- Я провожу некоторые исследования. Выясняю внутреннее состояние человека, души, если тебе будет понятнее, при различных состояниях его тела. То есть в периоды сна, бодрствования, гнева, физической нагрузки и усталости, голода и апатии, страсти, наконец. И угадай, какое из физических состояний тела вижу я внутри этой головушки – иронично погладил он по волосам Люсинду.

- Понятия не имею, – отозвался я. – Но она сейчас спит.

- Но, но, – погрозил он пальцем. – Не так всё и прозрачно, как кажется. Во сне я наблюдаю совсем другую картину. Люди, а особенно девушки, склонны к мечтанию. Во сне они создают свой, особенный мир. Одни пропадают в магазинах, где скупают всё понравившееся, другие танцуют сколь угодно со своими женихами. Третьи заходят дальше поцелуев, но все действуют, воображают, живут, хоть и в вымышленной реальности. А здесь – пустота. Ни-че-го.

- Неужели? Смерть? – меня пронзила догадка.

- Да, ты прав. Только при одном условии я видел это. Во время смерти. Сначала был страх, метания, воспоминания об упущенных моментах и … нет ничего. Одна темнота.

- Подожди, ты занимаешься незаконными опытами и меня втянул в это? – ярость накрыла алой пеленой.

- Стоп, стоп, – поднял руки Эрнест. – Ничего противозаконного. Есть тёмные, готовые за золотой продать мать, отца и своих детей в придачу. Я всего лишь взял над несколькими семействами шефство. Поселил недалеко в хорошие условия, конечно, принял клятву молчания, и наведываюсь по мере необходимости. Оплачиваю свои исследования. Все довольны.

- А смерти, откуда, если всё так безоблачно, как ты мне расписываешь? – уже тише спросил я.

- Так старики имеют свойство умирать. А именно это состояние я не очень хорошо изучил и сейчас подошёл к данному вопросу вплотную.

- Понятно, но она дышит, живёт, и на мёртвую не похожа.

- Ха-ха-ха. Что, неприятно вспоминать себя целующего трупик?– вывел меня из себя друг.

В пару шагов, преодолев расстояние между нами, и, приперев его к стенке, прошипел: «Ты играй, играй, да не заигрывайся. Есть темы, которых тебе не следует касаться».

- Всё, всё – поднял он руки. – Просто тебе нужно немного расслабиться, ты слишком напряжён. Так и копыта откинуть можно – пытался приобнять меня Эрнест.

А я уже думал о другом. Если воспоминания обрываются с надетым колечком, то что будет после его снятия? Видимо мой напарник думал о том же, раз его рука потянулась к ладошке Люсинды.

- Подожди, – остановил его. – А вдруг мы сделаем ещё хуже? – сомнения прорывались наружу острыми иглами.

- Куда уж хуже? Её как бы нет. Тот, кто подарил это кольцо, точно замышлял недоброе. Я ведь просмотрел всю её жизнь. Не тщательно, лишь некоторые фрагменты, но это была совершенно обыкновенная, спокойная и благовоспитанная девушка, хоть и из обедневшей семьи.

- А это тогда откуда, – иронично поинтересовался я показывая рукой на куклу, одетую по последней моде.

- Не ты?- удивился он.

- За несколько десятков встреч? – приподнял я бровь.

- Появился у нее один тайный поклонник. Всё письма любовные писал, где разрисовывал их великолепное будущее. Девчонка, не знавшая такого отношения, влюбилась. В последнем письме он просил её надеть это колечко, как знак своего согласия.

- И она надела, – закончил повествование я.

- Как видишь. А потом произошло знакомство с тобой. Не находишь это странным?

- Конечно, нахожу, – я стал нервно расхаживать по комнате. – Но у неё было уйма возможностей причинить мне вред, которые она пропустила.

- Ты всё ещё думаешь, что основная цель неуязвимый Маркус? – издевательски пропел менталист.

- А кто? – недоумевал я. – Ведь это ко мне в постель подложили шпионку.

- Ау, друг! У меня создаётся впечатление, что тебе ещё и подливали в еду зелье ухудшающее работу мозга, – замахал Эрнест руками на уровне моих глаз. – Кого ты своей грудью уже несколько раз спасал? От кого ты не отходишь ни на шаг, кружишь коршуном и высматриваешь добычу, неугодных и косо смотрящих в вашу сторону? Раскрой глаза Маркус! Если от тебя до сих пор не избавились, то вероятнее, что тебя просто хотели ласковой ручкой Люсинды увести в определённый момент. Чтобы в очередной раз Вы, своим телом, не помешали тщательно спланированным действиям, – уже кричал он.

