальное время проводила у эльфийки.

Выздоравливающая Неса активно включилась в процесс. Мы разыгрывали на Старшей Речи сценки с лохматым зайцем, подаренным Юзефой, рисовали и обсуждали драконов и разных чудищ, до которых у девочки был неимоверный интерес. Когда все встреченные мною монстры этого мира от гулей и виверн до призраков и сколопендроморфов исчерпались, я нарисовала ей динозавров и тут же была уличена в фантазёрстве. По мнению Несы таких чудовищ в природе существовать не могло, а мои оправдания, что динозавры вымерли миллионы лет назад, она сочла жалкими отговорками.

Марго целыми днями работала — махакамцы напомнили ей о сроках сдачи романа, а вечерами воплощала план по налаживанию личной жизни, который озвучила на следующий день после свадьбы. «Пришло время позаботиться о себе», — объявила она и рьяно принялась за дело. Когда темнело, она исчезала из дома, но исправно возвращалась к ночи. Я же, в порядке прокрастинации домашних заданий по Старшей Речи, принялась читать её романы и начала с приключений амбициозной служанки, которая оказалась дочерью разорившегося дворянина и придумала хитроумный план, как отомстить врагу семьи и вернуть титул. Неожиданно я втянулась и не смогла оторваться от книги до рассвета. Марго была счастлива и тут же всучила мне историю того самого рыцаря на чёрном коне.

Через пару дней, когда и рыцарь, и его возлюбленная уже трагически умерли в финале, а я чахла над переводом очередной баллады, романистка вернулась домой позже обычного раскрасневшаяся, с блуждающей улыбкой.

— Свидание прошло успешно? — спросила я, обрадовавшись поводу отвлечься.

— О чём ты говоришь? — с видом непорочной девы ответила Марго, одновременно с этим приглаживая перед зеркалом растрёпанные волосы. — Я лишь собирала для романа материал.

— Генетический? — не удержалась я.

Марго бросила попытки скрыть следы преступления и повернулась ко мне с томной улыбкой превосходства на губах.

— И заметь, отборный! — объявила она и прошуршала мимо к алькову с бадьёй, наполненной горячей водой. — На твоём месте я бы тоже не сидела сиднем — вокруг кипит жизнь!

Жизнь вокруг кипела, но только не моя. Дни до Саовины, до которой ещё оставалась неделя, тянулись бесконечно медленно. С утра после пробежки я уходила к Эйлин, чтобы отвлечься и оттаять в её радушной семье, и пыталась по полной занять мозг Старшей Речью (от которой уже подташнивало), чтобы перестать ждать.

За пять дней до праздника у эльфийки, торгующей на крохотном рынке в квартале скоя’таэлей, я справилась купить горшочек засахаренной вишни в меду, используя исключительно Старшую Речь. Чрезвычайно гордая собой, я пошла к Эйлин и вдруг осознала, что вокруг говорят о ценах на молоко и мясо, об ужине, о новых сапогах и о том, что скоро придут дожди. Я сделала по рынку три круга ошеломлённая с одной стороны тем, что понимала смысл фраз, а с другой тем, что таинственные и загадочные эльфийские шифры оказались точно такими же бытовыми разговорами, какие можно было услышать в любом другом районе Вергена.

В гостях у Несы был Дин. Дети ожесточённо спорили — маленький краснолюд не верил, что Неса видела дракона.

— Тётенька ведьмачка, скажите ей, что это неправда! — воззвал он ко мне.

— Друзьям надо доверять, Дин, — обтекаемо ответила я, и Неса, на шею которой вернулся амулет с зерриканской монетой, закричала: «Понял теперь?!» Эйлин разложила в фарфоровые вазочки медовую вишню, и дети тут же забыли о споре.

— Сегодня я познакомлю тебя с подругами, — объявила мне эльфийка на Старшей Речи. — Мы будем вышивать, а ты слушать и записывать.

— Они согласные, я слушать и записывать? — наконец, выговорила я, повторив часть фразы за Эйлин.

— Они знают, — засмеялась она, — и даже делают ставки на то, сможешь ли ты их понять.

В первый вечер клуб вышивальщиц одержал безоговорочную победу. Эльфийки говорили очень быстро, ещё быстрее, чем их иголки управлялись с тончайшими золотыми нитями, и говорили одновременно, и к концу посиделок я перестала понимать не только Старшую Речь, но и всеобщий. Эйлин, которая вышивала узор по ярко-синему шёлку, утверждала, что всё в порядке. Домой я шла со звенящей пустотой в голове и не сразу сообразила, почему эльфийский квартал стал выглядеть непривычно и странно — шатров прибывших в Верген скоя’таэлей на площади не было.

Марго знала не больше моего. Её новый поклонник был из рыцарей Александра, которым, по всей видимости, не раскрывали планов насчёт Дол Блатанна.

— Гильем сказал, что дела скоя’таэлей их не касаются, — сообщила она и вздохнула: — Но я точно знаю, что лагеря Иолара под Вергеном больше нет. Но это и к лучшему.

Наутро я проложила маршрут к дому Эйлин обходными путями так, чтобы встретить Киарана на выезде из Северных ворот. Эльфа я встретила, но Киаран, похоже, свято соблюдал первую заповедь Исенгрима о контроле информации — он только загадочно улыбался и советовал ждать. Спросить у него когда вернётся Иорвет, я так и не решилась.

Подруги Эйлин, как я втайне и надеялась, оказались чуть более осведомлены. Я сумела распознать по их разговорам, что был гонец, было письмо и было собрание скоя’таэльских командиров. Потом разговор свернул на действительно важные вещи: семейные дела, здоровье и детей, и больше мне выведать не удалось ничего.

Ночью я лежала в своей каменной нише и не могла заснуть. Марго дома не было, и мне не хватало её жизнелюбия и непрошибаемого оптимизма, чтобы выпутаться из овладевшего мною после собрания рукодельниц внезапного раздрая чувств. Дело было даже не в Иорвете и не в бесконечном ожидании, хотя и в них тоже, а в том, что было давно подавлено и вытеснено, отложено на потом и забыто. Как приблудившийся бродяга, я грелась у чужого семейного очага и рисовала динозавров маленькой эльфийской девочке, а ведь когда-то я рисовала динозавров совсем не ей. Или то была не я? В руках я крутила кольцо, пропуская между пальцев цепочку и не решаясь его надеть, — сколько времени я не была в мире по ту сторону сна, избегала его? Чужое прошлое, которое забывалось днём, как давний сон, не отпускало, а никакого другого прошлого у меня не было.