Подспудно опасаясь вновь увидеть Её, я всё же быстро обернулся, чтобы посмотреть себе за спину, но никого кроме своих, естественно, не обнаружил.

Ребята уже подбегали к зданию, но…в следующее мгновение студент сделал роковой шаг вперёд. В пустоту.

Казалось, он падает вечно, несмотря на то, что, на самом деле, на это ушло всего несколько секунд.

— Чёрт! — выругался Дима.

Судя по звуку, студент упал на один из автомобилей, выбив из него окна и наверняка раздавив пару мумий, для которых машина стала последним пристанищем.

Я успел сорвать маску за секунду до того, как меня вырвало.

— Почему ты мне не сказал?! Почему?! — полковник тряс Алексея за грудки, в какой-то момент даже подняв его над землёй, отчего раздался треск рвущихся швов. — Какого, бл@ть, х@ра ты скрыл это?! Старший сержант, чтоб тебя!

За спиной полковника, переминаясь, стоял Данила, на его скулах играли желваки. Он понимал, что какая-то часть вины за произошедшее лежит и на нём. Ведь это он посоветовал Плетнёву молчать о том, что ему показали странники, зародив в новеньком не только зерно сомнения в том, что происходит, но и в какой-то степени породив недоверие к собственному командиру.

И даже если он специально был приставлен к Плетнёву как наставник или даже куратор, то его работу можно было охарактеризовать двумя словами — «не доработал».

— Командир! — всё же попытался вступиться Данила. — Он не знал! Не он первый, кто путается и не верит, командир!

— Отвали! — рявкнул полковник. — Он видел эту тварь и смолчал!

В глазах полковника пылала ярость, смешанная с досадой, а где-то на краю зрения Плетнёв заметил уже знакомое мерцание, и в нос ударил не запах фиалок, а мускус большого хищного животного.

— Я думал, мне привиделось! — попробовал снова оправдаться Алексей, хотя и понимал, что это не имеет никакого смысла.

— Да чтоб тебя! — полковник резко отпустил Плетнёва, и тот растёр рукой горло.

Группа собралась возле автомобиля, на смятой крыше которого лежало тело студента, а вокруг были разбросаны осколки стекла из выбитых окон.

Он лежал, повернув голову на бок и глядя в пустоту неподвижными глазами. На лице его застыла странная смесь блаженства и ужаса.

Смирнов повернулся к старшему сержанту.

— Он что-то ещё говорил?

— Нет, — хрипло ответил Алексей, растирая горло. — Только читал что-то вроде молитвы.

— По-русски?

— По-русски, — подтвердил он, — но я такой раньше не слышал.

— Что было в молитве? О чём она?

— Да он больше бормотал, толком не разобрать, — отвечал Плетнёв. — что-то про эти ягоды

— Но говорил по-русски? Точно?

— По крайней мере, я его понимал, — сердце продолжал стучаться в ускоренном темпе.

— Понятно.

Что было понятно? Вот что ему, нахр@н, было понятно?!

Полковник ещё несколько секунд изучал стоял, глядя на труп, затем подошёл почти вплотную к Алексею. Уставился прямо в глаза испытующим взглядом.

— Есть ещё что-нибудь, что ты бы хотел мне сообщить?

— Нет, — решительно ответил Плетнёв. — Я рассказал всё, что знаю.

— Хорошо, — сухо произнёс полковник и обратился ко всей группе. — Всем быть начеку! Следить за окружающей обстановкой с повышенным вниманием! Докладывать обо всех странностях и ср@ных, чтоб их, сновидениях и даже если вам что-то просто показалось! Даже если вам показалось, что показалось! Даже о долбанном дежавю! И держитесь подальше от ягод! Всё ясно?!

Бойцы молча приняли к сведению. Все и так всё понимали. Особенно то, что к ягодам, висящим то тут, то там на кустарнике с тёмными жёсткими листьями, ни в коем случае нельзя прикасаться, тем более, без перчаток.

— Тело оставим здесь, — резюмировал полковник. Он растирал виски, будто у него резко заболела голова.

Опять знакомое движение — Зверь был встревожен и ещё больше растерян, но от этого не менее опасен.

