— А хозяева не будут против? — спросил Лекс, когда они уже шли по улице.

— Не будут. Покойников не заботят такие мелочи.

Алхимик кивнул, ожидая подобного ответа.

— Вот ваш дом, — Сарида указала на вполне приличный домик с двумя комнатами, кухней и широким крыльцом. — Я, Цельсия и Ирин будем ночевать вон в том, через дорогу.

— Сарида, — окликнул женщину Лекс, когда та уже направилась к дому.

— А?

— Я почувствовал шов.

— Да что ты, — магистр саркастично подняла бровь. — И что тебе помогло? Когти тех демонов в заднице?

— Ты не поняла. Я знаю, где он.

Лицо Сариды стало серьезным. Она прищурившись посмотрела на Лекса и медленно сказала:

— Это хорошо. Где?

— Помнишь, та гора, которую ты мне недавно показывала? — магистр кивнула. — Недалеко от того места. Скажу точнее, когда будем ближе.

— Отлично. Тогда встретимся сегодня вечером, часиков в десять, нужно обсудить дальнейший план действий. А пока — отдыхать.

Лекс пару часов подремал на маленькой неудобной тахте. Но крепкий сон никак не приходил, в голову постоянно лезли путанные мысли и тревожные сновидения. Из сознания не уходил образ той женщины, Миры. Лекс смутно чувствовал с ней связь, ту же ауру Нижнего мира, что жила и в нем. Но было тут и еще что-то…

Ближе к шести вечера Лекс сдался и отправился на прогулку. Мрачные виды города-призрака не поднимали настроения, дел себе алхимик тоже придумать не смог, поэтому ноги сами привели его к лазарету.

Внутри было тихо и не так людно, как днем. Немногочисленные посетители в безмолвной скорби сидели возле коек своих близких. В дальнем углу комнаты, возле стола, заваленного бинтами, пробиркам и бумагой, о чем-то шептались Ирин и Ормс. Они были так увлечены разговором, что не заметили прихода Лекса. Алхимик не стал им мешать и незаметно прошел во вторую комнату.

Возле койки Миры сидел рыжий мальчишка, тот самый, которого Лекс встретил днем. Парень поднял на вошедшего хмурый взгляд и недовольно спросил:

— Вам чего?

Мира с усилием повернула голову и, улыбнувшись, мягко сказала:

— Не волнуйся, Ван, это Лекс, я тебе про него недавно рассказывала.

Мальчик кивнул и немного расслабился, Лекс подошел ближе и разглядел на лице ребенка белые прожилки, которые замысловатым узором бежали от левой щеки к шее. Ван заметил взгляд алхимика и смущенно прикрыл щеку ладонью. Алхимик перевел взгляд на Миру и тихо спросил:

— Как вы себя чувствуете? — Лекс редко к кому-то обращался на «вы», но тут, как-то само вышло.

Мира пожала плечами, этот жест едва обозначился в ее положении, и заговорила о другом:

— Посидите с нами, Лекс.

— Мам! — пытался возразить мальчик.

— А ты знаешь, — проигнорировала протест женщина, — что Лекс пришел из внешнего мира. Он алхимик.

Ван с любопытством посмотрел на Лекса.

— Правда?

— Да.

Тут мальчик заметил значок на нагрудном кармане Сиона и восторженно сказал:

— Ух ты, точно! Знак алхимика! Я видел такой в книге. Синий? Это, ведь самый низкий ранг, — чуть разочаровано добавил он.

— Ван, — Мира укоризненно посмотрела на сына.

— Ха-ха, ничего, — Лекс пододвинул стул к койке и сел, посчитав, что барьер сломан, — это правда низший ранг. И все-таки несколько интересных историй, связанных с моим ремеслом, я знаю.

— Расскажите? — тут же воскликнул мальчик.

— Почему нет? Слышал ли ты что-нибудь об Академии Адэ?..

