— Вы были правы! После единственного предупреждающего выстрела с фрегата русичей, наши галионы поспешили скрыться в гавани под защиту фортов. Дошёл слух, что русичи встретили тот страшный корабль, сумевший в одиночку потопить чуть ли не половину нашего флота!

— «Императрицу Анну»?! — уже не деланно удивился Мальборо.

Министр удручённо махнул ладонью.

— Я не знаю названия фрегата, но на нём, опять же, по слухам, пришёл какой-то мифический Мастер войны.

— Почему мифический? — задумался Антон. — Я вам рассказывал…

— Я помню, — нервно прервал его министр. — Но их же никто не видел!

— А моего слова недостаточно? — сжал кулаки Мальборо. — Я был послом на Руси целый год, и повидал немало. Кстати, а что русичи хотят?

— Так никто не знает! — воскликнул министр. — Корабли стоят в дрейфе в десяти милях от берега.

— Так чего испугались? — не понял Антон. — Пушки не могут стрелять на такое расстояние. Их ядра не долетят и до берега.

— Объясните это нашим парламентариям, герцог. Они выдумали, что именно вы сможете спасти Саксонию!

— Я?!

— А кто? — теперь удивился министр. — Не вы ли говорили, что сможете договориться с их императором? Вы были послом, и всё остальное…

— Э…

Тут Антон замолчал. Он понял, что русичи ведут некую игру, но вот какую — не понимал вообще. Но то, что в их игре герцог Мальборо играет одну из ключевых ролей — не сомневался. Последние события пронеслись в голове Антона потоком и, наконец, он догадался. Но свои догадки от министра утаил.

Мальборо поправил жабо и манжеты и спросил министра:

— На какое время назначено моё выступление?

— Парламент собирается через десять минут. Сам Виндзорский обещал прибыть к началу. Думаю, он начнёт первым…

— Понятно, — усмехнулся Антон. — И много ли у него сторонников среди парламентариев?

— Примерно половина. Я точно не знаю. Будет много наблюдателей из министерств и округов.

Мальборо чуть помолчал, потом спросил:

— Министр, а вы за кого будете голосовать?

Тот сморщился, как гриб в кипятке.

— Виндзорский злопамятен и жесток. Вам, герцог, потребуется немало мужества, чтобы противостоять ему на дебатах.

Антон вздёрнул подбородок.

— Мне не пристало бояться, министр…

Он хотел добавить, что у него за спиной таинственный Мастер войны и целая эскадра, но вовремя промолчал. Министр мог это понять не так, как следовало. Да и этот козырь, по всей видимости, был не последним в рукаве империи русичей.

Антон вспомнил свою мать. Её решительный и дерзкий взгляд, грациозную, но твёрдую походку, прямую осанку и слова, сказанные ему в далёком детстве.

«Антон, запомни, мой мальчик. Твоя кровь заставит тебя сделать что-то против твоего желания. Не противься этому. В тебе адская смесь воинов и правителей, но не иди против потомков своих предков. Они не враги тебе…»

— Пойдёмте, министр. Время пришло.

Зал заседания Парламента взволнованно гудел сотнями голосов. Парламентарии сновали по рядам, занимая места, и попутно обсуждали шансы кандидатов на кресло премьера. Страха добавляло присутствие в проливе эскадры русичей, и полная несостоятельность флота Саксонии ей противостоять. Некоторые высказывали шальную и фантастическую гипотезу о том, что должен явиться сам император Николай Александрович и перстом указать на того, кто будет руководить Саксонией в ближайшее время.

На самом деле, после кончины короля Георга, никто не представлял картину будущего Саксонии, а молодой император русичей показал, что у него выросли хорошие и крепкие зубы, если сам герцог Виндзорский вернулся из вояжа на Русь, практически, с полным позором. И последовавшая за этим позором кончина короля Георга и его верного союзника Рокан-баши, наводила на крайне грустные мысли. А вот вернувшийся из дипломатической миссии герцог Мальборо несчастным не выглядел, но никаких объяснений и докладов не произвел. Естественно, парламентарии стали фантазировать на эту тему мифы и небылицы. А когда «всплыла» информация о том, что мать герцога уроженка империи русичей, то небылицы размножились в неприличном количестве.

