И тем не менее у меня была четкая уверенность в том, что все это уже было, и я это уже видел, от чего мне становилось еще страшнее. Знаю, что, если бы я действительно видел такую картину до этого, она бы вселила непомерный ужас в мою детскую голову. Получается, если предположить, что я на самом деле мог это видеть когда-то, — сработал механизм психологической защиты, и потому я все забыл. Произошло вытеснение информации о травмирующих событиях с сознательного уровня на уровень подсознания. Но сколько лет прошло, а до сих пор во мне живет стойкое ощущение того, будто все это я действительно видел задолго до папиной смерти — в прошлой жизни, в параллельной, перед рождением…

Вне всяких сомнений, это был очень серьезный момент в моей жизни. И один из самых тяжелых.

Стойкое ощущение, что все это именно так и было, возникло, как только я посмотрел на папу — в первую же секунду. И я не знаю, откуда это ощущение вообще берется, но видимо, это было где-то прописано, и в этот момент сознание и подсознание соединились. А что если Создатель так прописывает в наших мозгах индивидуальную карму каждого, как программисты прописывают в прошивке электроники алгоритм ее работы…

Мой отец был физиком-ядерщиком. Иногда я ловлю себя на мысли, что трагедию его ухода мне хочется описывать не выходя из его смыслового поля. Как если бы мне пришлось объяснять это ему самому. Чтобы он меня понял. Ни страха, ни печали. Одна стройная наука. Хотя я был бы так счастлив снова увидеть, как он иронично закатывает глаза! Как делал всегда, 75 когда мама разрешала мне больше положенного…

С возрастом я все больше убеждаюсь, что мы о себе многого не просто не знаем — даже не предполагаем! Человек не догадывается о том, что происходит с ним в параллельном измерении — какое огромное количество вариантов развития сюжета его жизни разыгрывается прямо здесь и сейчас! И только от нас самих зависит, какой дорогой пойти, где проложить путь и выбрать себе пристанище. Я даже порой думаю: наверное, мы живем, время от времени залезая на параллельные наши жизни, чтобы рассмотреть что-то из прошлого и подготовиться к чему-то будущему.

Вот и в истории моего трагического дежавю будто две линии соединились — из настоящего и прошлого. И это усугубляло шок, поскольку я смутно догадывался, что настоящая жизнь, реальная — та, которая происходит с нами здесь и сейчас, а параллельные — неполноценные жизни, эфирные, вариативные. Они — как множественные русла единой Реки Жизни, а человек, оказавшись в этой Реке, получил челн и по веслу в обе руки. И, вот, управляя веслами, он управляет Временем, попадая в разные русла, и смотрит на то, что есть, подбирая самое подходящее для себя. Возможно, в том Пространстве можно пересечься и с другими людьми, став свидетелями или участниками их судеб.

Сейчас, с позиции зрелого своего возраста и с позиции своего отцовства, я понимаю, что отца мне не хватало — это факт. Наше общение было основано больше на наледи отношений, чем на самих отношениях. Мама вела меня на протяжении всей жизни, и все, что вложено в меня, — это в большей степени ее заслуга. Думаю, у меня ее характер. Но, безусловно, есть и папины черты.

Не так давно — лет пять назад — со мной произошла странная история. Мне позвонила одна своеобразная особа — мамина подруга, которую сама мама считала не совсем адекватной. Проще говоря, слегка сумасшедшей. И вот эта дама сообщила мне в телефонном разговоре, как бы между прочим, что мой биологический отец — не папа, а некий мамин знакомый… назовем его Олег. У меня, мягко говоря, челюсть отвисла! На мое изумление она, как ни в чем не бывало, ответила что-то вроде:

«А ты разве не знал? Это же Олег, он к вам домой приходил, и когда вы на маминых похоронах сели рядом, то я подумала: «Надо же, отец и сын воссоединились»…

Я, конечно, был в шоке. Мамы уже давно не было на свете. Но, к счастью, другие, ее более близкие подруги на мои пристрастные расспросы только крутили у виска, когда я им раскрыл «источник сенсации». Никто ни на грамм не подтвердил вероятность этой версии. Притом, что все были в курсе того, какими сложными были отношения моих родителей. Я еще долго все взвешивал, но неминуемо приходил к выводу, что если все, с кем маму связывала истинная дружба, не только считают услышанное бредом, но и понятия не имеют, что послужило поводом для таких смелых предположений, — значит, это полная чушь. И я не стал копать эту историю глубже — не чувствовал мотива. Мог бы сделать генетический тест — но зачем?! Всегда, когда мы встречаемся с родной сестрой моего отца Аней, кто-нибудь обязательно отметит наше очевидное родство. Внешнее сходство между нами неявное, но его вполне достаточно, чтобы развеять мрачные фантазии…

И все же хорошо, что этот странный телефонный звонок не случился в разгар темной полосы моей жизни, когда я переживал крушение первого брака. Одному Богу известно, что выросло бы из этого гнилого зерна, упавшего на опасно благодатную психологическую почву…

И опять переносит меня память в самые светлые моменты: вот наша комната, вот письменный стол, а вот и я с папой — сидим за этим столом, что-то паяем!

Иногда папа играл на скрипке. Уж и не знаю, кому я более обязан своим музыкальным прошлым — маме или папе! Скрипка, впрочем, была сослана на шкаф, где и пребывала под растущим слоем пыли, тем более, что «играл» применимо к отцу — понятие весьма условное, поскольку на просьбы окружающих усладить их слух папа всегда отвечал отказом. Хотя моим просьбам иногда уступал и играл «В лесу родилась елочка». Полагаю, сам папа игре на скрипке учиться особо не хотел — его муштровали, особо не интересуясь собственным папиным желанием. Так сложилось: в семье все играли на музыкальных инструментах, и родители-музыканты заставляли детей тоже знать музыкальную грамоту. Неслучайно папин брат, дядя Миша, тот самый, что был с нами на Ахтубе, — ныне известный в Европе музыкант. Мне всегда казалось, что музыка была для него параллельной Вселенной, в которой он жил. Но мой отец — другое дело. Он был технарь до мозга костей, физик-ядерщик. И дома на «ты» был с любой техникой. Ему нравилось что-то чинить, ремонтировать. Он и меня приучал к этому.

Так в девять лет у меня появился свой персональный, настоящий паяльник — я был счастлив и горд! Папа мне его подарил на Новый год, и мы часто с ним что-нибудь паяли. То-то радости у меня было! А запах паяльной канифоли до сих пор у меня вызывает воспоминания о том времени.

Сейчас думаю и никак не могу понять: то ли запах канифоли так магически действовал на меня, то ли испаряющийся в процессе дымок, но что-то почти мистическое, если не сказать инопланетное ощущалось мной во всем этом действии. Такое нисходило на меня вдохновение, что, занимаясь с паяльником, я забывал обо всем на свете, и время в такие моменты, казалось, утрачивало свою власть надо мной!

А ведь канифоль — то, что роднит паяльник и скрипку…

Однажды, лет в девять, мне даже приснился странный сон. Когда проснулся, я взял ручку, бумагу и полдня его записывал. Получился рассказ о моем путешествии на Марс, вполне научно-фантастический. Сейчас самого рассказа я вспомнить не могу, а листочки с записями — увы — испарились. Возможно, конечно, тот сон был навеян не только дымком от паяльника, а еще и запойно читаемой мной в тот период времени книгой Кира Булычева «Сто лет тому вперед». Я, без преувеличения, перечитывал её от корки до корки раз двадцать! Потом по этой книге сняли фильм «Гостья из будущего» про Алису Селезнёву.