Посреди улицы стоял десяток одетых в серые шинели солдат, тащивших ружья, свёртки с палатками и котелки. Наверное, шли с манёвров в расположение.

Никитин остановился. Его шатало от такой нагрузки, и то, что бежать пришлось в экзоскелете, нисколько не радовало. Было жарко и тяжело. По спине ручьём бежал пот. Парень сплюнул слюну и, глубоко вдохнув, выкрикнул.

— Охотники! На попаданцев! Вали эту тварь!

— Какой, нахрен, валить⁈ Мы без патронов! — заорал в ответ старший, наверное, унтер.

— Да все не слава Богу, — выругался парень и начал неспешно наступать на монстра, выставив вперёд меч. Солдаты стояли и пялились, пока унтер не отвешал ближайшему подзатыльника.

— Штыки к бою!

Тогда десяток начал разворачиваться в шеренгу, сбросив имущество и выставив вперёд штыки. А десяток штыков — это уже много.

Тварь повращала головой, и приняла решение броситься на прорыв мимо Сашки. Сорвавшись с места, богомол попытался проскочить между ним и забором, а парень в ответ с криком «Сука!» попытался достать ее мечом, но промахнулся. Уже понимая, что упустил монстра, Никитин услышал гул и удар. А когда повернул голову, то увидел Настю, стоящую с длинной оглоблей в руках, и чудовище, пятящееся назад, и со скрежетом сверчка-переростка трясущее головой.

— Получай! — завизжала девушка и ещё раз ударила тварь оглоблей. Та заскрипела сильнее, выронила замолкшую шавку и бросилась к забору.

— Не уйдёшь, сука! — закричал Никитин, выпустив меч, прыгнул и схватил существо руками за заднюю лапу. Тварь дёрнула конечностью, но парень вцепился в хитиновую ногу механической перчаткой намертво. Другая лапа несколько раз ударила в нагрудник, наплечники и чуть не угодила в лицо.

— Коли́! — раздалась команда унтера и подбежавшие солдаты начали всаживать в мягкое брюхо существа штыки, и бить прикладами. Тварь все не хотела подыхать, и лишь через долгие пять минут перестала дёргаться.

— Саша, все, — раздался рядом голос Насти, — оно сдохло. Отпускай.

Парень разжал пальцы, и протяжно выдохнув, рухнул на спину. Его трясло, а сердце колотилось, как стимпанковский паровой молот на кузне у гномов. Лишь некоторое время спустя он смог заикаясь заговорить.

— Без пирожков твоей мамки не уйду ни в жисть. А ещё водки. Литр. Не меньше.

— Мы его догнали. Догнали, — бормотала усталая Настя.

— Ещё бы. Ты ваще крутая. Прям, валькирия. Это же надо, демона оглоблей замочить.

Девушка неспешно села рядом с Александром, а потом они рассмеялись.

— А они такие, что за хрень такая? — рассказывал Сашка, оживлённо размахивая руками.

Мы стояли на берегу широкой сибирской реки. Следующий день оказался действительно погожий, и над нами сейчас было выцветшее от яркого полуденного солнца бело-голубое небо без единого облачка. Кухарка Маша, которую мы взяли с собой, сейчас под небольшим навесом накрывала на стол. Из горячих блюд нам предстояло отведать только насаженного на короткие шпажки мяса, печёного на углях в небольшой переносной жаровне. Вода тихо плескалась вдоль песчано-глинистой полосы берега. Вода в Оби была по обыкновению мутная и серая, и в это время года ещё холодная. Над небольшими волнами, больше похожими на крупную рябь, поднимаемую едва заметным прохладным ветром. От реки едва заметно пахло тиной.

Неподалеку от нас, примерно в полусотне метров стояли два рыбака, закидывая удочки. Порой что-то да вытаскивая. На противоположном берегу едва угадывались крохотные точки таких же рыбаков, но то, что они делали, дорисовывало скорее воображение, нежели видели глаза. До того берега был почти километр. По воде плыли немногочисленные лодки, и баржа с песком, толкаемая паровым катером с теплородным котлом. Если бы катер был на угле, то над водой стелился бы чёрный дым, которого сейчас не было.

Сашка рассказывал, а я с лёгкой улыбкой глядел на своего помощника, который смог одолеть опасного монстра из других миров. Пусть не в одиночку, но зато не спасовал и бросился на него практически с голыми руками. Я таких чудовищ в первый раз видел, притом, что попадаются порой всякие.

