– Да уж, любовь – это тяжело, – подопыжила мама, внимательно выслушав монолог моего мужа.

– Мам, какая любовь?! Он врет на каждом шагу! Только интересно одного: как Людмила Афанасьевна позволяла тебе забирать меня к себе? А хотя, дай угадаю: ты ей заплатил!..

– Ничего я ей не платил. Она моя родная тетя.

– Чем дальше в лес, тем больше дров, – ехидно заметила я, демонстративно сложив руки на груди. – Ты же говорил, что кроме матери, у тебя больше никого нет. Получается, ты опять соврал.

– С Люсей мы общаемся очень редко. Моя мать очень давно переругалась с ней. Они обе не могли поделить моего отца между собой. Он, между прочим, был женат на моей тетке! И ушел от нее к моей матери, к ее старшей сестре! У них разница всего ничего. Моя тетка забеременела по молодости, а мой папа взял ее с ребенком. У меня должен быть еще и двоюродный брат, но тетка сдала его в детдом после развода с моим отцом. Еще вопросы есть?

– Нет. Вопросов нет.

– Она давно работает в этой психушке. Хорошо, что тогда была она, а не эта малолетка из училища. – Сергей потушил сигарету в блюдечке и пододвинул чашку с горячим чаем. – Да, Люся пыталась запретить мне посещения, но хрен там плавал. Моя мать там лежала, а родственнику без причин запретить посещения нельзя. Мать все знала, да. Она прикрывала мою задницу, когда я был с тобой. И теперь понимаю, что оно того стоило. Теперь-то ты понимаешь, на что я пошел ради тебя? Этого бы просто не могло быть, если бы ты дала свой адрес. Нема проблема.

– А я тебе еще раз говорю, как ты себе это представляешь? Ты приходишь сюда, со своими цветами… да моя мама выгнала бы тебя взашей!..

– Ничего подобного, – возразила мама.

– Разве? А это не ты ли возмущалась, что на меня обращают внимание всякие ухажеры?

– Ну возмущалась, и что? Ты же молодая красивая девчонка. Нашла бы себе кого-нибудь.

– Я порой тебя не понимаю!.. – я от отчаяния всплеснула руками. – То ты говоришь, какие мужики козлы, то наоборот поощряешь вот такое поведение!.. – я указала на Сергея. – Ты не пробовала придерживаться одной стороны, а, мам? Ты сейчас ставишь меня в неловкое положение.

– Тебе было проще сказать, что ты боишься или не хочешь отношений, чем сваливать все на мать, – заметил Сергей. – Я уже давно заметил, как ты от меня шарахаешься, как от прокаженного. Я что, похож на Чикатило?

– Да кто тебя знает!.. – возмущенно ответила я.

– Я себя знаю. Значит, про развод это ты серьезно.

– Да. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

– Окей. – Сергей откинулся на спинку стула. Я с возмущением наблюдала за ним. – А теперь давай серьезно. Я не давлю на тебя, просто давай порассуждаем, как взрослые люди. Помнишь, я недавно спрашивал тебя, сколько ты получаешь? Ну как недавно, с годик назад…

– Да-да, очень недавно!..

– Я задал тебе вопрос.

– Да, спрашивал. И че?

– Ну смотри… – Сергей принял образ серьезного человека. – Сейчас Рома еще совсем маленький. Опять же, ему нужны постоянное питание, одежда, средства по уходу, игрушки… А потом детский сад. За него надо платить. Ты же не знаешь, сколько стоит оплатить…

– Говори проще, что ты хочешь?

– Ты не потянешь одна. На такую мизерную пенсию себя-то невозможно поднять, а ребенка и подавно.

– Я подала на алименты.

– Я могу платить тебе и без алиментов. И без развода. Ты просто вернешься ко мне.

– С чего ради?

– С той ради, что мы семья. Мы ею и останемся. Я не дам развода. И даже не пытайся меня переубедить.

– Ну ты и упертый баран! Я же сказала, я не вернусь к тебе. Я тебя вообще знать не хочу.

– И почему же?

– Ты меня предал!

