Сам же Жизус просто появился одним днём на улицах Святого города, неся своё слово и показывая удивительные чудеса. Было ему на ту пору лет тридцать, а, может, и триста. Никто не помнит, был ли он великого роста или невысок, был ли худ или крепок телом, носил ли бороду или усы. Все соглашались лишь в одном — что глаза у Жизуса были голубые, пронзительные и глубокие как небо над Святой землёй.

Он быстро завоевал сердца горожан, потому как был открыт любой душе и для каждой находил нужное слово. Исцелял незрячих и поднимал на ноги недвижных, превращал солёную воду в пресную, а мёртвую землю — в плодородную. Мог зажечь огонь движением пальца и пролить дождь взмахом руки. И даже к радости ребятишек иногда брал их с собой полетать.

Много раз его звали к себе на службу цари и знатные вельможи, обещая щедрую плату. Но никому он не стал служить, и денег за свою помощь никогда не брал.

Слова его были просты и понятны каждому, а деяния — убедительны. Число сторонников Жизуса росло с каждым днём. Одни просто воздавали ему почести, а другие шли в ученики в надежде обрести такие же чудесные силы. Он не отказывал никому, и каждому позволял быть рядом.

Не все из учеников вынесли годы странствий и суровых испытаний. Жизус мог унестись далеко силой мысли, но ходил из города в город пешком. Он умел превратить один каравай хлеба в еду для сотен голодных, но сам довольствовался тем, что даёт природа и добрые люди. И воспитанников своих учил жить так же просто. Не всем пришёлся по душе такой уклад. Иные, жаждущие сразу познать магию и не получившие желаемого, бросали учение. Другие, покрепче духом, ждали годами, но и они, не обретя волшебных даров, уходили восвояси.

Тридцать лет и три года странствовали Жизус и его спутники по земле, пока не остановились в древнем Семиградье.

В последний день весны великий маг собрал на опушке леса учеников, коих к тому времени осталось восемь — вполовину мужчин и женщин:

— Братья и сёстры мои! — обратился он к ним. — Много лет вы шли за мной, слушали меня, верили мне. Вы показали себя самыми преданными, храбрыми и непреклонными. Судьба выбрала вас из тысяч других. Я горжусь вами, вы достойны награды. И дары мои будут щедрыми и прощальными, ибо закончен мой срок на этой земле. Мне более нечему научить вас, свой будущий путь вы пройдёте сами.

— Как же так, Учитель? — горько заплакали ученики. — Зачем ты бросаешь нас? Разве ты, самый могущественный маг на земле, не можешь жить вечно?

— Нет радости в бессмертии, если оно уготовано лишь тебе одному. Нет величия в могуществе, если некому завещать обретённую власть. Тело моё истлеет, но дух и сила будут жить в каждом из вас, и в каждом из ваших потомков, да будет их множество.

— Да, Учитель, мы примем твои дары с благодарностью, — смиренно ответили ученики, но глаза их были полны слёз.

Жизус возложил свою руку на голову самого первого воспитанника:

— Тебе, Метеор, дарую я силу огня, власть над крохотными искрами и величайшими вулканами. Да будет пламя твоё горячим и ярким.

И на предплечье бывшего кузнеца Метеора зажёгся огненный символ, а глаза сверкнули как угольки.

— Тебе, Тифия, даю господство над силой воды. Будь рекой и морем, дождём и туманом, горным родником и каплей росы. Да будут помыслы и дела твои чисты и прозрачны.

У бывшей добытчицы жемчуга Тифии на запястье засверкал водяной знак, а глаза стали лазурными, как прохладный океан.

Каждый ученик получил свою силу, свою стихию. Их восемь, и они известны всем: огонь, вода, земля, воздух, жизнь, смерть, мудрость и любовь.

Последней же, Ашере, великий маг отдал силу жизни. И после этого закрыл глаза и отошёл в иной мир.

И когда остыло тело Учителя, новые маги поступили с ним, как было велено. Предали огню, развеяли пепел по ветру и оросили дождём, чтобы прах покрыл землю, чтобы из мёртвого вновь проросло живое, и чтобы царили в мире разум и добросердечие.