- Как я мог об этом не подумать? Вот я идиот, – холодный пот прошиб меня. – Теряю хватку. Ведь Император благоволил ей и отпускал меня в надежде, наконец, женить. А если бы это случилось? – я рухнул в кресло, обхватив свою голову руками, от понимания, что лишь чудо уберегло от непоправимого.

- Погоди, – немного придя в себя, начал я мыслить логически. – Ведь, если мы снимем кольцо сейчас, то заговорщики поймут, что мы раскрыли Люсинду? И у нас опять не будет никаких зацепок, – вслух стал перебирать я возможные варианты. – А если не снимать и подождать? Установить незаметную слежку. С кем общается, куда ходит и так далее. Ведь кто-то должен же её снабжать деньгами? На всё это? Подослать шпиона в её дом.

План действий стал вырисовываться всё чётче.

- Я не знаю, – отозвался менталист. – Ты у нас голова. Вот и думай. Моё дело маленькое. Сказано было прочитать, прочитал. Ну, оставишь ты всё как есть? А у вас как не было ничего на организатора, так и нет. Ну, сможешь ты предотвратить ещё одно нападение, а дальше что? Эх, если можно было бы самого Императора спрятать куда-нибудь, а на его место посадить двойника и посмотреть, кто после будет рваться на престол. Так где ж его возьмешь?

Эрнест всё болтал, а я думал. Хорошие идеи подкидывает, но неосуществимые. А ниточку, всё же оставить надо. Негоже рубить сплеча. Вдруг и размотаем пресловутый клубочек. Настроение улучшилось. Впереди забрезжила надежда, наконец, достать тех гадов, которые разрисовали моё лицо.

Дожди всё не кончались. Фургоны катились по ухабистой дороге. Мы менялись по очереди на кучерском месте. Сначала родители пытались сами править лошадьми, но это слишком сильно выматывает. Мне было интересно научиться этому. Всё-таки дома с животными, кроме собачек и кошечек, я не общалась. И моё предложение, иногда меняться, и давать отдых взрослым, было встречено на ура. Днём, мы с сестрой делились, чтобы родители могли отдыхать вместе. После моего обследования Эльноры и удаления очередного проклятия, они воспряли духом и старались много времени проводить вместе. А мы и не возражали. Меньше контроля за нами. С сестрой учились передавать эмоции на расстояние и кидать зов помощи, когда приходила наша очередь править повозками. Эту особенность заметила я случайно, когда вдруг обнаружила у себя странные эмоции, которых не должно быть.

В один дождливый день родители посадили нас за управление, а сами уединились у себя в фургоне. Что они там делали, не знаю, так как Даша управляла этой повозкой. Но вдруг, среди стены опостылевшего дождя, монотонного скрипа колёс и скуки, у меня появился стыд и смущение. Недоуменно просканировала себя, огляделась. Я не менталист и чужие эмоции ощущать не должна. Однако ощущаю. Так всё продолжалось, пока не вернулась Даша. Поделившись с ней своей находкой, узнала, что эти эмоции испытывала она, сидя на облучке. Тогда мне стало всё понятно. Полог тишины, кроме меня из нашей семьи никто не делает, а родителям захотелось нежности. Зато мы узнали про эмпатию. И договорились, что теперь я буду уходить к родителям и держать «полог тишины» над их фургоном.

Этот сезон дождей мне уже порядком надоел, появилось ощущение, что скоро вырастут жабры. Как обычные люди переносят постоянную сырость? Ведь мне, перед сном, приходится сушить всем матрасы и всё что находилось не в пространственных сумках. Одежду я уже на второй дождливый день достала всем непромокаемую. Наши рыбацкие штаны на лямках плавно переходящие в сапоги. Теплые рубахи и нижнее дышащее нательное бельё. Сверху пригодились мои плащи непромокаемые с подогревом. Ротмир даже Элеонору нарядил во всё это. Хотя она не признавала брюк и долго отказывалась. Но, помучивщись с мокрыми юбками и ногами, она, скрепя сердце, все же пошла нам навстречу. Теперь мы щеголяли, как из одного «гнезда». Постоянно в капюшонах и закутанных плащах иногда виднелись только ноги и руки, но таким были все. Хотя мы сильно ни с кем не сближались.