— Что вы можете сказать о походе фрегата русичей «Императрица Анна»? Где сейчас этот фрегат?

— Хм, — икнул атташе, — Какая надобность следить за этим корытом? Разве русичи способны построить настоящий боевой корабль?

Антон понял, что атташе, вообще, не в курсе происходящих в мире событий. Что он потерял реальность, постоянно находясь в состоянии опьянения.

— Скажите, капитан, а как вы получаете информацию?

Атташе явил вид, словно он впервые слышит термин «информация».

— После того, как новый император русичей вступил на престол, я перестал её получать. Мне не добраться даже до сливного отверстия гальюна, чтобы что-то подсмотреть, ибо над каждым таким отверстием дежурит жандарм из службы Скокова. А ещё двое дежурят у сточной канавы. Я писал депешу первому лорду Адмиралтейства, но в обратном послании прочёл только совет пить водку с чинами из военно-морского штаба русичей. Пфф… Случился казус. Я пьянею гораздо быстрее, чем они.

На бал герцог Мальборо пошёл — отклонить приглашение императора было невежливо во всех смыслах. Длинный стол был накрыт с изысканной щедростью.

Император русичей сидел за столом напротив галлийского посла и внимал его монолог. Посол изрядно выпил вина и решил проявить свою удаль.

— Ваше величество, — галлиец не торопясь вытер губы салфеткой, — а, правда, что русичи едят гречку? И почему её нет на столе?

Николай Александрович коротко усмехнулся.

— Правда, посол, русичи едят гречку. А её нет на столе, поскольку на балу не принято её кушать.

— Оно и правильно, — галлиец пьяно махнул рукой. — У нас ей кормят только скот.

Посол явно не знал, что император русичей с уважением относится к простой кухне, а уж гречкой ужинает чуть ли не каждый день. Но об этом знали многие, в том числе и герцог Мальборо. Гомон за столом стих. Антону стало чрезвычайно интересно, как отреагирует император на столь неуважительную эскападу галлийского посла.

— А, правда, посол, что у вас едят лягушек? — Николай Александрович слегка склонил голову.

— О, да! У нас это особенный деликатес! — оживился галлиец. — Даже наш король может позволить себе вкушать его не так часто!

И уже было приготовился рассказать о прелестях высокой кухни, как император чётко молвил:

— А у нас этим брезгует даже скотина.

Галлиец стушевался. Этим воспользовался герцог Мальборо, задав императору неудобный вопрос:

— Извольте спросить — а почему в Империи так недоброжелательны к людям, состоящим в нетрадиционных отношениях?

Император повел плечом.

— Да потому что я считаю, что они… больные люди.

Герцог усмехнулся.

— Почему больные? Может быть, они просто другие?

Император удивленно хмыкнул.

— Что значит другие? У них пять сердец или три ноги? Этакий семиголовый восьмичлен?

— Зачем же так? — герцог достал батистовый платок, приложил ко лбу.

— А как?! Вы — не другие… вы мыслите и ощущаете не так, как все.

— Я не понимаю… — посол остановился.

— Да перестаньте, — махнул рукой император. — Впрочем, я проясню… Вот вы говорите, что вас около десяти процентов от всего населения планеты. Остальные девяносто процентов чувствуют себя нормально при традиционных отношениях. И они склонны думать, что те десять процентов — люди, зараженные неизученным доселе недугом, который поражает мозг. Вот как можно назвать мужчину, если в мозгах он ощущает себя женщиной? Ошибкой природы?! То есть, при рождении природа перепутала половые признаки новорожденного? Это даже не смешно… А давайте спросим: эй, матушка-природа! Ты почто у десяти процентов населения путаешь половые признаки!

Император весело издевался. Посол невесело потел.

— Герцог, нет нормальных и других. Есть нормальные и больные. Так нахрена мне ваши болезни в империи?!

Мальборо совсем взмок под камзолом.

