— У тебя в голове образ другого мужчины, — рявкнул он. — Кто он?

Ее глаза расширились. Даллас ревнует ее к мужчине мечты?

— Я не ревную, — огрызнулся он.

Он ревновал. Действительно ревновал.

«Я заполучу его».

Любыми возможными способами.

Хотя Лилика никогда никого не соблазняла, Далласа часто соблазняли. Она выловила общее в новом потоке информации. Нагота. Не просто сам факт обнажения, но и процесс.

«Это будет так же просто, как забрать конфетку у… кого угодно».

Не спуская взгляда с его прекрасных голубых глаз, Лилика подцепила подол своей рубашки и приподняла его.

Он перестал дышать.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже? Становлюсь более удобной.

Она сняла лифчик, отбросила ткань в сторону и выскользнула из штанов, оставшись в одних трусиках.

Когда выпрямилась во весь рот и расправила плечи, чтобы показать грудь во всей красе, Даллас сделал шаг к ней. Остановился. Сделал еще один шаг.

Сражается со своими желаниями? Возбуждение затуманило связь. И вновь она не смогла его прочесть.

— Хочешь прикоснуться ко мне? — спросила Лилика, обхватив свои груди. Большими пальцами провела по сморщенным соскам. Как и татуировки, они сверкали и восхитительно пульсировали. — Возможно, я даже позволю тебе попробовать себя.

Агония исказила его черты.

— Не смей… надевать одежду обратно.

Женственная сила наполнила ее… и обновила. Этот мужчина… этот прекрасный, идеальный мужчина… не мог ею насытиться.

«Не из-за тебя, из-за связи».

Неважно. Она положила руки на пояс своего нижнего белья.

— А как насчет этого? Может, мне их снять?

— Да, — прохрипел Даллас. — Снимай. Сейчас же.

«Конфетку. У кого угодно».

Но за ее уверенностью скрывалось страстное желание, которое невозможно отрицать, и она с дрожью стянула материал вниз по ногам. Затем тряхнула ногой, и трусики взлетели. Он поймал их одним плавным движением, не отрывая от нее взгляда, который ласкал ее тело. Там, куда Даллас смотрел, покалывало и больнее еще сильнее.

Она провела кончиками пальцев вниз по животу, обвела пупок и углубилась между ног со стоном, сорвавшимся с губ. Стон издал Даллас. Он преодолел разделявшую их дистанцию за секунды, вторгшись в ее личное пространство.

— Со мной у тебя был первый поцелуй. — Его голос отчасти излучал гордость, отчасти требование. Я стану твоим первым любовником. Твоим единственным.

Эти слова потрясли ее до глубины души.

Несколько санитаров пытались начать с ней встречаться, но она никогда не знала, что здесь эксперимент, а что нет, и никогда не хотела оставаться под камерами в самый интимный момент. А так бы и случилось. Здесь камеры повсюду не переставали вести запись.

— Но я не стану твоей первой. — Лилика съежилась, услышав обиду в своем голосе. Но как она могла не дуться? Другие женщины прикладывали свои руки и рты к ее собственности.

«Теперь он моя собственность?»

«Делаю это только ради Тринити, помнишь?»

Нахмурившись, Даллас обнял ее за плечи, от прикосновения кожа к коже ее пронзило зарядом электричества, желание заструилось по венам. Он развернул ее, прижав спиной к своей груди, и сказал:

— Даже несмотря на то, что ты всего лишь используешь меня, мне жаль.

Жар разлился по ее щекам. Оба хороши.

— Тебе не стоит извиняться за то, что у тебя были в прошлом любовницы. Ты жил своей жизнью.

— Я не извиняюсь за других женщин. Однажды ты даже поблагодаришь меня за то, чему я научился. Я извиняюсь за это. — Он зажал ее нос и закрыл рот рукой, пока второй рукой удерживал. — Я бы вколол тебе еще одно успокоительное, но не знаю, как на меня оно подействует.

Что… зачем… ублюдок!

Она боролась с ним, проклиная то, как легко скрыл свои действия от связи, но как бы сильно ни брыкалась, ни царапалась, Даллас продолжал ее удерживать. Хватку, которую ему следовало бы ослабить, когда испытал ее эмоции… или если бы ощутил какие-то угрызения совести или вину. Но он излучал только холодную, жесткую решимость.

