– А я сейчас к ней заходила, к Лидке-то. Так она очень даже хорошо себя чувствует, – пожала плечами завхозиха. – Когда, говорит, у нас следующее мероприятие будет? Так, говорит, мне нравится ваш радушный коллектив.

Лариса Ивановна замерла на месте: – Что она спросила?! Когда у нас следующее мероприятие?

– Да, Ларочка. А что? – обеспокоенно спросила Прохоровна.

На лице Ларисы Ивановны появилось странное выражение: – Кажется, я знаю, чем мы её добьём. Только дело это небыстрое. Придётся потерпеть какое-то время, да и ещё кое-что подготовить.

– Ты сейчас это о чём? – удивлённо посмотрела на неё завхозиха.

Заместительница директора откинулась на спинку кресла, и заговорщицки подмигнула:

– Не дрейфь, Прохоровна, где наша не пропадала, – она прищурила глаза и устремила взгляд куда-то вдаль: – Есть у меня одна задумка. Только скажу позже, когда проверю кое-что. А сейчас напомни мне, Ирка, твоя племяшка-то Настёна в театральном ведь учится?

– Да. А что? – вновь забеспокоилась завхозиха

– После обеда съездим к ней. Переговорить надо, – усмехнулась заместительница директора. – Не бойся, Прохоровна, просто мне её помощь возможно понадобится.

Вечером учитель физкультуры Яков Викторович трясся в троллейбусе и страдал от чувства жажды и тошноты, мучивших его с самого утра. Он мысленно проклинал себя за то, что вчера вечером вновь не смог удержаться и напился так, что почти и не помнил, как его довезли до дома. В памяти остались только обрывочные воспоминания об уже надоевших стенаниях жены, плаче дочери за дверью спальни, и скользкий от рвотной жижи потрескавшийся унитаз. Он зашёл в гастроном и, переложив из руки в руку, полученную от Ларисы Ивановны тяжёлую авоську с завёрнутыми в газету продуктами, схватил с прилавка коричневую бутылку с пивом и тут же, у входа в магазин, с наслаждением её выпил. Чувствуя, что мир вокруг начинает приобретать более приятные и внятные очертания, он уверенно зашагал к серой пятиэтажке, вокруг которой теснились самодельные гаражи.

– Ой, мужчина, не могли бы вы мне помочь? – неожиданно услышал он приятный женский голосок. Яков без особого энтузиазма оглянулся и увидел стройную как тростинка русоволосую девушку в синих джинсах и белом батнике. Она смотрела на него жалобными глазами и указывала рукой на стоявшее тут же дерево:

– Мой котёнок туда забрался. А я не могу его достать.

Физкультурник, по привычке окинул оценивающим взглядом девушку и нехотя двинулся в её сторону: – Сразу предупреждаю, что, если он высоко забрался, то я не полезу.

– Пожалуйста, пожалуйста, – она умоляюще сложила руки лодочкой. – Мне его вчера только подарили, и он ещё ко мне не привык и поэтому не идёт. Я его звала-звала…

Яков ещё раз взглянул на миловидную девицу, но дальше этого у него не пошло – слишком ещё сказывались на его организме вчерашние алкогольные возлияния.

К счастью, рыжий котёнок не успел высоко забраться и Яков спокойно достал его, хотя немного и ободрал руки об шершавый ствол дерева.

– Ой, спасибо вам громадное! – кокетливо улыбнулась девушка и тряхнула длинными русыми волосами, схваченными чёрной резинкой в конский хвост. Она прижала испуганного котёнка к себе и в свою очередь окинула статную фигуру физкультурника восхищённым взором:

– А вам говорили, что вы – очень интересный мужчина?

– Да ну! Неужто? – усмехнулся польщённый Яков. Девица явно клеилась к нему, но сейчас ему точно было не до неё.

– А вы не хотите взять у меня номер телефона? – она не сводила с него настойчивого взгляда серых глаз.

– Надо же! – вновь усмехнулся физкультурник и, прищурившись, покачал головой: – До чего дошли наши бабы – сами уже на улице вешаются на шею женатым мужикам.

– А вы женаты? – не очень удивилась девушка. – Но ничего – как говорится в народе: жена – не стена, можно и пододвинуть.

– Нашлась тут двигательница, – неожиданно нахмурился Яков. – Иди, давай …со своим котёнком…

Девушка странно захихикала и, не сказав ни слова, тут же развернулась и поспешила в сторону остановки.