– Ну ладно, допустим, если бы я не появился в твоей жизни, все бы произошло само собой. Мы не вечные, Насть. Никто не знает, что будет завтра. Я заранее прошу прощения у твоей мамы, но она уже сейчас никакая. У нее серьезное заболевание. Сестра могла бы и не вернуться. И что бы ты делала одна? Ты же не умеешь ничегошеньки. Можешь обижаться на меня сколько угодно, но на правду не обижаются. Ты инвалид второй группы, группы нерабочей. За тобой нужен присмотр. Да, дееспособности тебя никто не лишал, у тебя есть руки-ноги, ты можешь ходить. Но… даже в таком случае одна ты просто не справишься, чисто с моральной стороны жизни. Ты живой человек, а не робот. Или ты думаешь, что сможешь заглушить в себе все человеческое? Сомневаюсь.

– Ты наглее, чем я думала.

– Это не наглость, это правда. Я просто пытаюсь тебя переубедить. Не нужно делать глупых ошибок. Я хоть раз говорил тебе плохое слово? Пальцем тронул? Взаперти держал? Тогда незачем расходиться. Я не могу оставить тебя здесь. И я настаиваю на воссоединении. Давай-ка ты все-таки вернешься ко мне. Мы придем к компромиссу и начнем все заново. Идет?

– Нет. Нет, нет и еще раз нет!..

– Но ты же понимаешь, что я не отступлюсь?

– Мне все равно. Я не вернусь. У меня новая жизнь, у тебя новая жизнь. Тем более, ты старый. И ты мне не нравишься.

Сергей нагнулся, приблизившись к моему лицу.

– А ты об этом и не думала, когда ложилась со мной в койку. И когда мы вместе, рука об руку, шли в ЗАГС. Так что, не надо придуриваться.

Я не выдержала и дала ему пощечину.

– Не смей так говорить, понял?!

– Ну ладно вам, – примирительно произнесла мама, – ссориться-то. Лучше давайте пить чай, а то он остынет, пока вы тут кости друг другу перемываете.

– Спасибо! Что-то перехотелось!

Я вскочила со стула и покинула кухню, удалившись в комнату.

Как же он меня бесит…

Нам назначили дату судебного процесса – двадцать пятое июля. Это почти целый месяц ждать. Я больше не выдержу присутствие Сергея в моей жизни. Он, словно издеваясь, ходил по моим следам, находясь на дистанции: порой, стоит выйти с коляской из подъезда, как Сергей тут же появлялся возле соседнего дома, что находится на расстоянии вытянутой руки.

– Странный какой-то мужчина, – заметила одна из моих соседок по подъезду. – Выглядит неплохо, поди и в женском внимании не нуждается. А все за нашей Настькой бегает. Обычно у таких баб пруд пруди.

– А он так, ничего, – кокетливо заявила одна из моих давних приятельниц. – Носик длинненький, волевой подбородок, глаза как маленькие щелочки… и весь такой накаченный… прям ух!.. Ты уверена, что поступаешь правильно?

– По внешности не судят. Чтобы узнать, какова конфета на вкус, нужно ее попробовать. Он поступил как негодяй. Видишь, за нашими спинами ходит? Наглый такой, хрен от него избавишься.

– Ну а куда ты с ребенком пойдешь? Что ты сможешь ему дать на свою мизерную пенсию? Твой муж, как-никак, состоятельный человек. Красивый, сексуальный. Правда, высокий очень, я представляю, как ты с ним… общаешься…

В тот день я, как обычно, вытащила из подъезда коляску. На улице еще было раннее утро, дом скрывался в огромном теневом пятне, а по другую сторону нещадно палило летнее солнце. Пели птицы, квакали лягушки. Напротив находился частный сектор, особняки которого можно разглядеть издалека. В одном из таких особняков находилась частная ферма – мы ее так называем между собой. Люди держали уток, куриц, гусей, которых каждое лето выводили за забор, сделав им отдельный вольер. Они расхаживали, как важные птицы, и при виде проходящих мимо людей расправляли свои крылья и угрожающе направлялись к ним, желая ущипнуть за пятку.

Каждое утро во дворе стоял дикий крик. Гуси оголтело орали, стоило кому-то пройти мимо. Да и вонь стояла приличная, находиться поблизости сложно без противогаза. Если подует легкий летний ветерок, то соседи по привычке прикрывали носы – и сделать в этом случае ничего нельзя, частная собственность.

Вонь в наших местах явление привычное. В паре километров отсюда находится птицефабрика, отходы которого вывозили на заброшенные поля, в нескольких шагах от поселка. Конечно, это к делу не относится, но именно в то утро стоял такой смрад, что я невольно поморщилась. Со временем привыкаешь к подобным мелочам.