БЕЗ РУЛЯ И БЕЗ ВЕТРИЛ На эфирном океане, там, где тучи-борода, громко плавает в тумане радио-белиберда. Утро. На столике стоит труба. И вдруг как будто трубу прорвало, в перепонку в барабанную забубнила, груба: «Алло! Алло!! Алло!!! Алло!!!!» А затем — тенорок (держись, начинается!): «Товарищи, слушайте очередной урок, как сохранить и полировать яйца». Задумался, заволновался, бросил кровать. в мозгах темно, как на дне штолен. — К чему ж мне яйца полировать? К пасхе, што ли?! — Настраиваю приемник на новый лад. Не захочет ли новая волна порадовать? А из трубы — замогильный доклад, какая-то ведомственная чушь аппаратова. Докладец полтора часа прослушав, стал упадочником и затосковал. И вдруг… встрепенулись восторженные уши: «Алло! Последние новости! Москва». Но тотчас в уши писк и фырк. Звуки заскакали, заиграли в прятки — это широковещательная Уфы дует в хвост широковещательную Вятки. Наконец из терпения вывели и меня. Трубку душу, за горло взявши, а на меня посыпались имена: Зины, Егора, Миши, Лели, Яши! День промучившись в этом роде, ложусь, а радио бубнит под одеяло: «Во саду аль в огороде девица гуляла». Не заснешь, хоть так ложись, хоть иначе. С громом во всем теле крою дедушку радиопередачи и бабушку радиопочтёлей. Дремлют штаты в склепах зданий. Им не радость, не печаль, им в грядущем нет желаний, им… — семь с половиной миллионов! — не жаль! ДАЕШЬ ТУХЛЫЕ ЯЙЦА!
(Рецензия № 1) Проходная комната. Театр б. Корш.
Комната проходная во театре Корша (бе). Ух ты мать… моя родная! Пьеска — ничего себе… Сюжетец — нету крепче: в роли отца — мышиный жеребчик с видом спеца. У папы много тягот: его жена собой мордяга и плохо сложена. (Очевидно, автор влип в положительный тип.) Целый день семенит на доклад с доклада. Как змее не изменить?! Так ей и надо. На таких в особенности скушно жениться. И папа, в меру средств и способностей, в служебное время лезет на жилицу. Тут где ж невинность вынести? И сын, в семейке оной, страдая от невинности, ходит возбужденный. Ему от страсти жарко, он скоро в сажень вытянется… А тут уже — кухарка, народа представительница. Но жить долго нельзя без идеолога. Комсомолец в этой роли агитнуть ужасно рад: что любой из граждан волен жить с гражданками подряд. Сердце не камень: кухарка в ту же ночку обеими ногами лезет на сыночка. Но только лишь мальчишеских уст коснулись кухаркины уста — в комнату входит один хлюст в сопровождении другого хлюста. Такому надо много ли: монокль в морщине, и дылда в монокле лезет к мужчине. Целует у мальчика десять пальчиков. Пока и днем и ночью вот это длится, не отстают и прочие действующие лица. Я сбежал от сих насилий, но вполне уверен в этом, что в дальнейшем кот Василий будет жить с велосипедом. Под потолком притаилась галерка, места у нее высоки… Я обернулся, впиваясь зорко: — Товарищи, где свистки?! Пускай партер рукоплещет — «Браво!» — но мы, — где пошлость, везде, — должны, а не только имеем право негодовать и свистеть. |
