— Матросы хорошо обучены, командор, — старший майор уважительно сжал ладонь Поворова. — Это больше их заслуга.

«Императрица Анна» резво резал форштевнем голубую гладь пролива и в скором времени должен был выйти на простор океана. Пока командор со старшим майором обменивались комплиментами бдительный старпом — лейтенант Яковлев, позаимствовав у Глазьева тевтонскую трубу, осматривал выход на океанские воды.

— Да ладно, Фёдор Аркадьевич, — улыбался Поворов Глазьеву. — Не умоляйте и своих заслуг…

Обмен любезностями прервал старпом:

— Господа! Сдается мне, что мы лезем в лапы к дьяволу!

Командор, стерев улыбку с лица, отнял трубу у старпома и начал осматривать сквозь неё выход из пролива.

— Действительно дьявол! Корабль к бою! Абордажную команду наверх!

Глазьев же, мельком взглянув на семь вымпелов саксонских галеонов двумя колоннами спешащих навстречу «Императрице Анне», прыжками спустился на пушечную палубу.

Мастер Войны — это не просто звание. Это навыки, полученные от предков генетическим многовековым мостом и ещё кучей «дорог», соединяющих умения в конечной точке — человеке, который сумел эти умения скопить и приумножить. Он может в своём разуме собрать взгляды и мысли всех, кто воюет на его стороне в какой-то одной битве, в каком-то ограниченном месте. Плюс — невероятная стойкость в битве.

Глазьев не входил в знатное сословие империи, да и не знал своих родителей. Его подобрали монахи недалече от заснеженной дороге между Ростовом и Владимиром, аккурат на Княжеском холме около Прощенного ручья. Маленький сверток, перевязанный лентой с гербом Ростова, монахи приняли за потерянный скарб, но развернув, обнаружили малое дитя мужеского полу. Вокруг не было никаких следов, и монахи, перекрестившись, подобрали мальца, и привезли в Суздаль. Тамошний игумен, увидев ткани и ленту, чрезвычайно взволновался и послал гонца с письмом епископу.

Через пару дней в храм, где содержался найдёныш, прибыл митрополит Еремей — высокий сановник из патриархата русичей. Он привёз с собой древнего старца Епифания. Сколько лет Епифанию доподлинно никто не ведал, настолько он был древен, но отличался старец остротой ума и величайшей начитанностью. А ещё поговаривали, что старец владел способностями, неподвластными никому из смертных.

Епифаний в присутствии митрополита и игумена осмотрел мальца, поиграл с ним немного, а потом произнёс:

— Великий дар Божий обрела Русь. Ниспослан ей потомок князя Василько и княгини Марии. Отважный и умелый воин перед нами — будущий Мастер Войны…

— И как назвать его, отче?! — перекрестился истово митрополит, а игумен ему вторил.

— Федором назвать его надо, сыном Аркадия, — отвечал старец, раздумав. — Глаз третий в нём спрятан. Планы ворогов Руси распознавать, да видеть сечу глазами воинов, сплочённых в едином строе. Стало быть, Глазьевым ему быть, Федором Аркадьевичем.

На том и порешили.

Когда митрополит и старец уезжали из монастыря, игумен набрался смелости и спросил:

— Отче, а по каким признакам вы определили мальца в потомки князя Василько Ростовского, причисленного к лику Святых Мучеников церкви?

Епифаний, уже занесший ногу на подставку кареты, грозно посмотрел на игумена.

— А вы бы почитали рукописи вашего монастыря. Ведь в них указано как Ростовский полк под главенством князя Василько отражал атаки тумена Субудай-багатура — одного из военачальников самого Чингиз-хана. И после потерь в этой сече Субудай бросил на лед реки Сити свой золотой конёк темника…

Игумен удивился.

— Не изволь гневаться, отче. Но все рукописи из монастыря были увезены по приказу императора.

Уже в дороге Епифаний обратился к митрополиту:

— Как вы можете объяснить изъятие бумаг из монастыря?!

Еремей недовольно отвернулся.

— Император издал указ о переписи истории Руси. Пригласил писарей из зарубежья, и наводнил свой двор проходимцами… Даже Патриарха нашего захотел поменять на иноземца!

