Идеи гения долгое время не понимали, кто-то отвергал, иные даже боролись против них, но потом они вошли в научный обиход.

Вернадский утверждал: «Живое вещество есть совокупность живых организмов», а потому «человечество как живое вещество неразрывно связано с биосферой». Учёный говорил о человеческой мысли как о планетарном, геологическом явлении, способном влиять на все происходящие процессы в биосфере. Он предрекал ноосфере возможность нового, более высокого этапа эволюции человечества. Она — космична, ибо человек — часть вселенной, а потому рано или поздно выйдет за пределы Земли, освоит окружающие планеты и даже достигнет соседних звёзд.

Владимир Иванович Вернадский сказал: «Разум человека — это сильнейший фактор Вселенной, более мощный, чем моря и океаны, Солнце и даже всевозможные катаклизмы. Во всей Вселенной нет ничего более могущественного, чем ум человека или ему подобного существа».

Рядом с идеями Вернадского брезжили родственные им воззрения автора «Русского космизма» Николая Фёдоровича Фёдорова (1828–1903 гг.), питал уверенность в связи с Землёй процессов на солнце Александр Леонидович Чижевский (1897–1964 гг.).

Далее Алексей не заглядывал, он уже осознал, что получал необходимые знания не из ноосферы, а из какого-то иного источника, ему неизвестного. Вряд ли он хоть когда-нибудь поймёт, откуда именно. Так что бесполезно ломать голову, умнее просто пользоваться тем, что ему доступно.

Глава 7. Проба сил

Махнул рукой и отправился к берегу острова. Немного поплавал, снова нырнул под воду, поплавал в глубине словно «морской дьявол» — Ихтиандр. Вспомнил читанную не раз в школьные годы книгу «Человек-амфибия» Александра Беляева. В памяти всплыл рисунок с её обложки: человек под водой борется со спрутом, на его лице круглые очки, он замахнулся на многорукого противника кинжалом…

Следом поднялась из недр памяти обложка другого тома сочинений Александра Беляева, на ней был нарисовал летящий в небе человек. Мелькнула мысль: «Вот бы ещё я мог и летать, как Ариэль!..» Мгновением позже понял, что он способен и на это…

Пролетающая неподалёку чайка удивлённо увидела поднявшегося из-под воды человека с радостным выражением лица. Вот он весь оказался в воздухе, повисел некоторое время над водой, оглядываясь вокруг. Потом тряхнул головой, приспустился чуть ниже и двинулся по поверхности воды, словно шагая по ней, к берегу островка.

У кромки воды человек задержался, чуть подумав, он не стал ступать на замусоренный берег, а поднялся в воздух и полетел к пальмам в том вертикальном состоянии, в котором находился. Совершил несколько витков вокруг деревьев, затем уселся в позе восточного мудреца, скрестив ноги, на верхушке самой большой пальмы, глядя на тот участок горизонта, где виделся соседний остров.

Чайка недовольно прокричала ещё трижды. Человек поморщился, взлетел и помчался к птице с криком:

— А ну лети подальше отсюда, не нарушай тишину! Без тебя будет только лучше.

Испуганная чайка понеслась от преследователя, но он не только не отставал, но быстро приближался к ней, кричал и смеялся:

— Как ты ни шустра, но не уйдёшь от хвоста! То бишь, от меня! Непременно догоню!

Настиг в считанные секунды, ухватил снизу за поджатые лапы и дернул вниз. Чайка суматошно забила крылья, пытаясь отбиваться и клевать ворога, а тот смеялся:

— Догнал тебя, как и обещал! Не бойся, больше ты мне не нужна! Лети! — с этими словами подбросил птицу вверх…

Чайка крутнулась, развернула крылья, ударила им по воздуху, выровняла полёт и поспешила прочь отсюда, от страшного супостата…

Он прокричал её вслед:

— Даже спасибо не сказала, а ведь мог бы тебе шею свернуть или убить взглядом издали, даже не приближаясь к тебе! С расстояния в сотни метров, а то и более километра.

Больше птица его не интересовала. Человек почти вертикально стремительно понесся ввысь, оглядываясь по сторонам на всё шире открывающуюся ему панораму.

