Лариса Ивановна уже полностью привела себя в порядок. С довольной миной она стала наблюдать за тем как начал одеваться физкультурник Яков. Тот делал это без спешки, позволяя женщине любоваться своим спортивным накаченным торсом. Он белозубо улыбнулся ей и подмигнул правым глазом:

– Надеюсь, что сегодня я не подкачал, Ларочка?

– Нет, Яшечка, сегодня ты был в ударе прямо, – усмехнулась женщина и довольно потянулась всем телом: – Эх, можно было бы, конечно, и повторить, но….

В этот момент её дверь буквально затряслась от бешеного стука:

– Лариса Ивановна, откройте скорее! Я знаю, что вы там. У нас беда! Без вас никак! – послышался отчаянный голос Татьяны Васильевны.

Заместительница директора и физкультурник буквально подпрыгнули на месте от такого грохота и вопля. Лариса Ивановна указала взглядом физкультурнику на платяной шкаф, стоявший в углу, и мужчина понятливо моментально скрылся в нём.

Женщина быстро распахнула дверь и буквально втащила ночную няньку Татьяну Васильевну: – Что случилось?! Быстро говори!

Та упала перед ней на колени, сложив на груди руки лодочкой: – Спаси, Лариса Ивановна. Что хочешь потом для тебя сделаю! Только скорее, пока эта дура не вызвала «скорую» и милицию.

– Что – опять?! – побледнела заместительница директора. – Говори толком – что случилось и где?

– Ванжус выпал из окна группы. Сейчас лежит в палате без сознания…. – Татьяна Васильевна с отчаяньем посмотрела на нависшую над ней заместительницу директора.

– Ванжус выпал?! Сам или помогла ему? – сквозь зубы прорычала Лариса Ивановна и дёрнула её за плечо: – Вставай, пошли быстро! Хотя, погоди….

Она быстро набрала номер на своём белом телефоне, стоявшем на столе, и приложила трубку к уху: – Людмила Алексеевна? Хорошо, что ты дома. Давай бегом сюда… Что?! Да – опять! Бегом сюда, в пятую группу и рот на замке! Живо!

Через короткое время прибежала врач Людмила Алексеевна и стала внимательно осматривать Ванжуса. Последний пришёл в себя, но продолжал лежать на полу в комнате и тихонько стонал.

Тем временем врачи со «Скорой» стали грузить подвывавшую и корчившуюся в схватках воспитательницу Елену Леонидовну.

Дети из пятой группы были уложены спать нянькой из соседней группы.

А в комнате для персонала закрылись трое: директриса, её заместительница и ночная нянька.

– А-а-а, пожалуйста, помогите, Лариса Ивановна-а, – продолжала подвывать последняя, размазывая слёзы по нечистому от бородавок лицу. – Я сама завтра же напишу заявление об уходе. Только не передавайте дело в милицию. Вы же знаете, что у меня двое детей. У меня же младшенький Славка – инвалид с детства. Как же он будет, если меня в тюрьму посадят?! А-а-а….

– Да замолчи ты уже, Танька! – прикрикнула на неё заместительница директора и, хмуро вновь посмотрела на свою начальницу: – Лидия Фёдоровна, послушайте меня – не нужно пока никого вызывать: ни милицию, ни «скорую».

– Но как же?! Это же безобразие! За это точно нужно в тюрьму сажать! Вам, Татьяна Васильевна, детей, оказывается совсем нельзя доверять! Вы их так всех угробите. Завтра же пишите заявление!

– Да-да, напишу-напишу, – закивала та и опустилась перед ними на колени: – Только не доводите дело до суда. Христом-богом умоляю вас!

– Нет, я этого так не оставлю! – упрямо воскликнула директриса. – Как это может быть – такой образцовый детский дом! И такой ужас – дети из окон выпадают! Где ваша совесть, Татьяна Васильевна?! А сами всё бегали ко мне – жаловались на других!

Лариса Ивановна кинула на Татьяну Васильевну испытующий взгляд и тихо приказала: – Пошла вон отсюда, Танька! Брысь! Я потом с тобой поговорю.

Ночная нянька мигом подхватилась и исчезла за дверью.

– Зачем вы её отправили?! – возмутилась директриса и всплеснула руками: – Всё равно я этого дела так просто не оставлю! У меня никогда не было и не будет любимчиков!

– Ещё как оставишь! – неожиданно с тихой угрозой в голосе произнесла Лариса Ивановна.

