Аня вышла из подъезда и махнула рукой.

Мы с Василием покинули автомобиль. Мужчина помог мне с ребенком и, прихватив сумки с вещами, направился следом за мной в подъезд.

– Держи себя в руках, окей. Сейчас никому не легче.

Я кивнула.

– Хорошо.

Аня резко распахнула дверь квартиры и кивком головы приказала войти.

Я нерешительно прошла через порог. И чуть не упала, увидев маму в инвалидной коляске. Она очень сильно похудела и выглядела бледной. Из глаз брызнули слезы, и я, не устояв на своих двоих, просто рухнула перед ней на колени. Я разрыдалась на всю силу: боль, терзающая меня все это время, вырывалась наружу, тело сотрясалось от громких рыданий, а тщательно собранные волосы распустились, россыпью покрывая плечи.

– Мамочка, я так по тебе соскучилась… – всхлипывая, произнесла я, подняв заплаканное лицо. Мама погладила меня по голове и слабо улыбнулась. – Мне тебя так не хватало… господи, за что мне это… почему ты в инвалидной коляске, что случилось?! Это он, мама?! Это все Сергей?!

– Он тут совершенно ни причем. Давай успокаивайся и проходи на кухню. Рому можешь положить в спальне. Все равно я там не сплю.

– Ты знаешь про Рому?..

– Аня рассказала. Проходите. Сейчас поставлю чайник.

И мама, крутя руками колеса коляски, поехала по узкому коридору на кухню. Аня положила Рому на кровать в спальню, прикрыв его одеялом и обложив с разных сторон подушками, чтобы он не упал. Василий помог маме поставить чайник, наполнив его водой из старого, проржавевшего от времени, крана.

– Рассказывай, – потребовала мама, когда мы все устроились за столом.

Мимо окна на первом этаже прошел случайный прохожий, прокашлявшись – форточка была открыта наполовину.

– Да что рассказывать… – я замялась.

– Про своего мужа. Он же теперь твой муж, верно?

– Да… муж…

– Как вы с ним познакомились? И почему ты мне тогда сразу все не рассказала?

– Боялась. – Я отвернулась и, собравшись с духом, начала: – Даже не знаю, с чего начать-то… Помнишь, в тот день, когда нас принимали, с нами еще женщина была? Ну, такая, со светлыми волосами?

– Ну.

– Так вот, с ней был мужчина. Высокий. Альбинос. В общем… Я не знаю, как, но он меня почти что сразу увидел. Он сам мне потом об этом рассказал. Я, если честно, его не замечала. Может быть, он был, просто…

– Он был. Я его запомнила.

Я с удивлением посмотрела на маму.

– Серьезно?..

– Да. Он просто поедал тебя взглядом. Я решила ничего не говорить, а то мало ли.

– В общем, он посещал свою маму – а эта светлая женщина была его матерью, – и увидел меня. Нас тогда на улицу вывели, он подсел ко мне, начал подкатывать, рассказывать, какой он бедный-несчастный… ему тогда было тридцать девять, сейчас почти сорок один. Он старше меня на двадцать лет. Меня это сразу смутило. Он начал просить об общении, я согласилась… дура. Потому что потом он буквально не давал мне прохода, приходил почти каждый день, таскал передачки, букеты, вещи, еду, и я не могла понять, что это за аттракцион у него небывалой щедрости… Он почти сразу признался, что влюблен в меня. Зная твою реакцию, я его послала. Но он, видимо, решил пойти другим путем. Да уж…

– Да, он приходил ко мне. Дал мне денег, чтобы я отпустила тебя к нему.

– И почему же ты отпустила?

Мама тяжело вздохнула.

– Ты же не глупая, все понимаешь. Я вот еще вчера стояла на ногах, а сегодня уже в коляске. Всякое может быть. Я подумала, Сергей этот человек хороший, плохого он тебе не сделает… тогда почему бы и нет? Я вижу, что ты вышла за него замуж, родила ребенка, разве это плохо? Лучше так, если ты останешься совсем одна. Одна ты не выдержишь, поверь мне. Каждому человеку нужен человек, так в Библии написано. Это сейчас ты можешь убеждать себя, что одной лучше, что сама ты все выдержишь, а вот стукнет тебе сорок – и что ты тогда будешь делать? В сорок тебе захочется семьи, детей…

– Мне бы не захотелось, уж поверь. Всю свою жизнь я хотела посвятить рисованию… творчеству, и жить в нем, не думая ни о чем. Тем более, твой лечащий врач меня очень обрадовал.