Никто из парламентариев не упомянул, что вскоре, после возвращения Мальборо, на их счетах стали появляться довольно пристойные деньги с просьбами поддержать герцога на его стремление занять кресло премьер-министра, ибо короля у Саксонии теперь быть не могло — прежний, в силу своих влечений, потомства не оставил. А назначать на трон иную династию никто не собирался, да и никто не хотел это делать, кроме Виндзорского. Но подтвердить свою родословную королевской меткой предков тот не смог — таких документов просто не было. Любой из парламентариев даже обгонял его — лорды Саксонии были так или иначе связаны с королевской семьёй в прошлых поколениях. Но среди них не было лидера, кто бы смог соперничать с Виндзорским. Да, никто и не хотел.

Так что, половина парламентариев считала, что надо срочно мириться с императором русичей, и Мальборо подходил на эту роль, как нельзя лучше. Другая половина считала, что нужно, пока не поздно, остановить русичей в их экспансии на запад, и на эту роль лучше всего подходил Виндзорский. Правда, он не объяснял, как он будет останавливать, но по разговорам такой план был. И была, вроде, финансовая поддержка этого плана.

«Голуби» и «Ястребы» спорили до хрипоты, пока на горизонте не появилась эскадра фрегатов. А после отступления саксонского флота под оборонительные форты, парламентарии потребовали от Виндзорского пояснения его плана. Слух о Мастерах войны разошелся по Саксонии со скоростью, превышающей самый дерзкий полёт мысли.

И был ещё один немаловажный нюанс. Адмиралы Саксонии не подчинялись приказам Виндзорского, так как он не имел на это полномочий. А русичи просто встали у берегов, и не нападали, чего-то выжидая.

Чего — никто не знал, но нужен был человек, облачённый властью, который бы смог это выяснить.

— Ваше величество, — шепнул императору на ухо Разумовский, когда все сели за стол, накрытый на веранде усадьбы Милорадовичей. — Пока вы изволили прогуливаться, то поступили приятные вести. Трое наших смельчаков высадились в Саксонии, и один из них — Фёдор Глазьев.

— Жив, чертяка! — радостно воскликнул император. — А что с фрегатом и командой?

Пётр печально вздохнул.

— Фрегат пришлось затопить в виду его полной не боеспособности, а в живых осталось пять матросов, не считая самого Глазьева.

Император гневно сжал губы.

— Каких людей теряем, Пётр! Негоже, вообще, их терять! Особливо в том случае, что произошло ранее с графом Воронцовым и его супругой. Недозволительно это! Впредь людей в посольства проверять с особой тщательностью. Сформулируй Указ по этому, и подключи к работе Скокова — я подпишу. Институт, где наших послов готовят, пусть прошерстят снизу доверху — никому поблажек не давать! Кто об Отчизне должным образом думать, и говорить не будет — изгнать с позором. В писари! На Колыму!

Герцог Виндзорский вошёл в зал заседаний Парламента с чувством хозяина, заходящего в собачий вольер для наказания провинившихся псов. Парламентарии сжались под его пристальным взглядом черных глаз с искрами вместо зрачков.

— От его вида мне почему-то всегда хочется убежать в туалет и прикинуться расколотым унитазом, — шепнул Антону министр. — Жуткое зрелище…

Виндзорский встал на место спикера, и ещё раз пристально оглядев зал, ослепительно улыбнулся. Улыбка вышла настолько зловещей, что у Антона побежали по спине мурашки.

— Господа! — голос спикера прозвучал слишком громко в наступившей тишине. — Вы все знаете, как мы дружили с покойным королём Георгом. Он полностью доверял мне управление Саксонией и свои самые потаённые желания. Так вот… Он хотел, чтобы Саксония и после его кончины продолжала идти тем экономико-политическим курсом, который король избрал для своих поданных. И мне удивительно, господа, что вы забыли об этом.