Слова пронзили током.

— То есть тебя смущает что я пьяна или то, что полезла к тебе именно я?

— Не в этом дело, — качнул головой и присел на диване. — Я просто не хочу, чтобы ты пожалела о своем решении.

— С чего ты взял, что это случится? — вяло усмехнулась, собирая себя по кусочкам и отодвинулась.

Он придвинулся ближе, притянул к себе за шею ладонью и прошептал в губы:

— Потому что ты заслушиваешь лучшего.

Я смотрела на него полупьяными глазами. Желудок свернуло. Тошнота подкатывала к горлу.

— Тогда просто поцелуй меня, Громов, если тебе не противно, — выдохнула ему.

Прикрыла глаза в ожидании первого поцелуя, но ничего не произошло. Он не двинулся с места. Я приоткрыла один глаз в непонимании. Макс смотрел на меня, изучая лицо и поглаживал большим пальцем щеку.

— Вопрос три.

Да что б его. Ругалась про себя и сдавленно вздохнула с нотками разочарования.

— Задавай…

— Ты хочешь невинный легкий поцелуй или…

Не успела ему ответить, как его губы накрыли. Он высунул кончик языка и провел им по моим губам. Я не сопротивлялась. Приоткрыла их в ответ и наш поцелуй перерос во что-то сумасшедшее и страстное. Громов нажал пальцем подбородок и скользнул языком внутрь, поглощая меня без остатка. Внутри все перевернулось вверх дном. Мы будто боролись. Поначалу невинно, затем опять по новой и возвращались снова к спокойному ритму. Языки сплетались между собой, исследовали, пробовали на вкус. Сигареты, запахи, его горячая ладонь превращали в тающее мороженое. Как на зло, не получив воздуха, желудок пару раз перекувыркнулся.

— Макс… — в передышке между поцелуями, выдавила я.

— Да? — он прижался лбом ко лбу, сбивчиво дыша.

— Меня тошнит…

— Я настолько ужасно целуюсь? — усмехнулся, и отстранился, но увидев мое лицо, очнулся. — Твою мать…

Я прижала ладонь к губам, чувствуя, что тошнота нарастает. Он вскочил с дивана и схватил за руку. Аккуратно потянул на себя и развернув спиной, направил в закрытую дверь. В ванную. Включил свет на боковой стене. Крышка унитаза была поднята, и я медленно скатилась вниз. Громов осмотрительно собрал мои волосы в кулак, чтобы они не мешали. И меня прорвало. Вино и остатки еды за день оказались в унитазе. Слезы хлынули из глаз. От обиды и смущения. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы он этого не видел. Но, он, наоборот, присел рядом и гладил по спине.

— Тише. Дыши.

Еще один позыв и меня опять вывернуло. Я плакала. Стыдясь того, что происходит. Особенно после поцелуя. Не стоило столько пить. Глупая. Идиотка. Дура.

— Теперь ты точно сбежишь, — вытирала слезы ладонью.

— Не говори глупостей. Принести воды?

Отрицательно мотнула головой. Тошнота отпускала. Голова становилась ясной, но тяжелой. Теперь, Макс точно не захочет ничего общего. И все слова, которые он мне говорил — испаряться. Останутся где-то на загвоздках памяти уроком. Я не имею право на любовь. Я не достойна иметь отношения и это мое персональное наказание.

— Могу я умыться?

Он потянулся к тумбочке и достал оттуда запасную новую зубную щетку.

— Ты точно в порядке? — мягко спросил, продолжая гладить по спине.

— Да. Можешь оставить меня одну на пару минут?

— Конечно.

Он встал и вышел из ванной, но дверь до конца не закрыл. Я кое-как на ватных ногах поднялась. Смыла свое ночное приключение и сжала руками раковину. Из последних сил привела себя в порядок. Оплошала. Окончательно. Умыв лицо холодной водой, вышла в гостиную с опущенной головой. Громов подскочил ко мне.

— Я испортила наш поцелуй. Прости…

Он обхватил ладонями мое лицо и смотря в глаза, сказал:

— Это был самый лучший поцелуй в моей жизни, Веснушка.

Я всхлипнула. Даже сейчас он врет идеально.

— Дурак…

Макс улыбнулся и прижав нежно к себе, положил подбородок на макушку.

— Твой дурак.