После этого Ученики попрощались и разошлись по свету. Каждый выбрал свою дорогу. Каждый гордился своей силой, использовал во благо и одаривал ею потомство. С каждым годом магов становилось всё больше. И, бывало, что рождались дети не с одной силой, а с двумя. Но никогда больше не появлялся маг столь великий, как Жизус — повелитель всех стихий.

Символ его — восьмигранник. Две пирамидки, соединённые основаниями. У каждой грани три угла, означающие три состояния каждой силы. Как вода может быть льдом, паром или жидкостью, так и любая стихия принимает разные формы.

Силы-соперники — такие, как жизнь и смерть — занимают противостоящие грани. Не зря мудрый Жизус поделил их между разными полами. Жизнь есть женская стихия, оттого виталистки всегда сильнее магов жизни. А смерть есть стихия мужская. Оттого эти силы борются между собой, но, как и грани, соединяются в одной точке, потому что не могут жить друг без друга…

Митя вернулся из детских воспоминаний в реальность так же быстро, как в них погрузился. Съеденный орех оставил во рту неприятный привкус. Вот такая она — мудрость, доставшаяся ученику Тирусу. Спрятанная за крепкой скорлупой и при этом горькая. Воистину, как говорил Соломон, «во многой мудрости много печали».

Может, волшебство рассеялось как раз из-за того, что магов стало слишком много? Как будто каждое следующее поколение слабело и теряло часть своей мощи. Первые маги по сумме сил были равны великому Жизусу, а их потомки через пятьсот лет и вполовину не обладали такими умениями. Что уж говорить про наше время… Пора признать — магия и так иссякала. А то, что мы натворили в Семиградье три года назад, вообще было чудовищно. По отношению не только к магам, но и ко всем людям.

Нет уж, обойдёмся в деле без волшебства. Надо действовать своим умом.

* * *

Белый особняк Загорских в Чудовском переулке Митя нашёл быстро. Ожидал почему-то увидеть нечто большое и роскошное, а дом оказался компактным, без показной вычурности. И внутреннее убранство Дмитрию понравилось — никаких пошлых завитушек и купидончиков, как в «Славянском базаре». Удобная мебель, светлые стены, картины, книги. Пахнет свежеиспечёнными булочками с корицей. Ммм… Надо было, наверное, пообедать перед визитом. Хорошо, что ботинки почистил и новый воротничок надел. Царапается только, зараза.

Служанка, открывшая дверь, была милой и приветливой. Правда, лишь до тех пор, пока Митя не сообщил, что пришёл к мадмуазель Загорской, представился и уточнил, что он из Сыскного. Глаза у девушки расширились, она прижала ладонь к открывшемуся рту и убежала куда-то в комнаты. Ну, что за странная реакция?

Митя топтался в холле, когда в дверях появилась грациозная женщина в голубом платье, чем-то похожая на Соню — только старше и волосы темнее. Вид у неё был слегка нервный (Дмитрий заметил это лишь по лёгкой складке между бровями), но в целом держалась дама спокойно и с достоинством. Она остановилась напротив сыщика и спросила встревоженно:

— Что натворила моя дочь?

Через пару минут, когда недоразумение разрешилось, и оба расположились в гостиной, Митя всё ещё чувствовал неловкость и не переставал извиняться:

— Простите ещё раз, Анна Петровна, за эту оплошность. Я как раз хотел уточнить цель визита, а ваша прислуга так быстро убежала, я и сказать ничего не успел.

— Давайте забудем, Дмитрий Александрович, этот неловкий казус. Просто Софья очень… непосредственная и неуёмная девушка. Я и подумать не могла, что она помогает полиции, а не затрудняет её работу.

— Здравствуйте! — Соня, запыхавшись, вбежала в комнату, но под взглядом матери сбавила скорость и чинно присела на диван. — Я очень рада вас видеть. Вы принесли мои книги?

— Добрый день, Софья. Я тоже рад, — Митя улыбнулся. Появление Сони окончательно развеяло возникшее до этого замешательство. — Возвращаю ваши книги, как и обещал. И ещё раз хочу выразить вам благодарность, вы оказали неоценимую помощь следствию.

— Позвольте узнать, Дмитрий Александрович, о каком именно деле идёт речь? — спросила Анна Петровна.