– Чем?

– Болезнь моя неизлечима, – я приуныла и положила подбородок на стол, – вряд ли Людмила Афанасьевна была в силах что-либо исправить. Она же не господь бог, а человек. Она, кстати, уволилась, работает теперь в архиве. Я помню, она говорила, что у меня есть шанс. Но… шанс на что? На благополучие? Семью? Так ты ж сама в это не верила. Я думаю, ты не удивлена, что я снова здесь. Все произошло именно так, как ты и думала. На этот раз ты оказалась права.

– Насчет чего?

Я облокотилась об столешницу, подперев голову руками.

Уже вечерело. На улице сияли лучи предзакатного солнца. Во дворе громко кричали ребятишки, и их крики были слышны даже с обратной стороны дома. Мимо проезжали автобусы, забирая людей с ближайшей остановки. Оглушительно звучала музыка, звонко смеялись мужчины, ругаясь между собой на нецензурном языке. Аня уже ушла, и мы с мамой остались наедине. Я успела покормить Рому, переодеть его и уложить спать, прикрыв комнату шторами.

– Ты говорила, что все мужчины – козлы. Сволочи. Нелюди. Что они – враги, и ничего хорошего от них не жди. Я поэтому и говорю: ты была права. Сергей такой же. Он предатель. Он поступил как не мужик. Обманывал меня все это время, нес чушь о какой-то любви. Эгоист он, вот и все. Какая там любовь?

– Тебе с ним было плохо?

Я вздохнула.

– Да нет, наоборот. Он покупал мне дорогие вещи, угощал всякими деликатесами, приносил букеты… во-о-от такие… – я развела руками, показывая размер букетов роз, что приносил Сергей мне в больницу. – Если честно, мне никто никогда не дарил таких цветов. Даже Ринат.

– А с ним что?

Я пожала плечами.

– Ничего. Он убежал, когда Сергей набил ему морду.

– М-м-м, жесткий мужик. А ты уверена, что правильно поступила? Ведь ты сама говоришь, что он не плохой.

Я задумалась.

– На самом деле мне было с ним хорошо. Он такой обаятельный, сексуальный… и еще очень заботливый. Но все это время я мечтала увидеть свою семью, родных… тебя… ни один мужчина вас мне не заменит.

– Ты потом будешь жалеть.

– Ну и пусть. Зато я с тобой, рядом. Большего мне и не надо.

Мама слабо улыбнулась.

– Ну и глупая же ты…

Рано утром, часов в десять, я отправилась в ближайшую парикмахерскую, чтобы перекрасить волосы.

– Ну и зачем? Тебе твой цвет больше к лицу.

– Хочу разнообразить семейную жизнь, – сострила я.

Мама покачала головой, но ничего не сказала.

– Посиди с Ромой, ага? Я быстро. Хочу немного развеяться. Устала я от такой жизни, если честно. Все катится к чертям.

– Хорошо. А если он придет?

– Двери поцелует и уйдет. Сделай вид, что тебя нет дома.

– Насть, так никто не делает…

– Я могу. Пусть помучается. Все, давай, я пошла.

Я прихватила рюкзак и быстро вышла из квартиры, чтобы не продолжать разговор. Бегом выскочила из подъезда и, посмотрев по сторонам, направилась через дорогу, где меня уже ожидали парикмахеры. Мне хотелось смыть следы прошлого – вечером я долго сидела в ванной, водя мочалкой по гладкой коже. Я до сих пор помню, как Сергей прикасался к ней, говоря нежные слова. Неужели они были лживыми? Ладно, значение это уже не имеет.

Вернулась я уже днем. Во дворе народу было много. Соседки, как обычно, сидели на лавочках, обсуждая чужую личную жизнь. Дети качались на качелях и бегали друг за другом, как оголтелые. Я решила вынести коляску и немного прогуляться с ребенком, пока стоит прекрасная погода. Под вечер обещали проливной дождь, и редкие тучки уже плыли по голубому небосводу.

– О Господи, Настя, ты постарела лет на десять! Ну зачем ты перекрасила волосы? Все и так было прекрасно! – заохала мама, едва увидев меня на пороге.