Показательно также понимание пожалованной в бокленд земли как «свободной» от налогов — frelond, в отличие от фолькленда, который не был свободен в этом отношении³⁷. Вследствие этого на землю, переданную в бокленд, распространялась «привилегия вольности», выражавшаяся именно в освобождении от налогов и повинностей. Собственно, эта «привилегия вольности» (libertatis privilegium) и являлась непосредственным объектом пожалования³⁸. Не случайно в одной грамоте конца VII в., согласно которой епископ Уилфрид получил от уэссекского короля Кед-валлы ряд земель, употреблено такое своеобразное выражение: «и мы оцениваем эту вольность (libertatem) в 70 гайд»³⁹. Король передавал доходы, поступавшие с определенного количества податных единиц.

Приведенный нами материал свидетельствует о тех изменениях, которые претерпел фолькленд в процессе феодального развития, совершавшегося весьма интенсивно в VIII—IX вв. Из формы дофеодального землевладения, несшей на себе следы своего происхождения в недрах общинно-родового строя, фолькленд все более превращался в такое владение, которое втягивалось в сферу феодальных отношений. Естественно, что поскольку фолькленд становился до некоторой степени отчуждаемым, начались утрата его бедневшими крестьянами и переход земли в руки представителей класса феодалов. Но подчинение крестьянского фолькленда феодалам в широких масштабах осуществлялось прежде всего при посредстве королевских пожалований в бокленд. Мы позволим себе напомнить вывод, сделанный в результате изучения пожалований в бокленд: «... один и тот же участок земли мог быть одновременно и фольклендом и боклеидом: наделом непосредственного производителя и средством его эксплуатации привилегированным собственником. Фолькленд и бокленд не были просто двумя сосуществующими один подле другого видами земельной собственности, - они выражали развивавшуюся в англосаксонском обществе классовую противоположность между крестьянином и крупным землевладельцем и двойственный характер феодальной собственности. Наделение королем монастыря или служилого человека правом бокленда означало по существу установление отношений, делавшихся со временем отношениями феодальной эксплуатации. Первый из этих видов собственности был основан на личном труде, а второй — на эксплуатации чужого труда»⁴⁰.

Формирование господствующего класса в известной мере происходило за счет размывания слоя общинников, выделения из их среды зажиточной верхушки, представители которой могли превратиться в мелких феодалов. Нам уже приходилось прослеживать пути возвышения таких мелких вотчинников, вышедших из высшего разряда кэрлов⁴¹, но было бы весьма поучительно познакомиться с теми переменами, которые претерпевал их фолькленд, становясь владением феодального типа.

В этой связи представляет интерес изучение одной из сохранившихся юридических формул первой половины XI в. Насколько нам известно, в литературе она ни разу не привлекалась для уяснения судеб фолькленда, оказывавшегося в руках представителя указанной социальной группы. По всей вероятности, эту формулу должен был произносить в суде владелец, право которого на землю кем-либо оспаривалось. Возможно, что в действительности перед нами не одна формула, а две или даже три, посвященные одному и тому же предмету. Начало текста не сохранилось, да^ ^ле читаем:

(1) «...и это завещал [владельцу, у которого оспаривается право на землю] и оставил после своей смерти тот, кто владел ею [землей] с полным основанием по народному праву (mid fullum folcrihte), так же, как его предки законно приобрели ее, уплатив деньги и продукты, и передали и оставили ему в распоряжение, чтобы он свободно ею распоряжался [или: как они этого хотели⁴²].

(2) И я владею этим [имуществом] на том же основании, на каком это передал тот, кто имел право передать, бесспорно и беспрепятственно.

(3) И я утверждаю, что владею как собственным имуществом тем, что у меня есть, и никогда не уступлю тебе ни куска или плуга земли, ни дерна или хижины, ни борозды или пяди, ни пашни или луга, ни ручья или болота, ни нерасчищенного или ровного места, в лесу или в поле, на твердой земле или на берегу, на пустоши или на сыром месте. Но да будет так, пока я жив; ибо никогда не найти такого человека, который когда-либо слышал, что тому [завещателю] при его жизни была предъявлена претензия или вчинен иск в сотне или в каком-либо другом суде, на рынке или в церковном приходе: в течение его жизни его права были неоспоримы; пусть ему мертвому будет так, как он заслужил! Поступи так, как я говорю; оставь свое при себе и предоставь мне мое; я не хочу твоего, ни общинных прав, ни земли, ни судебных прав; ты не должен притязать на то, что принадлежит мне, и я не уступлю тебе ничего»⁴³.