Они проболтали почти три часа. Лекс узнал, что Мира попала в Обетованную совсем младенцем. Магического потенциала у нее совсем не было. Поэтому девочке нужно было выбирать профессию актуальную для нужд общины. Мира ударилась в науку, главным образом, геологию. Профессиональных учебных заведений здесь как таковых не было, и после школы девушке всему пришлось обучаться самостоятельно, благо ее интеллектуальные способности и богатое разнообразие научной литературы (книги очень ценились в Обетованной, многие переселенцы перевозили сюда свои библиотеки) всячески поспособствовали ее становлению. Затем она вышла замуж, девять лет назад у молодых супругов родился ребенок. Когда Вану исполнилось три, погиб его отец. Это был несчастный случай в аномальных полях, так здесь называли зоны с крайне нестабильной энергией звезд. С самой большой такой аномалией Лекс, как раз и начал свое знакомство с Обетованной. Это были Западные пустоши. Оказывается, такие несчастные случаи в этих краях — не редкость, особенно в первые годы заселения — ответ на вопрос, откуда здесь приюты. Отец Вана занимался стабилизацией опасных зон. И, кстати, был большим виртуозом в изготовлении фигурок из камня: животные, люди, различные строения, выглядели очень реалистично. У Вана от отца осталась большая коллекция, несколько вещичек, которые мальчик таскал с собой, были доверительно и торжественно представлены Лексу. Паренек тоже совершенствовался в этом ремесле, он не упустил возможности похвастаться и своим произведением, правда, еще не законченным — маленьким крылатым дельфином. Получилось тоже весьма недурственно.

— Я читал, что у девочек зрение пробуждается до десяти лет, у мальчиков до двенадцати, — второй страстью, помимо поделок из камня, у Вана были книги. — А можно как-то заранее узнать есть ли у человека этот дар?

— Можно, но для этого нужно специальное оборудование и дорогостоящие препараты.

— А, если у ме… у человека нет зрения алхимика, он может заниматься алхимией?

— Технически — да, но зачастую это лишено смысла, конкурировать с истинным алхимиком, даже с заурядным, такой человек все равно не сможет. И, к тому же, существует множество других научных направлений, где можно достичь успехов.

Лекс посмотрел на, вконец ослабленную Миру, и, вставая добавил:

— Ладно. Время позднее. Нам, пожалуй, пора.

Женщина правильно разгадала причину столь неожиданного прощания и вяло запротестовала:

— Нет, нет, все в порядке. Я совсем…

— Вам нужно поспать, — мягко прервал Лекс. — Болезнь медленнее прогрессирует, когда у организма есть силы, чтобы сопротивляться. Мы придем завтра.

— Да, мам, — Ван тоже поспешно встал, — тебе нужно поспать. До завтра, — мальчик подошел и поцеловал Миру в щеку.

— До завтра, мой милый, — женщина слабо улыбнулась, погладив мальчика по щеке. — До свиданья, — добавила она уже Лексу.

— Как думаете, она поправится? — спросил Ван, когда они уже шли по улице.

Лекс попытался разглядеть выражение лица мальчика, но на улице было слишком темно.

— Не знаю, — наконец, сказал алхимик.

— Я тоже болен…

Лекс не понял вопрос это или утверждение, поэтому просто промолчал.

— Не надо было сюда ехать, — вздохнув, сказал мальчик.

— Слушай, — попытался сменить тему алхимик, — а тебе не страшно одному? Если хочешь, можешь остаться у нас, тут недалеко.

— О, да все в порядке. Я не один, с бабушкой.

Они остановились на перекрестке. Видно было, что каждому еще хочется что-то сказать, но никто не решался.

— Ну что ж, — наконец произнес Ван, — до завтра.

— До завтра, — Лекс слегка потрепал мальчика по голове, и они разошлись в разные стороны.

Ее нечасто мучала бессонница. Работа шпионом, да еще и столько лет, может сломать кого угодно. Лишиться сна, мучиться угрызениями совести, впасть в паранойю, перестать верить во что бы то ни было, став бездушной машиной или — все вместе. Какая расплата выпадет — зависело от человека и от того, что он успел увидеть или наделать. Лилия выполняла свою работу много лет и до сих пор не сломалась, хотя ей приходилось и «видеть» и «делать». Все потому, что у агента была цель, перед которой меркли многие трудности работы шпиона. В какую бы грязь ее не затянуло, какие бы подлости ей не приходилось делать, стоило Лилии закрыть глаза, и она ясно видела белокурую девочку, сидящую у окна с видом на море, в ее руке нежный белый цветок, название которого стало позывным агента. И это единственное, что связывало работу Лилии и ее личную жизнь.