Проблема была в том, что он отпугивал лишь мужчин, но никак не их спутниц. Хотя те пока еще не набрались смелости подойти, ведь непредставленными начинать разговор было неловко, да и не принято. Все изменилось, когда к нам плывущей подобралась женщина, чье изображение я видела и в учебниках истории, и на портретах королевской семьи. Двадцать лет никак не отразились ни на ее лице, ни на фигуре, разве что взгляд стал еще более стервозный, а изгиб губ недовольный. Принцесса Беатрис Алькасар. За ней увязалась целая вереница любопытных дам.

– Леди Мельгар, – количеством яда, что был в голосе этой женщины, можно было бы отравить целый город. – Как я рада вас видеть.

На меня она пока не обращала внимания, зато я заметила, что ее наряд отличается от всех остальных. Помимо платья-балахона, более прозрачного, чем обычно, на ней была безрукавка, украшенная причудливой золотой вышивкой, узкая, такая, что ее невозможно было бы ни застегнуть, ни запахнуть, и длинная, очередная бахрома, окаймлявшая края со всех сторон этой безрукавки, внизу волочилась по полу. Наверное, это показывало ее статус. Все же она жена одного из принцев, да и сама иноземная принцесса. Та, с которой началась нормальная дипломатическая жизнь между нашими странами.

– Бейаса Беатрис, – склонилась тетя Ти и я, секунду подумав, присоединилась к ней. Мужчины, поприветствовав ее, сделали шаг назад, освобождая место для «придворных дам». А по мне они просто постарались оказаться подальше от язвительного женского трепа. – Рады доставить вам удовольствие своим присутствием.

– А эта милая девушка станет наследницей Фиоренци? А ведь ей могли бы стать вы. Как это, вероятно, печально. Ваши племянники забрали у вас целых два герцогства, оставили вас ни с чем, – все присутствующие практически потирали руки, ожидая скандала, но только они плохо знают мою тетю.

– О нет, спасибо, мне и одного много было. А Бенджамин прекрасно справляется со своим титулом. Он прекрасный молодой человек. Да и Роберт не торопиться вступать в права на Фиоренци, дядя вполне еще молод.

– А вы что скажете, леди ди Фиоренци? Неужели тоже не хотите быть герцогиней? Хотите властвовать хотя бы какой-то небольшой частью королевства? – обернулась она ко мне, и меня чуть ли не смыло волной злобной безысходности.

– Честно? Не очень. Много ответственности, много ограничений. Да и… Изучая историю последних двадцати лет я заметила закономерность… Власть у нас обычно получает тот, кому она не нужна, а вот тот, кто ее жаждет, остается не удел, – произнеся это, я подумала, что слишком двусмысленно вышло. И слишком резко. Она несчастная женщина, которую отправили в чужую страну, к незнакомому мужчине. Буквально продали. Даже если у нее был не сладкий характер, это слишком жестоко. Ведь, по сути, ее участь мало отличается от участи, что ожидала людей, которых мы спасли с «Карагезгина». Да, она живет в комфорте, ее кормят и поят, но никуда уйти отсюда она не может. И неизвестно, как относится к ней муж.

– Власти не хотят лишь те, кто ее не вкушал, у кого нет ни денег, ни титула, – решила она отстоять свое мнение.

– Скорее наоборот, хотят те, у кого ее не было, думая, что она дает бессметные богатства и права, но вот про обязанности и ответственности люди обычно забывают, – пожала я плечами. Сейчас, все, что я хотела, это узнать чем занимается Филипп, и уехать отсюда поскорее.

– Какая рассудительная у вас племянница, леди Мельгар, – залезть в голову к принцессе было так легко, что даже подозрительно.

Но у нее из защиты от ментальных вторжений висел лишь небольшой кулончик, причем сделанный явно в Карвахале, где-то я подобную работу уже видела. Для меня он преградой не был. В сумбуре мыслей я увидела и обиду на моего дядю, ведь именно он договорился о ее свадьбе, и на отца – старого короля Карвахаля, и на брата – нынешнего короля. На то, что здесь ей воздают почести, но настоящего уважения нет и не было. Если отбросить титул и всю это внешнюю роскошь, то внутри оставалась лишь маленькая уставшая девочка. Девочка, которую предали самые близкие. Девочка, у которой уже были собственные дети, с которыми она почти не виделась, потому как ей было противно. Это же не только ее дети, но и его…. Сколько жизней рушится ради политических союзов? Я тихо ослабила эмоции, противостоявшие мужу, ведь то, что я увидела в ее голове, рисовало его со вполне приемлемой стороны. Только Беатрис за своими обидами уже двадцать лет не видела того, что он хорошо к ней относиться. Не смотря на все ее выходки, он продолжал ухаживать и заботиться. Первый оланец, который поразил меня своим благородством.