Язык формулы обнаруживает сильное скандинавское влияние: в тексте налицо ряд слов скандинавского происхождения; наряду с этим встречается и кентская терминология. Тем не менее в целом этот документ составлен на уэссекском диалекте. По мнению издателя памятников англосаксонского права Ф. Либермана, запись формулы была произведена в области, граничившей с Денло и Кентом. Скандинавское языковое влияние, обозначение юрисдикции терминами sace and socne и некоторые другие признаки позволяют датировать этот документ первой половиной XI столетия. На это указывает несомненное родство содержания формулы с постановлениями королей Этельреда и Кнута. Есть, однако, основания полагать, что формула употреблялась в судебной практике гораздо раньше, но в указанное время подверглась некоторым изменениям. Нам уже известно, что еще в начале X в. в судах часто разбирались тяжбы из-за земельных владений, причем не исключено, что в местном суде, где рассматривались дела о фолькленде, доказательство прав на землю сводилось к произнесению соответствующей формулы. В переводе скрадывается аллитерированный ритмический строй формулы, имевшей характер заклинания и носившей, вне сомнения, сакральный характер.

Обращаясь к разбору самой формулы, мы должны прежде всего отметить, что, судя по ее содержанию, землевладелец, который произносил ее в суде, когда оспаривались его права, тем самым доказывал их бесспорность. В формуле не упоминается о привлечении какого-либо документального свидетельства, которое удостоверяло бы право владельца на землю. Следовательно, данная формула использовалась при тяжбах о фолькленде, а не о бокленде — привилегированной земельной собственности; в последнем случае владельческие права подтверждались предъявлением соответствующей грамоты. Действительно, в тексте формулы указано, что владелец земли получил ее от того, кто владел ею в соответствии с «народным правом». К тому же иск относительно этого владения мог быть выдвинут, что явствует из формулы, в местном судебном собрании (в суде сотни), где разбирались тяжбы касательно фолькленда, — иски же о владении боклендом, как уже отмечено, могли рассматриваться лишь в королевском суде.

Изучение приведенной формулы и некоторых королевских постановлений этого же времени позволяет увидеть, каким образом мыслилось по тогдашним правовым понятиям происхождение этого вида земельной собственности. Если обладатель бокленда, нуждавшийся в доказательстве своих прав на землю, прежде всего ссылался на королевскую грамоту, которая оформляла его владение, то обладатель фольк-ленда должен был апеллировать к неоспоримости прав того, от кого он получил эту землю. Подчеркивание права предшествующего владельца проходит лейтмотивом через весь текст формулы: землю завещал и оставил после смерти тот, кто владел ею с полным основанием по народному праву (1); он имел право беспрепятственно распоряжаться ею (2); собственнику, от которого она получена, при его жизни никогда не предъявлялось каких-либо претензий касательно его прав на нее (3). Особенно важна ссылка на предков, обладавших этой землей и передавших ее по наследству новому владельцу (1). Точно так же и в «Законах Этельреда» читаем: «Если человек в течение своей жизни пребывал на своем земельном владении (on his аге), не вызывая споров и исков, то после его смерти никто не имеет права возбуждать тяжбы против его наследников (yrfenuman) по поводу этого владения»⁴⁴. Поэтому Этель-ред, стремясь покончить с нарушениями права, имевшими место до него, приказал, чтобы строго преследовали тех лиц, которые не предъявляли претензий собственнику, а после его смерти вчиняли против наследников иски относительно земельного владения⁴⁵. Из «Законов Кнута» видно, что иск наследникам можно было предъявить лишь в том случае, если он ранее был предъявлен их предшественнику⁴⁶.