— Так если они больные, то почему недоброжелательное отношение? Они тоже хотят жить нормально…

Николай Александрович нервно дернул плечом:

— Так пусть живут. Только не выставляют напоказ свою ориентацию… Ну, и добровольно захотят излечиться от своего недуга.

Герцог показалось, что императору надоела эта дискуссия, но только показалось…

— Вот вы у себя хотите в метриках записывать родителей, как родич номер один и родич номер два. Вам самим не смешно от этого?

— Не смешно, ваше Величество. Это мера нами расценивается, как соблюдение демократичности.

— Да перестаньте, — Николай Александрович поморщился. — Этак можно всякий бред подвести под демократичность. Хотите, я вам расскажу, как всё происходило?

— Любопытно.

Император глотнул вина и с легкой усмешкой поставил пустой фужер на поднос. Лакей, державший поднос, склонился и отошёл. Тут же другой лакей встал недалеко от стола с новым фужером.

— Слушайте, герцог. Вся ваша нетрадиционная суета проходит несколько стадий внедрения в массы. Первая — первоначальный вброс. Когда то кто-то пустил слух, что барон Йоркширский водит себе в спальню по ночам только мальчиков. Поначалу люд возмутился, но барон-то почти второе лицо в королевстве, ибо ведает казной. Как он стал с такой ориентацией ей ведать — вопрос другой. Люд по возмущался, да и привык — какая разница кого водит в спальню барон, лишь бы денег выдавал исправно. А гроши он выдавал без задержки и отговорок. Вторая стадия — это прививка толпе безжалостной толерантности. Типа, да какая разница кого водит в спальню барон — это его личное дело. Ведь человек то он хороший — вон и гроши выдает и вообще, умный человек. Барон-то действительно умный, ведь знал, что за мужеложство в королевстве положена смертная казнь через сожжение на костре. Но вот незадача — король, конечно с подачи барона, убирает эту казнь из законов королевства. Вы следите за ходом моих мыслей?

— Не улавливаю пока, — признался Мальборо.

— А то, что потом, те десять процентов больных, вдруг становятся здоровыми. То есть, равными всем остальным. И это только начало большого мошенничества…

— Это как же?! — герцог никак не мог понять, к чему клонит император.

— А вот так. Если нет наказания, если нет лечения, то и нет вины. А ведь внешне всё одинаково. Но внутри-то разница большая! Внутри головы… В мозгах, в сознании.

— Но это же только в отношении влечений — попытался спорить Мальборо.

— Так влечение и есть основной принцип существования. Разве нет? Вся мораль человеческих отношений строится на гармонии взаимопонимания между мужчиной и женщиной. Через систему этих взаимоотношений люди понимают друг друга. Это есть некий граничный элемент, от которого отталкиваются, выстраивая принцип взаимодействия. Вот вы, например, уже меня не понимаете. А вы, герцог, между прочим, посол целой державы. А не понимаете меня, императора другой державы. И как нам выстроить отношения после этого? Как мы будем договариваться, если друг друга не понимаем?!

— И как моё влечение этому помешает? — несколько возбуждённо вопрошал посол Саксонии.

Император резко нахмурился.

— А так. Подписав со мной соглашение, вы сможете в одностороннем порядке его разорвать, сославшись на мою не толерантность. И это изначально мошенничество. Вы заставляете меня принять то, чего я не хочу. Активно продвигая свои взгляды в мире, заставляя слабых их принять, вы сможете слабыми манипулировать. Например, наводить войной супротив меня. Вот такой расклад, Антон… Мальборо.

И уже сбавив хмурость добавил.

— Мне давеча рассказали, что в одной из христианских школ Саксонии детишек постреляли. Зашло туда существо — аль баба, аль мужик. Трансигедером себя назвал, детей застрелил. Так ваши СМИ его чуть ли не героем выставляют. Это как можно?

— У нас независимые СМИ, — нашелся что сказать посол.

— Ну да, — жестко усмехнулся император. — Демократия…

— Ваше величество! — взволнованно прошептал Пётр Разумовский, камер-флигель императора. — Вас ожидает весьма странный господин!