Так и сделала, поднялась и пошла по тропинке. Раз есть тропа, значит, и людей найду.

Километров через пять тропинка превратилась в довольно наезженную дорогу, а еще через час вышла к какому-то городу. У первого же мужика спросила:

– Простите, я немного заблудилась, это что за город?

– А, тебе в академию, наверное. У нас их три, даже четыре, еще есть для элиты. Да вот за этими домами пустырь, перейдешь его, потом рощицу, и сразу увидишь ближайшую академию. А там спросишь, куда тебе надо.

– Спасибо!

Ближайшей академией оказалась наша. Вытаращив глаза, я долго смотрела на нее.

Честное слово, магистры – гады.

В комнате никого, Оля на занятиях. Я кинулась в душ, привела себя в порядок, на холме особенно раздражали ногти, оказывается, не все учла, и побежала к целителям. Наверное, дежурные отправили какой-то сигнал, я не успела ничего сказать, как появились магистры: проректор, портальщик и совершенно довольный Торс.

Торс увидел меня, похлопал глазами и открыл рот, но его перебил проректор Баршап:

– Рассказывайте.

Изложила коротко: ожидали портал, я оставалась на месте, ребята осматривали окрестности, командир повредил ногу, нужна срочная помощь. Все.

– Забирайте, – кивнул Баршап портальщику и Торсу.

– А можно с ними? У меня там палатка, котелок, шкурки, веревка…

– Захватите ее вещи, повтори еще раз.

Я повторила, Торс кривился, но молчал, целители меня окинули профессиональным взором, кивнули проректору, и он повел в свой кабинет.

– Ничего не хочешь подробнее рассказать?

– Не хочу.

– Почему все же ты одна появилась?

Ну что ему сказать… любое мое слово получится жалобой на командира, а это в нашем колхозе последнее дело. Я молчала. Даже не стала спрашивать, зачем сказали ждать три дня и собирать травы. Наверное, смысл есть, дескать, ориентируйтесь сами, учитесь принимать решения самостоятельно и так далее, но ощущение подставы осталось.

Он вздохнул:

– Свободна.

Я выскочила, посмотрела расписание и успела на математику.

Рассказала все только Оле, понимая, что и с ней может быть любое свинство.

красным.

Утром побегала, как велел на первом занятии проректор Баршап. Странно, что никто не бегал, может, выходной празднуют, или уже отменили, пока меня не было, я не сообразила спросить. Зато мячи лежали на месте, покидала сначала их, потом попробовала воображаемые. Мишень подрагивала, но ни разу не повернулась. Ничего, по сути, это только второе занятие, а когда у меня сразу что-то получилось? Да никогда. Сделала несколько ходок и побежала мыться.

Оля уже проснулась, оделась и грела чай. Отлично!

Мы собрались по магазинам, второй выходной я пропустила, отдыхая на природе, третий проведем с толком.

Придется монеток продать, хотя бы штук пять, а лучше и больше, купим плиту и холодильник, Оля права. И пирожков надо бы подкупить. И овощей. Повздыхала и пошла искать магистра Баршапа.

Стучалась в его кабинет, стучалась и без толку. Конечно, у проректора тоже выходной, но как теперь быть, если обещала продавать монеты именно ему? Вышла к дежурным, спросила о магистре – здесь, в Академии. Вернулась к его кабинету, опять постучала. Тишина. Вернулась в комнату.

– Наташа, где ты ходишь? Ждали тебя, ждали, и магистр ушел, сказал, в городе нас найдет.

– Какой магистр?

– Твой магистр, с боевки, который проректор, я дала другие монетки, двадцать штук. Сказал, холодильный артефакт не брать, а плиту обязательно. Одевайся! И деньги пусть у тебя будут, мне они руки жгут, обязательно потрачу на ерунду.

– А почему не брать холодильник? Пояснил?

– А как же! Сказал, после экзаменов сама сделаешь.

Я аж поперхнулась.

Какая вера в меня, страшное дело.

И в чем  разница между плитой и холодильником в этом случае? Плюс да минус. Наверное, чтобы ничего не сожгла своими поделками.