Монстра поутру сфотографировали и отправили профессору Крылкину на изучение. Тот пришёл в совершеннейший восторг, словно ребёнок, которому вручили дорогую игрушку на именины.

— А потом Настя его херакс оглоблей! — продолжил Сашка, изобразив удар длинным предметом сверху вниз. — И сразу минус стопятьсот очков здоровья и дебаф на скорость.

Никитин замолчал, а потом повернулся к нашей малолетней ведьмочке.

— Настюха, а ты в самом деле умеешь в реале кастовать минуса́ к статам?

— Чаго? — переспросила Настя, оторвавшись от небольших птичьих тушек, насаженных на шпажки вперемежку с круглыми дольками ананасов. С птиц на угли с шипением капал сок, а на очереди была свинина, маринованная луком.

— Ну, проклятия насылать умеешь?

— Так, это же грех. Колдовство вообще грех, но я же лечу на благо, потому молитвами по вечерам прощения выпрашиваю.

Я усмехнулся, а Сашка картинно задрал голову, посмотрел в небо, а потом снова заговорил.

— И чё, эс-эм-эс приходит, что молитва рассмотрена?

— Чего? — снова переспросила Настя, насупившись, как маленький ребёнок.

— Ладно, про эс-эм-эс забей. А про проклятия ты не ответила.

Настя надулась и промолчала, а Никитин шмыгнул носом. Мне тоже подумалось, что она умеет. Просто не может не уметь, но до последнего будет скрывать это. Ведьма, всё же.

Разговор про колдовство зашёл в тупик, но ситуацию спас штабс-капитан Баранов, хлопнув бутылкой шампанского. Он разлил игристый напиток по бокалам, а потом посмотрел на меня.

— Евгений Тимофеевич, позвольте вас на минутку.

Я кивнул и последовал за офицером уголовного сыска. Беседа намечалась весьма занимательной. Собственно, ради неё мы убыли на это мероприятие.

Отойдя на десяток шагов к самой воде, Баранов заговорил, держа в руке фужер, от которого отпил только один небольшой глоток.

— Вам не кажется странным, что и в склепе, и у контрабандиста были логические лампы? Если и есть какая-то связь, то только эта.

— Да? — переспросил я, поглядев на ближайшего рыбака, сквозь жёлтую жидкость шампанского с тонкими ниточками мизерных пузырьков, поднимающихся со дна к поверхности. Рыбак выглядел не то искажённым подобием человека, не то чуждым монстром, держащим кривой прут в изогнутых лапах. — Я не придал этому значения.

— Потому что у вас нет опыта в этом, — усмехнулся штабс-капитан. — А мы сверили номера партии на осколках ламп из склепа и номера на изъятых у того умершего на вокзале. Они совпадают.

Я кивнул, пытаясь сопоставить факты. Если номера одинаковые, то связь между контрабандистом из другого мира и зомбиями с кладбища точно есть. Но какая? И самое главное — чего они хотят? Точно не для того, чтоб фанатично сдохнуть, торгуя обычным контрафактом из другого мира.

Надо копать под лампы.

Баранов словно почувствовал мои мысли, понизив голос и заговорив.

— Меня каждая собака уголовного мира здесь знает. Поэтому хочу вам предложить опросить кое-кого.

— И кого же?

— В городе есть, по меньшей мере, два магазинчика, где торгуют лампами разного толку. Вот с них и нужно начать.

Я покачал головой.

— С моим-то лицом? Они все тут же увидят во мне сотрудника тайной канцелярии.

— Ну, у вас есть же помощники.

Я ненадолго задумался, а потом посмотрел на членов своей группы. Настя бегала вокруг жаровни, споря с кухаркой, как лучше мясо готовить, и судя по всему, выигрывала бой. Александр тоже участвовал в этой кулинарной баталии, утверждая, что они ещё не пробовали какой-то глютамат натрия добавлять. Ольга с Аннушкой стояли у воды, закрывшись от палящего солнца ажурными зонтиками. Провидица глупо улыбалась, время от времени поглядывая на штабс-капитана.

— А чё, правда што ли, што ананасы — это африканская кочерыжка? — громко задала вопрос Настя, грызя сочные дольки жёлтого цвета. — А я-то зрю и думаю, а где зерна-то? А это не плод, а редька заморская. А что там ещё есть такого необычного?