На высоте примерно километр застыл в воздухе, как бы стоя в нём, наблюдая на морское пространства и множество островов, ставших ему видимыми.

Затем взмахнул руками, как это делают пловцы перед прыжком в воду, выбросил их над головой, одновременно наклоняясь и прыгая вниз…

В такой позе он понесся с нарастающей скоростью к далёкой поверхности воды, скоро он уже рассекал воздух с нарастающим свистом. Потом стал быстро замедлять полёт и мягко приземлился на островов. Торжествующе прокричал:

— Я летел быстрее самой быстрой птицы! Даже сапсан должен аплодировать мне. Он не способен достичь скорости свыше четырёхсот километров в час, а я это смог. Ай да я! Ай да сукин сын! Вернее, ай да птичкин сын!

Вспомнил о чайке, которую преследовал. Посмотрел, она была далеко, всё ещё суматошно махала крыльями, стараясь как можно дальше удалиться от человека, который с ней поигрался. Довольно скоро скрылась за горизонтом.

Он махнул рукой:

— Лети! Мне нет до тебя дела. У меня другие дела, куда важнее.

Повторно посмотрел на далёкий остров не только своими глазами, но и внутренним взором: тот был крупнее того, на котором он находился, в разы больше по размерам. Пальм там росло больше, на них было множество зрелых кокосов. Выбрал и через внепространственное «окошко» сорвал пять самых лучших. Затем положил их на стол на кухне своей самарской квартиры. Это для его детей и жены. Можно же сказать, что купил в магазине, они же продаются там, не раз видел. Правда, никогда не покупал.

Стало жарко.

Алексей плавно опустился у кромки воды. Затем пролетел чуть дальше и опустился в то место, с которого он поднялся в воздух. Плавал без особого удовольствия, слишком уж тёплой была вода.

По воздуху перенёсся на берег.

Захотелось снова принять ледяной душ в норвежском фиорде. Вспомнил, как порой в деревне распарившись в бане, выбегал наружу и бросался в снег. «Вот бы сейчас так! — и сам себе ответил: — А кто тебе мешает сделать именно так? Хочешь — кидайся в снег, валяйся в нём, сколько тебе хочется…»

Ясновидение показало ему сугробы свежевыпавшего снега чуть ли не в центре Северного Ледовитого океана. Алексей совместил пространства… и, сделав шаг, бросился в мягкий снег. Принялся валяться в нём…

Уже через минуту основательно продрогший он вернулся на островок под знойное тропическое солнце.

Быстро согрелся.

Подумал: «А насколько холодно там было?..» Сразу же узнал это, ничуть не удивившись этому, ведь он всезнающий: он побывал голышом на холоде при температуре в двадцать один с небольшим градусом.

Удивился: «Всего-то? А мне показалось, что было куда холодней. Наверное, из-за сильного контраста с жарой тут. Да и я был совершенно голым, даже без плавок…»

Ему захотелось испытать гораздо более низкую температуру. Нашёл такую на Антарктиде — минус шестьдесят три градуса. Поёжился: «Не слабо тебе, убогий? Выдержу ли? — усмехнулся. — Да мне с моими способностями и космический холод не страшен!..»

Не позволив себе даже усомниться, через мерцающий овал «окошка перехода» шагнул на зернистую антарктической поверхность. Нога его сразу же провалилась до колена, твёрдый наст больно процарапал кожу. Встал второй и сразу почувствовал адский холод, охвативший его. Поморщился, и с лица попадали тончайшие ледяные осколки. Не сразу понял, что это был покрывавший его пот, который мгновенно на морозе превратился в тончайший лёд. Продержался секунду-вторую и тут же вернулся на островок…

На этот раз он согревался чуть дольше и жару воспринял уже как удовольствием.

С уважением подумал: «Настоящий холод! Не шутка. Ниже шестидесяти градусов. Я сделал это — побывал при таком морозе совершенно голый, не прибегая к своей сверхъестественной защите, которой мог бы воспользоваться при желании. Пока обошёлся без таковой…»

Алексей подождал, пока основательно не высохнет весь, вплоть до волос на голове, а затем вернулся в свою самарскую комнату, показавшуюся ему комфортно прохладной.