Яков растерянно посмотрел ей вслед, пожал плечами и вновь направился в сторону дома.

На следующий день Егорку вызвала к себе психиатр Алла Михайловна.

– Ну, Егор, давай нарисуй мне дом и посели в этот дом всех, кого ты любишь, – она положила перед мальчишкой чистый лист бумаги и коробку с остро отточенными цветными карандашами. Голос её звучал хрипловато и чуть надтреснуто.

– А зачем?

– Это такой тест. Я посмотрю на твой рисунок и сразу скажу, кого ты любишь, а кого – нет.

– Я сам знаю, кого люблю, а кого нет, – недовольно буркнул Егорка и волком посмотрел на свою собеседницу. Эта врачиха выдернула его с урока географии – единственного предмета, который был Егорке интересен и на который он ходил самостоятельно. Ходил с удовольствием несмотря на то, что из-за этого пропускал подготовительные занятия в группе. А эта сейчас заставляет его рисовать какие-то домики. А он так хочет послушать про дальние страны и известных путешественников.

– Отпустите меня к Петру Петровичу, – неожиданно попросился он. – Я не хочу рисовать эти дурацкие домики. Я потом их нарисую. Можно?

– Нет, Егор, нельзя! – твёрдо заявила Алла Михайловна. – Мне уже скоро нужно бежать в другое место. Я ведь не только здесь работаю. Так что давай, быстренько нарисуй, а потом я отпущу тебя в группу. Или на урок, если уж Пётр Петрович разрешает тебе сидеть на его занятиях. И не вздумай сейчас бузить! – быстро предупредила она мальчишку, заметив, что тот начал пыхтеть. – А то быстро в психушку сейчас отправлю.

Егор, уже успевший наслушаться от старших воспитанников о болючих уколах в психбольнице и о смирительных рубашках для особо шустрых, метнул на врачиху исподлобья ненавидящий взгляд, но промолчал и, схватив карандаш, стал резкими движениями рисовать этот чёртов дом.

– А крыша есть у твоего дома? Молодец! А крыльцо будет? Молодец! – стала приговаривать Алла Михайловна, внимательно следя за мальчишкой. – А кого ты поселишь в этот дом вместе с собой? Папу? Интересно. А маму?

– Мама на небесах. Она не сможет теперь жить с нами, – буркнул Егорка.

Алла Михайловна удовлетворённо кивнула: – А кого из ребят ты поселишь с собой? А воспитателей?

– Фёдоровну я поселю с собой, – неожиданно для себя увлёкся Егор. – И Ольгу Фанасьевну, и маленькую Ольгу, и друга Алёшку…

Минут через сорок врач-психиатр Алла Михайловна, войдя в приёмную, кивнула секретарше и постучала в дверь кабинета директора.

– Войдите, – услышала она и шагнула вовнутрь кабинета.

– Слушаю вас, Алла Михайловна, присаживайтесь, – директриса радушным жестом пригласила вошедшую присесть. – Посмотрели Ванжуса? Что скажете?

– Ничего особенного, Лидия Фёдоровна, – пожала плечами та. – Девиантное поведение, не более. Понятно, что у таких родителей не мог родиться великий математик, но у Ванжуса достаточно хороший умственный потенциал.

– Но он же, вон какой агрессивный! – недовольно нахмурилась директриса.

– Бывают худшие варианты. А Ванжуса ещё можно контролировать.

– А то, что он страдает энурезом?! – упрямо парировала директриса.

– Ну, это скорее к неврологу, чем ко мне. Да и наши медики говорят, что после обследования стали думать о врождённой патологии почек. Когда рентген пару месяцев назад ему сделали, то вроде как нашли удвоение почки справа.

– Да-да, припоминаю, что Людмила Алексеевна говорила о чём-то подобном, – устремив взгляд в окно, машинально постучала карандашом по столу директриса и вздохнула: – Что же получается – что его никак в психбольницу нельзя положить?

– Пока нет никаких показаний, – пожала плечами Алла Михайловна и спросила: – Я свободна?

– Ну, хоть какие-нибудь успокаивающие препараты вы ему можете выписать? – чуть растерянно спросила директриса.

– Это можно. Прямо сейчас и напишу девочкам на посту, – кивнула та и вышла за дверь.