— Мне нужна аудиенция с императором!

Митрополит в страхе замахал руками.

— Опомнись, отче! Ну, хочет император переписи, да Бог с ним!

— Нельзя! — резко отрезал Епифаний. — История тесно связана с политикой, поскольку любой исторический факт — это всегда политика. Отобрать истинную историю у народа нельзя! Без знания истинной истории и своих корней народ становится легко управляемым. Забудешь предков — забудешь своё имя…

Император Александр Фёдорович так и не дал аудиенции.

Зато император Николай Александрович, только вступив на престол, три дня о чем-то беседовал с патриархом Руси, причём наедине. После этого последовал указ о создании Тайной жандармерии. В то время на западных границах Руси проходили жесткие столкновения с ляхами, посчитавшими, что западные земли русичей должны принадлежать шляхте. Император русичей, выгнав из Генерального штаба и Адмиралтейства иноземцев, которых призывал его отец, велел вновь назначенным полководцам разобраться с этой проблемой. Но это оказалось трудно. За тридцать лет правления Александра Фёдоровича при участии иноземных советников, армия, как и вся страна, пришла к упадку. Солдаты были голодны, не одеты и злы; вооружение было устаревшим и негодным к бою; не хватало фуража и боеприпасов. Правда, для западных границ воинство набрали с миру по нитке.

Ляхи не испугались толпы оборванцев со старым оружием, и их великолепная конница, блестя доспехами и саблями, кинулась в решительную атаку. Оборванцы оказались умелыми и стойкими бойцами. Выстроив каре, и спрятав внутри него несколько пушек, выстрелили из них картечными снарядами, изобретенными умельцем-артиллеристом поручиком Шкларевичем. Блеск доспех ляхов тут же пропал — просто некому было блестеть. Потом оборванцы провели лихое наступление. Ошарашенные потерей конницы, ляхи-пехотинцы побросали оружие и кинулись бегом по лесам, но русичи не успокоились. Они догнали, кого смогли, проткнули штыками и всей толпой подошли к пограничной крепости Лозди. Наученные горьким опытом и наслушавшись рассказов выживших, ляхи спешно покинули крепость, оставив там всё, что было награблено в набегах на Русь. Вместе с ляхами из местных лесов убегали лоси, зайцы и медведи.

Русичи, восстановив справедливость, ушли назад, не оставив от Лозди ни единого бревна — унесли всё. И поставили на границе полосатые столбы, которые охраняли дюжие мужики с лохматыми шапками на головах. Вернувшиеся в леса медведи, не рисковали приближаться к этим столбам.

Посол Мадьярского королевства, крайне недолюбливавший зазнавшихся ляхов, мимолетно спросил представителя Генерального штаба русичей на брифинге:

— А что ваша армия не пошла на столицу ляхов?

— А зачем? — отвечал молодой полковник, явно недавно назначенный. — Вы поймите суть Руси: не искать выгоды, а жаждать правды. Увидеть несправедливость, прийти, навалять и уйти с чувством выполненного долга.

Командовал батареей пушек в том бою капитан Глазьев.

Саксонские галионы шли на «Императрицу Анну» двумя колоннами по три корабля, охватывая фрегат по бортам, а седьмой замыкал построение, готовясь к абордажной атаке. Было понятно, что саксонцы хотят артиллерийскими залпами нанести как можно больше урона, чтобы абордажная партия с седьмого галиона без особых потерь захватила повреждённый фрегат русичей. Поворову оставалось надеяться на крепкие борта своего корабля и меткость его канониров.

Но вместо того, чтобы забрать паруса и вступить в артиллерийскую дуэль, командор приказал набрать полный ход и взять курс на правую колонну галионов — слишком академично корабли противника построились для сражения. Поворов рассчитывал, что другая колонна будет вынуждена приблизиться, дабы точнее стрелять, не боясь попасть по своим.

Пушки на фрегате русичей были лучше и стреляли дальше саксонских, и командор желал использовать это единственное преимущество, так же, как и умение Глазьева — тот показал себя превосходным канониром. И Поворов никак не ожидал, что старший майор своими действиями несколько изменит задумки капитана…