По сторонам смотрела внимательно и сразу увидела – нас сопровождают девушки с нашего же этажа. Не знаю, с какого они курса, неудобно спрашивать, но, на вид, постарше Ольги. Шли они весело, одна за нами, а остальные по другой стороне улицы шумной стайкой, переговариваясь и посмеиваясь. Мы зашли в кафе, в котором покупали пирожки, и девушка скользнула следом.

Хозяин нам улыбнулся, а парнишка обслуживал другой, удивился – мы тоже радостно поздоровались с владельцем. Заказали салатики, горячее и чай с пирожными, уже разглядывая новенькое красочное меню. Молодец дядечка.

– Я немного изменил ваши завтраки, желаете?

– Еще как желаем!

Изменения нам понравились, в коробочке два пирожка с картофелем, по одному на нос, овощная нарезка с мясом, завернутая в лепешку типа нашего лаваша, тоже каждой, по конфете и яблоку.

– Если возьмете опять двадцать наборов, то по той же цене.

Я с таким уважением на него посмотрела, что он даже смутился.

– А покажите и мне, – подошла девушка к нам, – вижу. Давайте один набор на двоих мне с подругой, если понравится, тоже закажу столько же по этой цене.

Хозяин кивнул, девушка выглянула и позвала подругу, которая подходила с флейтой.

Мы не торопились, зачем им жизнь усложнять, я отдала деньги за наши заказы, девушки поели, заказ повторили, нисколько не сомневаясь, и мы вместе вышли. Оля уже щебетала с флейтисткой, выясняя, где купить то, что нам нужно, и дальше мы уже откровенно ходили вместе часа два. Затарились знатно, благо, все доставят.

– Спасибо, девушки!

– Не хотите с нами попеть на площади? Мы последние деньги отдали.

Ну как тут откажешь, как? Я не смогла, а Оля воспринимала все, как приключение. Попробовала бы я выйти на площадь у себя дома, по сути, милостыньку просить. Да никогда. В городе каждый третий – настоящий музыкант, у меня-то просто ликбез.

Место у девочек оказалось прикормленным, что успокоило, не мы первые, тут, видать, соревнования по выходным.

Площадь действительно большая, расположена между двумя магазинами, в одном нам продали артефакт холодильника, а в другом зеркало, оно оказалось дороже артефакта. Но тут цены имеют свои особенности, никуда не деться.

Певцов целая группа, шесть парней на редкость несчастного вида, один из них постукивал в бубен. Пели на два голоса, даже не песни в нашем понимании, а речитатив какой-то, тенора спрашивали, баритоны повторяли, тенора уточняли и так по кругу. Речь шла о сражениях былых времен:

– И шапки белые стали красными…

– Покраснели шапки?

– Покраснели.

– Кровушки напились?

– Напились…

Если бы они нормально пели, могло получиться интересно, такая перекличка поколений. Встречали рэперов довольно скромно, пожалуй, мы с Олей громче всех хлопали и бросили им мелкую бумажную денежку в перевернутый бубен, а с ним настойчивый парень обошел всех.

Повернулась к Оле и увидела, что ее выпихнули в самый центр площадки. Она растерялась, послышались смешки. Я возмущенно прищурилась на девушек, с которыми, казалось, мы подружились. Одна из них приподняла бровь и развела руками.

Вот как, значит. Ну что ж… шагнула к Оле, положила ей руку на плечо, шепнула:

– На контрасте поем, сначала – "Цветет калина".

Ой, цветет калинаВ поле у ручья.Парня молодогоПолюбила я.Парня полюбилаНа свою беду:Не могу открыться,Слова не найду.Он живет - не знаетНичего о том,Что одна дивчинаДумает о нем... (1)

Это хорошо, что мы пели по вечерам у себя. Во-первых, убедились, что знаем тексты полностью, а не по одному куплету, как обычно бывало, когда взрослые собирались за столами, хотя у нас дома пели все. Во-вторых, мы легко строили двухголосье.

Как хотела меня матьДа за первого отдать.

Я запевала от лица матери, Оля отвечала:

А тот первый, он да неверный,Ой, не отдай меня, мать.