— What's going on? — вдруг подал голос американец. Больше для того, чтобы обозначить своё присутствие, чем в попытке получить хоть какую-то информацию.

Никто не обратил на него внимания. Сейчас он был не главной их проблемой.

Высотки, свойственные центру любого города, наконец, начали постепенно уступать место более низким зданиям. Разбитого транспорта также становилось всё меньше, что могло свидетельствовать о том, что они, как ни крути, а скоро покинут это проклятое место, где за каждым твоим шагом следят мумии с пустыми глазницами, и ещё непонятно как существующие манекены. Последних, правда, уже долго не было заметно, но это вовсе не значило, что они где-то не толкутся, впав в свой странный летаргический сон. В каком-нибудь очередном торговом центре или кинотеатре.

Ну да, сейчас их нет, а в другой момент они могут вывалиться толпой из-за угла, и, попробуй, уйди от них, когда они могут элементарно завалить тебя массой. К тому же бедолага Егор толком не успел рассказать о том, как долго он шарился по городу и вообще по долине в поисках халявного золота. Где он ещё видел манекенов, или "сонных", как он их окрестил, и насколько они вообще быстро могут передвигаться. А если они ведут себя как комодские вараны, которые кусают жертву, а потом, не спеша, так идут по её следам, пока та не грохнется от усталости и от заражения крови?

Если судить по опыту личной встречи, то ходят они довольно бодро. Да, волочат ноги, да не бегут, но ходят вполне себе со скоростью, близкой к прогулочному шагу. А вдруг они всё-таки могут делать пускай и короткие, но забеги? Идут-идут себе, шаркают, а потом как втопят на стометровке! И попробуй, скройся от такой толпы!

Толком о манекенах ничего неизвестно, короткая стычка не в счёт, и как долго они могут поддерживать заданный темп передвижения непонятно, а если они могут пускай и медленно, но передвигаться с постоянной скоростью на протяжении длительного времени, то, как бы быстро ты не бегал, эти создания имеют неплохие шансы тебя настичь. Тупо возьмут измором. И сейчас не до того, чтобы рассуждать о том, насколько они разумны или нет, и живы ли в том смысле, какой мы обычно вкладываем в это понятие.

Может быть и живы, может быть где-то там, в искажённой неизвестным воздействием черепной коробке до сих пор тлеет искорка разума, а может быть и полноценная умственная деятельность. Да, другая, но он есть! В конце концов, если они могут шептать свои заклинания, то это может говорить только том, что речевые центры в их мозгу худо-бедно, но работают.

И мумии, мумии, мумии… кругом тела жителей в пускай и старой, но всё-таки сохранившейся одежде. Если ткань и портилась, тол исключительно от времени, а не от гниения, вызванного воздействием бактерий.

"И тела ваши иссохнут", вспомнил слова Плетнёв, которые шептал подобно молитве Егор. Звучит, как проклятие, не находите? И что-то там про горькие ягоды… Которые то ли сами по себе горькие, то ли должны быть на самом деле сладкими, а горькими становятся только при определённых условиях.

Взгляд невольно упал на веточку кустарника с яркими красными бусинками. На них даже пыль оседала как-то неохотно. Не то, что на лежащих тут же горожанах.

"И вострубит первый ангел" всплыло в памяти невесть откуда, хотя, это уже из другой оперы, ведь так?

Однако, такое количество мертвяков, которого ты ещё никогда в своей жизни не видел, порядком действовало на нервы. И пусть бояться надо живых, а не мёртвых, долгое пребывание, по сути, в одном большом морге, в который превратилась не то, что город — вся долина! — могло расшатать даже самую крепкую психику.

Хотя засушенных тел и становилось всё меньше, всё-таки уже не центр города, где ими были завалены целые улицы, в целом картина оставалась всё такой же безрадостной. Добавь сюда поскрипывающую — скрип, скрип, скрип — с одинаковым интервалом и на одной и той же ноте тележку, на которой лежал привязанный ремнями раненый товарищ, чтобы невзначай не соскользнул, да вновь начавшие падать с неба серо-сизые хлопья, более всего похожие на пепел — хочется забраться под горячий душ и мыться, мыться, мыться, растирая себя мочалкой до красноты.