Проснуться с больной головой не самое лучшее доброе утро. Во рту горький привкус с весьма специфическим запахом. Дикая сухость, сковывающая всю полость и раздирающая горло. Я почти ничего не помню из вчерашнего вечера, кроме нашего разговора с Максом. Губы припухли. Дотронулась пальцами и охнула. Мощный скачок картинки в памяти нашего с ним поцелуя возник из ниоткуда.

— Проснулась? — Громов присел на край кровати и протянул стакан свежевыжатого апельсинового сока вместе с таблеткой.

Какая забота. Каким Богам нужно молиться за его появление?

— Да… — благодарно приняла напиток.

— Как ты себя чувствуешь? Желудок все еще болит? — обеспокоенно интересовался он, рассматривая мое несчастное бледное помятое лицо.

— Подташнивает еще, — между глотками взяла из его ладони таблетку, запихнула в рот и выпила.

— Может тебе отлежаться сегодня дома? — залезая в кровать, Макс улегся рядом на бок и уперся на руку, прижав ладонь к щеке.

— Пары никто не отменял, — поморщилась от легкой боли.

— Так, физкультура же, а тебе в таком состоянии явно нельзя заниматься нагрузками.

— Мне, итак, надо справку принести. Если я этого не сделаю, мне поставят неуд, — расстроенно пробубнила, ковыряясь пальцами в одеяле. — А как я тут оказалась? Ну, в твоей кровати?

— Мне пришлось тебя уложить, — дернул плечом и улыбнулся. — Я же говорил, что спать ты будешь здесь, а я на диване. А насчет справки не беспокойся. Я все решу.

Да что же ты за принц на белом коне, который решит все проблемы? Он потянулся ко мне, упираясь на руки и нежно поцеловал в щеку. Я растаяла. В очередной раз.

— Правда? Ты не обязан. Ты столько сделал для меня, — растерянно прикусила губу.

— Иди сюда, — раскинул руки для объятий, и я, немного обдумав, прильнула к нему. — Твой телефон разрывался сегодня. Расскажешь в чем дело?

— Я пока не готова, — прошептала.

— Хорошо. Кстати, тебе бы принять душ и попробовать немного поесть. Я пока что-нибудь приготовлю, — заботливо взял за руку и поглаживал пальцем ладонь. — Что хочет, моя девочка?

— Твоя девочка? — недоверчиво сузила глаза и повернув голову, посмотрела на него. — С каких это пор?

Громов смотрел в глаза с серьезным выражением лица. Омут его черносливного цвета опьянял. Аромат геля для душа с мятой будоражил фантазию. Твою мать, кажется, я начинаю сходить с ума. По нему. Он поднял руку и погладил щеку, опустил ладонь ниже и обхватив шею, прильнул к губам. Неспеша, медленно, бережно. Я ответила на поцелуй. Не похожий на вчерашний, а более интимный, глубокий, осознанный. Наши губы пробовали друг друга и приоткрывшись оба коснулись языками. Поцелуй постепенно нарастал желанием. Прервав его, Макс коснулся лба и прошептал:

— Ты всегда будешь моей девочкой. Запомни это.

И я улыбнулась. По-настоящему. Искренне. Как он разбил мои стены? Как обошел построенные ловушки?

— Почему я, Макс? — повторила задавшийся вопрос ранее по телефону.

— Потому что ты самое настоящее чудо, свалившееся на мою грешную душу.

Усмехнувшись, он неохотно разлепил объятия и встал с кровати. Я взвыла и упала на кровать лицом в подушку.

— Не хочу вставать…

— Вику ты тоже не хочешь видеть? — лучезарно улыбнулся и засунув руки в карманы штанов, загадочно вышел, искоса поглядывая на меня. — Так что ты будешь? — послышался его голос на лестнице.

— Яичницу! — крикнула ему и вскочила с постели после того, как узнала, что сюда приедет подруга. — Вот черт…

Спустя двадцать минут теплого душа, мое состояние намного улучшилось. К сожалению, здесь нет привычных вещей, но Макс разрешил воспользоваться его шампунем и гелем. Неохотно достав телефон, поставила его на зарядку и решила включить. Пятнадцать звонков от Вики и ее безумные сообщения с воплями, где я нахожусь. И одно, от которого мне пришлось сесть на стул. На глаза навернулись слезы.

«Соня, думаю тебе пора вылезти из родительского гнезда и начать свою жизнь. Не слушай, что говорит мама. Сообщи мне, когда решишь вопрос с жильем и приедешь забрать вещи. Деньги я тебе скинул на карту. Приходи в себя, а потом позвони. Давай встретимся и все обсудим».