— Не морочь мне голову, Петька! — вспылил император. — Собери научных мужей, которые понимают в экономике, и спроси их совета. Пущай напишут мне доклад! Тебе тоже не помешает их послушать. Да не затягивай с этим.

— Слушаюсь, Ваше величество, — склонил голову Разумовский. Император не знал, что такой экспертный совет уже работает. Хотя, может быть, и знал. Возможно, что Скоков успел доложить ему до отъезда. Главное, это меняло дела.

Графиня Милорадович встречала императора и премьер-министра на крыльце усадьбы. Посланный загодя вперёд гонец предупредил её о визите, и Татьяна успела подготовиться. Крестьянам дали выходной, но они столпились около дороги и пали на колени, приветствуя кортеж императора радостными криками и приветственными взмахами. Николай Александрович впервые был в относительной глубинке своих владений и смотрел на всё это с нескрываемым удивлением.

— В народе тебя уважают, Ваше величество, — пояснил Разумовский. — За то, что ты не боишься наказывать купцов и чиновников за провинности.

— Это не провинности, Петька, а государственная измена, — нахмурился император. — Если ты своровал в лавке яблоко — это провинность, ибо лавка принадлежит лавочнику. Если ты взял без спросу у государства монету, то ты изменник государства, ибо подрываешь государственную экономику. Большая разница, однако. А ты знаешь, как я не люблю, когда воруют у государства! Не у меня, Петька, а у государства нашего.

Разумовский усмехнулся. Он припомнит государю эти слова, когда принесёт доказательства причастности казначейства к воровству.

Картеж остановился, и ливрейный паж соскочил с сиденья возницы, чтобы открыть дверь государю. На крыльце Татьяна присела в низком поклоне, а работники усадьбы склонили головы чуть ли не до земли.

Император проворно выскочил из кареты и приветственно протянул руку графине, дозволяя выпрямиться. Разумовский тоже вышел и с удовольствием рассматривал девушку, наряженную в легкое белое платье. Роскошные локоны Татьяна убрала под простую, но изящную диадему, украшенную мелкими, искрящимися на солнце, камнями.

— Рада встретить Ваше величество в своём скромном доме, — графиня подошла к императору. — Большая честь для меня.

Николай Александрович слегка растерялся. Он, конечно, был научен всякому политесу, но редко когда соблюдал его в отношениях с фаворитками.

— Премьер-министр граф Разумовский весьма нахваливал вашу усадьбу, графиня, когда сопровождал саксонского посла в ваш дом, — нашелся, что сказать император. — Я приехал из скромного любопытства.

Пётр не без удовольствия наблюдал, как Татьяна смутилась. Её ресницы удивленно взлетели, а щёки налились румянцем.

— Простите, граф, что я не оказала вам должного уважения в тот раз…

— Полно, графиня. Я тогда ещё не был графом.

Девушка благодарно улыбнулась ему.

— Ваше величество, прошу в дом, — она поклонилась императору, но Николай Александрович нежно удержал её за подбородок.

— Татьяна Евстафьевна, предлагаю закончить церемонии. Мы здесь хоть и с официальным визитом, но не должно каждый раз склоняться. Я разрешаю. Прикажите накрыть стол на летней веранде, а я предлагаю вам прогуляться со мной по вашему прекрасному парку, — он предложил ей руку.

— Как скажете, Ваше величество, — графиня нежно положила ладошку, затянутую в тонкую белую перчатку, на локоть императора.

Разумовский подозвал к себе управляющую и высказал пожелания Николая Александровича. Посмотрел вслед удаляющейся в сад паре и удовлетворённо вздохнул.

Николай Александрович, чувствуя ладошку Татьяны на сгибе руки, и наслаждаясь запахами сада, решил не откладывать…

— Графиня, а как вы смотрите на то, чтобы стать императрицей?

Она повела плечом.

— Какой империи, Ваше величество?

— Моей, конечно, — император был недоволен собой. Вернее тем, что не сумел правильно сформулировать предложение. И был доволен тем, что девушка так отреагировала.

— Ваше предложение лестно, — подумав, сказала она без лишнего жеманства. — Я подразумеваю, что вы не просто так его сделали.