– Что вы себе позволяете?! Как вы со мной разговариваете?! – чуть не захлебнулась слюной от возмущения директриса.

– Как надо – так и разговариваю! Слушай меня внимательно, Лидия Фёдоровна. А я тебе сейчас быстренько расскажу, что здесь завтра начнётся, если ты сегодня не послушаешься меня, – Лариса Ивановна встала в проёме двери и сложила руки на груди. Взгляд её не предвещал ничего хорошего. В этот момент в дверь тихонько постучали. Заместительница директора приоткрыла её и впустила озабоченную Людмилу Алексеевну.

– Что там, Людмила Алексеевна? – глядя на неё в упор, тихо спросила Лариса Ивановна.

– Ну, сотрясение мозга само собой есть, но, похоже, некритичное, – обстоятельно произнесла та. – С этим мы, скорее всего, справимся. Меня больше беспокоит правая нога – сильный ушиб. Как бы не перелом.

– Шину сама наложишь?

– Да, сделаю. И сегодня-завтра за ним нужно постоянное наблюдение. Егорке, конечно, повезло, что кусты сирени под окнами самортизировали и смягчили ему падение. Сейчас главное – не пропустить внутреннее кровотечение. Если оно подтвердится – тогда по любому придётся везти мальчишку в больницу.

– Понятно, вот и забери его сейчас к себе в изолятор – наши мужчины помогут донести, и сама уж понаблюдай. При хорошем раскладе выпишу тебе приличную премию, – с признательностью в голосе произнесла заместительница директора.

Лидия Фёдоровна стояла в углу комнаты и не спускала с них глаз, слушая весь разговор. Она переводила взгляд с одной на другую, и неожиданно странная улыбка появилась на её губах. Она полуутвердительно спросила: – Судя по тому, как вы привычно обсуждаете произошедшее можно сделать вывод, что у вас подобные ситуации уже происходили раньше?

– Всё, Людмила Алексеевна, иди, займись Ванжусом, – негромко скомандовала Лариса Ивановна и, плотно прикрыв за врачихой дверь, обернулась к своей начальнице: – Да, Лидия Фёдоровна, конечно случались. И похлеще бывало. Тем не менее, наш детский дом считается одним из образцовых именно потому, что мы почти никогда не выносим сор из избы. Стараемся все дела решать сами.

– И даже такие ситуации вы спускали виновникам? Не докладывали о них куда следует?! – возмущённо подняла брови директриса.

Лариса Ивановна пристально посмотрела ей в глаза и тихим голосом стала пояснять:

– Как только вы, Лидия Фёдоровна, сейчас вдруг позвоните в милицию, так с этого момента закончится ваша спокойная жизнь. И наша, кстати, тоже. Каждое утро вас станут вызывать на допросы. Сюда понаедут с десяток следователей, которые начнут опрашивать всех детей на предмет жестокого обращения с ними. И поверьте мне, что наши дети – ещё те фантазёры. В отместку за какие-то мелкие обиды они такого наговорят.

– Так с Ванжусом же уже всё это было! Все были: и милиция, и прокуратура, и опека! – воскликнула та.

– Вот именно! С Ванжусом всё это случилось, потому что ситуация вышла из-под контроля. Если бы он не убежал в город и не привёл сам милицию то, скорее всего никто и никогда не узнал бы об этом. Сами бы всё решили, – Лариса Ивановна вздохнула и с проникновенной интонацией в голосе продолжила: – А результатом прошлого посещения детского дома этими структурами, как вы помните, стало позорное увольнение Фёдора Силантьевича. И где он сейчас? Преподаёт историю в третьеразрядной коррекционной школе. Вы этого хотите, Лидия Фёдоровна?

– Н-нет, я к-конечно не хочу этого, – как-то неуверенно ответила та и свела брови: – Так я же не виновата ни в чём. Меня же здесь не было, когда всё это случилось.

– Фёдора Силантьевича тоже не было в том подвале в тот момент. Тем не менее, с него, как с руководителя детского дома был самый строгий спрос. Никто и не посмотрел на его прошлые заслуги и долгий стаж работы, – Лариса Ивановна, чуть прищурив левый глаз, внимательно следила за женщиной. Было очевидно, что та находится в глубоких сомнениях.

– Н-ну, хорошо, Лариса Ивановна. Похоже, что вы убедили меня, – директриса подняла нерешительный взгляд на свою заместительницу. – И, похоже, что вы прямо сейчас помогаете мне избегнуть участи Фёдора Силантьевича. Я вам очень признательна.