— Это как?

— Ну, видите ли. Подойти к нему, окружить, как вы это обычно делаете с пришлыми, мол, мы хотим проверить, из той ли вы Швейцарии, что у нас есть. Документики и прочее. Сказать, что вы, господин, обшибались миром, пройдёмте в участок. А там, оп, а паспорт-то поддельный. Да и проще извиняться придётся за конфуз перед иностранным гражданином, ежели вдруг промашка, — бодро высказал штабс-капитан, словно гордится своей придумкой.

— Я даже не знаю, что ответить, — начал я.

Совершенно не хотелось лезть в уголовный сыск. Грязи потом не оберёшься. Одни уголовники потянут за собой других. А наша задача ловить только попаданцев. Безобидные они или нет, это уже другой вопрос, но бегать за убийцами, насильниками и прочей мразью? Нет, извольте.

Видимо, это читалось на моем лице, так как штабс-капитан криво ухмыльнулся и скис.

— Жаль. Я думал, получится. А то он горазд лампами торговать. Логическими. Да и откуда их берет, непонятно. Но хорошие, черт возьми. Прямо, ювелирная работа. Хотели его взять, а он успел сбросить товар в реку и уйти самому. Три ящика выловили. Может, вам немного подарим? — с надеждой протянул штабс-капитан.

Я опустил глаза. Ламп действительно не хватало. Часто дублирующие системы поиска простаивали по месяцу, прежде чем с Петрограда пришлют. А ждать, если сломаются основные, не хотелось, вдруг появится тот самый, что поможет с приступами.

— А когда оно будет? — неуверенно произнёс я.

— В обед. Он на поезде прибывает. На вокзале брать будем. Мы даже петарду подготовили. С помпой встречать будем.

Я вздохнул. Заманчиво, но все же не хотелось с уголовниками заниматься.

Размышления прервал голос Сашки Никитина.

— Звали, вашество?

Я повернул голову и опешил. Александр стоял снаряжённый в кирасу, но суть удивления была не в этом. Он ее разукрасил. Наплечники сверкали сплошной позолотой, а сверху благородного блеска чернели двуглавые имперские орлы, увенчанные коронами. Все грани механического доспеха сверкали тонкой золотой линией. С правого наплечника свисало несколько оранжевых полицейских аксельбантов. На нижнем краю левого наплечника на обыкновенный сургуч крепилась тесьма цветов имперского флага. Три черно-жёлто-белые ленты. На сургуче стояли оттиски печати для почтовых пакетов, которая хранилась у связистки. В сочетании с остальным доспехом цвета хаки, это смотрелось по-средневековому пышно и пафосно.

— Ты что сделал? — ошарашенно спросил я.

— Не нравится? Я закрашу тогда?

— Ты просто объясни. Зачем?

— Ну, мы ж не солдаты и не спецназ, — начал оправдываться Сашка, — мы лицо нашей галактики. Вдруг послы с Альфа-Центавра придут, а мы как непонятно кто?

Я закрыл глаза и сосчитал до трёх. Хотелось отвернуть ему голову прямо в кирасе.

— А мне нравится, — вдруг вступился за Никитина штабс-капитан. — Молодец-удалец, пойдёшь со мной вечером посла встречать?

— С шампанским? — оживился Сашка.

— Нет. С наручниками.

— Хватит! — повысил я голос, — пойдём все вместе. И ящика — два.

— Добро! — гаркнул полицейский и хлопнул в ладоши, а потом несколько секунд потёр их друг о друга. — А что с киргизиком делать?

— Пусть посидит недельку. Все равно от него толку уже не будет, — отмахнулся я и встал. Но в этот момент Маша принесла кофий и гренки, и я со вздохом сел обратно.

— Да, добрый молодец, — позвал Сашку штабс-капитан, приняв угощение от кухарки, — что значит пруфы и дауны?

— Ну, пруфы — это линки на файлы у которых плюс сто пятьсот авторитета. А даун — это у которого ДНК корявая, от этого чуваки с нулевым КЭШэм мыслей рождаются.

— Объяснил, — буркнул я, — а теперь по-людски.

— Ну, это доказательства и умственно отсталый. А что, того хакера с чугунным лут-боксом взяли? Не тянет он на урку, так, задрот, который крутым типом притворяется. Урка бы по-другому выражался.

— Полиция разберётся, — ответил я.

Сашка исчез, а его место в дверях занял оператор Дима.