– Да, дети чаще всего берут пример со своих родителей, – улыбнувшись, посмотрела на меня тетя. – Вот ты их копия, только папе не говори, – раздалось у меня в голове.

Я скептично и чуть слышно хмыкнула, и продолжила ковыряться в чувствах принцессы. Как говорит мама, настало время причинять добро. Поэтому к шерпу все блоки и обиды, пусть Беатрис, наконец, отпустит вожжи лелеяния приключившихся с ней несправедливостей и откроет сердце для мужа и детей. Может, хоть немного счастья войдет в их семью.

– Ох, я бы хотела, чтобы мои дети увидели Карвахаль, а может даже поучились там, и сама я тоже соскучилась по Брейнвуду, – как-то неловко вздохнула она.

– Двери академии открыты для всех, – подбодрила я ее. – Думаю, лорд Мельгар сможет договориться с вашем мужем о культурном обмене, и кто-то из родителей обязательно должен сопровождать их в первом путешествии.

– Какая чудная идея, – вдруг подхватилась она. – Надо бы это обсудить… Леди Мельгар, леди ди Фиоренци, увидимся позже! – принцесса развернулась на каблуках и направилась куда-то с неотвратимостью приливной волны.

А за ней потянулись разочарованные женщины, ведь никого из них она так и не представила, а значит, пообщаться со мной у них не выйдет.

– Мистер Харгрейв? – около Орма возник слуга. – Вас зовет консул Мельгар, прошу следовать за мной, – старпом ушел за пареньком, оставляя нас вчетвером. И тут же несколько мужчин не спеша направились в нашу сторону.

– Фи, – голос брата заставил меня дернуться, – послушай.

– Шеймус, как у вас с танцами? – посмотрела я на магистра, понимая, что мне нужно уединиться, уйти нельзя, а танцуя с кем-то, придется разговаривать и сконцентрироваться на подслушивании не выйдет.

– Простите, леди Фиона, давно я этим не занимался, тем более ваши танцы от наших отличаются. Возьмите в партнеры Райана, он все же должен быть более подготовлен к этой роли.

– Райан? – повернулась я к темноглазому своему наказанию.

– Прошу, – мне показалось или он скрипнул зубами, подавая мне ладонь.

– Ведите меня Райан, и не задавайте вопросов. И не отвлекайте, молю стихиями, – прошептала я, и, почувствовав его руки у себя на талии, менталом ушла в слух и зрение брата

Музыка продолжала играть, но вместо сосредоточенного лица мистера Аякса я увидела строгого, облаченного в спокойный синий костюм с серебряным шитьем и круглую шапочку с небольшой кисточкой, мужчину.

– Это Яшар Менди, глава всей данжармерии империи, – пояснил мне брат. – Именно с ним договаривались о передаче обраксаских подданных под нашу ответственность. А это император, – он перевел взгляд.

Внушительная фигура правителя Олана была облачена в тяжелое, расшитое камнями, платье, и видимо, даже сидеть в этом облачении было трудно, потому что он возлежал на диване. А может просто ему так удобнее. Хотя не представляю, каково это, разговаривать с человеком, когда лежишь. Он перебирал четки и внимательно смотрел на каждого представшего перед ним, поджимая при этом пухлые губы.

К Менди подбежал вездесущий Махетди, низко поклонившись императору, он что-то затараторил на ухо своему начальнику. Тот выслушал, кивнул и склонился к правителю. Тот пожевал щеками и посмотрел прямо мне в глаза. На секунду, мне показалось, что он увидел меня в брате, хотя это просто не возможно.

– Ты много позволяешь своей сестре, мальчик, – наконец выдал император. – Как женщина могла присвоить себе боевой трофей, если воевал мужчина?