«Надеюсь, ты тоже потеряешь сознание», — мысленно закричала она ему. Затем наступила темнота, и Лилика больше ничего не знала.

— Лилика. — Голос ее сестры взывал к ней из бездны. — Лилика.

Лилика моргнула, открыла глаза и обнаружила вокруг себя густой белый туман. Она нахмурилась, смутившись, и поняла, что одета в футболку, лифчик и трусики. намного больше, чем было до ее потери сознания.

Потеря сознания…

Даллас! Этот бессердечный ублюдок предал ее.

Затем сквозь завитки тумана заметила Джейд.

— Джейд! — Уже встав на ноги, она ринулась вперед. — Ты ранена?

Джейд оттянула ворот своей рубашки, показывая синяки на шее.

— Уолш пытался задушить меня, но я выздоравливаю.

В детстве они научились не прикасаться друг к другу. И даже после обретения свободы, когда правила уже не имели значения, держали друг друга на расстоянии. Но в этот момент Лилика не смогла остановиться и заключила в объятия потрясающую красавицу с кожей цвета папоротника и волосами белыми, как снег. Сладкий аромат мармелада помог ей закрепиться. Запах Джейд.

— Где мы? — спросила она.

— Это духовный мир, существующий рядом с обычным. Я нашла тебя и вытащила твой дух из тела.

Духовный мир? Нахмурившись, Лилика отстранилась, хотя и продолжала крепко держать сестру, чтобы не уплыть.

— Мы мертвы?

— Даже не близко. Я научилась этому за последние несколько дней. Человек или иной это прежде чем всего дух. У духа есть душа и жизнь в теле. Твой дух — это аккумулятор или источник энергии. Твоя душа — это разум, воля и эмоции. А твое тело — дом, который привязывает нас к миру природы. С небольшой помощью твой дух может покинуть дом на короткое время. Это называется духовная прогулка.

Очаровательно. Неизвестно, что бы сделала Лилика, если бы узнала об этом… если бы смогла двигаться между мирами живых и мертвых, мечте наяву и ночным кошмаром… когда доктора были живы.

— Как ты обрела способность к духовной прогулке?

Джейд взъерошила волосы.

— Я позаимствовала эту способность у своего защитника. — Как Тринити, она могла красть жизненную силу, даже определенную силу. В отличие от Тринити, Джед не могла украсть их целиком. Она всегда оставляла после себя кусочки, и все позаимствованное возвращалось к владельцу через день или два. — Его зовут Джон. Он Ракан.

Раканцы. На золотых, как их называли, охотились, как и на Форфорнов. Их шкуры сделаны из эластичного золота, чистейшей формы в мире.

— Если он навредит тебе…

— Нет. На самом деле он довольно… нежен со мной. Когда может заставить себя прикоснуться ко мне. — В голосе сестры послышалась горечь. — От соприкосновения со мной его буквально тошнит.

Потому что он считал ее уродкой? В Лилике вспыхнула ярость.

— Я убью его.

— Нет. Нет. — Джейд покачала головой, белые локоны заплясали на ее плечах. — Он построил так много внутренних барьеров, что я не могу прочесть его мысли или будущее. Впервые в своей жизни испытываю мир и покой. Я вытерплю что угодно, лишь бы остаться с ним.

Ну. Это Лилика понимала. Как на нее действовал Даллас… ей это было ненавистно и отчасти обожаемо одновременно.

— Я здесь, потому что хотела убедиться, что с тобой все в порядке. — Джейд сжала ее руки. — Джон сказал мне, что Уолш нашел тебя.

— Я в порядке, а Уолш мертв.

— Серьезно?

Она кивнула, чувствую переполняющую ее гордость.

— Даллас… мой защитник… убил его.

«Мой защитник… и мой мучитель».

В следующий раз она не даст ему возможности ударить ее. Не позволит подойти близко, пока он не сделает что-то, не пожертвует чем-то, чтобы быть внутри нее.

«Даллас… внутри меня…»

Она задрожала, возбуждение пробудило все нервные окончания, вызвав боль во все теле.

— Я пыталась связаться с тобой, — сказала она, изо всех сил стараясь сохранить нейтральное выражение лица, — но меня накачали наркотиками, и ничего не вышло. Когда наркотики вышли, я попробовала еще раз, но снова потерпела неудачу.