— Пробой, — коротко произнёс он.

— Да что ж за утро, — пробубнил я и посмотрел на поднос, где красовались три золотистые гренки и маленькая чашка почти чёрного кофия. Но отказываться от пробоя не хотелось.

— А можно с вами? — тут же спросил штабс-капитан. Он уже доел завтрак и теперь вытирал усы салфеткой от кофия.

Я поглядел на палаш в ножнах и маузер в кобуре, а потом кивнул.

— Только не мешайтесь без необходимости, — вырвалось у меня. — Дневальный! Сбор!

Через четверть часа я уже стоял на подножке трактора. На другой приютился штабс-капитан Баранов. В телеге сидели Никитин с сотовым и барышни. В отличие от полицейского, мы были хмурыми. Сказывался случай на кладбище. Лицезреть кровавую бойню никому не хотелось.

Доехали быстро, но все равно опоздали. Пробой свершился. Впрочем, ничего страшного не случилось. Самым средоточием зла были старые бабки, разглядывающие через забор из дальнего огорода какого-то чудака. А тот стоял в зарослях малины в какой-то рванине и орал на всю улицу.

— Я великий чародей, обучавшийся у сильнейших магов всех миров! Если приблизитесь, я явлю вам свой гнев, и спущу с цепи могучего зверя!

Мы сначала смотрели на это несуразное человеческое существо, на шее которого болтался медный рабский ошейник с больши́м кольцом и несколькими звеньями ржавой цепи. Небритый совсем.

Сразу стало понятно, что спешить некуда.

— Чего он спустит? — переспросил Никитин, наклонившись через борт телеги, отчего та накренилась.

— Сашка, не опрокинь! — звонко воскликнула Настя, и начала осторожно слезать на землю. Кираса все ещё не давалась ей, хотя девушка очень старалась.

— У-ух! — выкликнул парень и, качнувшись разок, сиганул через борт в своём раскрашенном доспехе, но все же не удержался и упал на пятую точку.

Сошедший ранее полицейский галантно подавал девушкам руку. Смотрелось это забавно. Офицер в белом кителе и дама в механической броне.

— Сударыня, нас не представили, — заговорчески произнёс он, когда вниз сошла Анна, — Семён Петрович Баранов. Уголовный сыск.

— Анна Дмитриевна, — ответила девушка и попыталась сделать лёгкий реверанс, но при этом задела телегу.

— Опрокинешь! — донёсся крик Ольги, которая стояла на краю и глядела то на меня, то на полицейского, приложившегося к механической перчатке Анны губами. Тоже мне Казанова нашёлся. Но отставать не хотелось, и я тоже подал руку, встав так, чтоб спрыгивающая жена не сломала мне ногу или что иное. Броня весила изрядно.

— Ольга Ивановна, моя супруга, — представил я Олю, тоже подавшую руку полицейскому для поцелуя.

В следующий момент, к штабс-капитану подошла наша юная ведьмочка.

— Настька я! — громко произнесла она, заложив руки за спину и закачавшись на месте. Кажется, даже глупо хихикнула.

— Рад знакомству, сударыня.

— Про потеряшку не забудьте, — произнёс я и подошёл ближе к дому, в палисаднике которого засел ободранец.

— Не подходите! — заорал тот, подняв на вытянутых руках нечто рыжее и лохматое. — Я зверя спущу.

— А шавка-то дохлая, барин, — высказала Настя, встав рядом со мной. Она уже успела освоиться и перестала бояться, что отдадут на опыты. — Ужо кости в дырках шкуры видны.

— Я чары апокалипсиса знаю! — надрывался бедолага. — Я прошёл путь от раба до высшего чародея!

— Психический, — брезгливо произнесла Ольга, а потом достала с телеги фотоаппарат с большой лампой-вспышкой. Она, не обращая ни на кого внимания, шагнула к самому забору и щёлкнула прибором.

— Я сейчас прокляну вас! — не унимался ободранец. — А Рауль разорвёт вас на куски!

— Что с ним делать? — спросил Сашка. Но парень был не один, кто задумывался над этим вопросом. Оборванец выглядел умалишённым окончательно и бесповоротно. Мне сразу вспомнился Бен Ган из книги «Остров сокровищ». Именно так я себе и представлял брошенного на необитаемом острове пирата. Худой, небритый, грязный и в лохмотьях. Жаль, сундука с пиастрами нет.