— Вы правы, графиня, — кивнул император. — Наш союз будет больше для нужд государства. Такова наша судьба, Татьяна Евстафьевна. Государи живут ради страны, а не для себя. Буду очень рад и признателен, если вы разделите со мной эту участь.

Она посмотрела ему в глаза, и он не отвернул взгляда. Несомненно, девушка ему очень понравилась, и он буквально «съедал» глазами её стройный стан, далеко не лишённый женского очарования. А ложбинка на груди, скромно прикрытая прозрачной тканью платья, только добавляла заинтересованности.

— Право, Николай Александрович, ваше предложение очень неожиданно для меня, — взгляд её стал томным, будто лёгкая пелена заволокла серые глаза желанием. — Признаю, что вы мужчина во всём привлекательный, но дайте мне подумать… Хотя бы, во время обеда.

— Сударыня! — излишне горячо воскликнул император. — Я и не думал склонять вас к ответу вот прямо сейчас. И готов выслушать ваши условия.

— Только одно, Ваше величество, — неожиданно сказала графиня.

— Вот как?! Извольте…

— Мы вместе разделим тяготы управления.

— Хм, — смутился он. — И как вы это представляете?

— Медицина, образование и сельское хозяйство. Поверьте, я знаю в этом толк.

— По этому вопросу мне надо посоветоваться с графом Разумовским.

— Вы можете сделать это за обедом, Николай Александрович. Кстати, стол уже накрыли и вас ожидают.

— Тогда идёмте же к столу? — улыбнулся он, довольный проведённым разговором.

Разумовский, наблюдая это, радостно потёр ладони. Мысль о том, что он будет видеть Татьяну каждый день во дворце, его очень радовала. Он не сомневался в том, что графиня примет предложение императора — от таких предложений не отказываются. А девушка была довольно честолюбива и амбициозна. И не без оснований. Он это понял, когда в первый раз разговаривал с ней. А Пётр редко ошибался в людях и умел ими манипулировать.

Антон заходил в здание Парламента, величественно кивая приветствующим его клеркам. Пальцы, скрытые за ажурной манжетой, жестко, до синевы на костяшках, сжимали элегантную трость. Мальборо нервничал. Он не знал, каким образом сопровождавший его воин, узнает о том, где спрятана молодая графиня русичей. И не понимал, зачем надо проводить его в Парламент.

Воин только молчал, невозмутимо шагая чуть сзади. Привратники нахмурились, когда они вдвоём поднялись по парадной лестнице, но даже ни о чём не спросили, склонившись перед герцогом.

Вообще, поведение служащих парламента Антона удивило. Он, конечно, был в курсе того, что часть парламентариев от чего-то стали одобрять возможное назначение Мальборо премьер-министром Саксонии, но причину такого поведения не понимал. Да, он служил в Министерстве иностранных дел, и имел небольшие заслуги, но серьёзных разговоров о назначении на пост премьер-министра с ним никто не вёл. И, судя по всему, у него был лишь один конкурент — герцог Виндзорский, имевший на покойного короля Георга абсолютное влияние. Не всем в Парламенте пришла по душе политика Саксонии в отношении Руси при правлении Георга — империя тратила на противостояние с русичами непомерные средства, что сказывалось не только на жизни народа, но и на внешней политике Саксонии, терявшей свой авторитет во многих колониях. Флот Саксонии так просто стал каким-то посмешищем.

Антон, когда вошёл в здание Парламента, не заметил, куда делся его сопровождающий. Тот будто испарился в многочисленных и длинных коридорах. Собственно, это и было нужно графу Воронцову, который остался снаружи. Мальборо открыл двери кабинета министра иностранных дел и был встречен чуть ли не с объятиями.

— Герцог! Наконец-то! Вы знаете, что сейчас творится?!

— Откуда? — наигранно выпучил глаза Мальборо. — Я был в замке и готовился к сегодняшнему докладу.

— В проливе стоит эскадра русичей! Пушки фрегатов нацелены на столицу! Все в панике!

— А что наш доблестный флот? — усмехнулся Антон, кладя трость на чайный столик.