И попал!

Костарев клацнул челюстями, расстелился на полу. Некоторое время непонимающе смотрел по сторонам. Потом, поняв, что произошло, резко подскочил. Шатающейся походкой пошел на меня. Зря это он. Лучше бы отсиделся. Потом голова будет как чугунная и болеть будет пару дней не переставая.

— С тебя хватит! — рявкнул я.

Но Костарев не желал терять авторитет в глазах окружающих, решил идти до конца.

Толпа, собравшаяся вокруг, затихла. Каждый понимал, что сейчас твориться история, о которой будут говорить в ближайшие месяцы за школой, пересказывать в красках, добавляя что-то от себя, откровенно привирая.

А вот удар коленом — это уже нарушение правил. За такое в спарринге могут и темную устроить. Но видимо для Костарева не было никаких принципов.

Разозлившись, потрясывая ушибленную ногу, я решил поставить в этом поединке точку. Если уж от противника пошла такая подлость, то пощады не жди!

Два обманных. Пауза. Еще обманный. Боковой в руку, чтобы оттянуть ее. И хук слева, точно в угол челюсти. От сухого щелчка даже вздрогнули спутники Костарева — словно плетью. Сам противник неуклюже махнул рукой и в глубоком нокауте завалился на пол. Бой бы окончен.

Повисла долгая пауза, затянувшаяся до тех пор, пока не прозвенел звонок. И даже потом все принялись расходиться по классам в траурном молчании, поглядывая на Костарева. Парень очнулся, тряс головой, фыркал. Потом, выхватив меня рассеянным взглядом из толпы, прошипел:

— Конец тебе!

Судя по испуганным лицам ребят, я понял, что это не какая-то образная угроза. Проблемы ожидались самые серьезные. И видимо в скором времени.

— Знатно тебя приложило об голову! — произнес Егор, осторожно крадучись подходя ко мне со спины, словно я мог его ужалить. — Ты зачем Костарева так отделал?

— Заслужил, — ответил я.

— Он то может и заслужил. Только вот разворошил ты осиный улей.

— Не надо меня пугать.

— Андрюха, а я и не пугаю, говорю, как есть. Он же сейчас дружков всех своих соберет и тебя возле школы караулить будет. С одним ты справился, тут вопросов нет. А с пятью?

Вопрос был резонным, но найти на него ответа я не смог.

— Поэтому, Андрюха, подумай, как назад будешь возвращаться домой.

Егор воровато оглянулся, сказал:

— Ладно, пойду я.

И ушел, оставляя меня одного. Кажется, вляпался я в самое настоящее дерьмо, потому что вонь поднялась знатная, и никто теперь подходить ко мне не желал. Это было видно по тому, как на меня украдкой поглядывают ученики, о чем-то боязливо перешептываясь. Впрочем, меня это не пугало. Да, неприятно. Но Костарева я один раз уже научил уму-разуму. Могу и второй раз.

Оставшиеся уроки я отсидел кое-как и звонок с последнего урока встретил с радостью. Пора было возвращаться домой.

— Андрюха! — раздался голос за спиной.

Я обернулся. Это был Костя Крюкин, мой сосед по парте.

— Пошли, опаздываем уже.

— Куда?

— Как куда? — возмутился Костя. — На тренировку к Дубинину! Или ты не пойдешь сегодня?

— Пойду, — ответил я, хотя и сам не понял, зачем так сказал.

Что за тренировка? Что за Дубинин? Я понятия не имел. Хотя подозрения кое-какие появились.

— Ну так пошли! Уже опаздываем!

И потянул меня на выход.

Мы двинули на улицу. Там никто нас не поджидал, хотя я и ожидал чего-то подобного. Солнечный апрельский денек приятно согревал, и мы довольно скоро подошли к серому двухэтажному зданию, на дверях которого висела табличка: «Клуб альпинизма 'Снежный барс».

Да, именно про что-то подобное я и подумал. У парня в комнате был ледоруб и множество вырезок из газет и журналов про альпинизм. Логично, что и ходит он в подобную секцию по своим интересам.

Только вот я абсолютно не представлял, что там делать.

Мы зашли внутрь. Там уже слышались голоса, и Костя вновь поторопил меня. Мы вошли в раздевалку, где я обнаружил вешалку со своим именем, на котором висела нехитрая форма — шорты и майка. Там же была и защитная экипировка — шлем, предохранительный пояс, специальные легкие кеды, больше похожие на чешки, усиленные дубленной кожей на носках.

— Поспеши! А то Дубинин опять орать будет! — сказал Костя, натягивая обувку.

Я быстро переоделся, и мы вышли в основной тренировочный зал. Он представлял из себя баскетбольную площадку, только вместо кольца на стене висели узловатые веревки, по которым, видимо, нужно было карабкаться вверх, к самому потолку, где располагался небольшой деревянный помост.

Вся противоположная стена была преобразована в тренажер для отработки крепления страховки — тут виднелись небольшие выступы и проушины.

Возле стены стоял парень, жилистый, крепкий. Лысая вся в шрамах голова и кривой сломанный нос доверия не внушали, но вот глаза напротив, сразу обезоруживали и успокаивали. В них светилась доброта, и я сразу понял, что это и есть тренер — Дубинин.

— Ну что, молодняк, опять через магазин шли? — обратился он к нам хрипловатым голосом. — Вечно вы опаздываете.

— Уроки, — коротко ответил Костя.

— Уроки — это хорошо. Только и про тренировки забывать нельзя.

Я мельком глянул на других подростков, которые разминались. Было их человек двадцать, среди них виднелись и девушки. Все примерно одинакового возраста.

— Давайте на разминку! — кивнул нам тренер.

Мы пробежали пару кругов, встали в сторонке, принялись разогревать мышцы. Я повторял все за Костей и особых затруднений не испытывал, старался не выделяться из толпы. Некоторые парни переговаривались, шутили, что-то увлеченно обсуждали. Чуть прислушавшись, я понял, что говорят они о документальном фильме «Индийские йоги — кто они?». Такого фильма я не смотрел, но вставить свои «пять копеек» про йогов хотелось до жути. Пришлось даже ущипнуть себя, чтобы не сделать этого. Вряд ли пойдет на пользу этим ребятам информация про агхори и прочих темных ответвлениях йоги. Они вон про простые, казалось бы, асаны разговаривают так, будто это какое-то невероятное чудо. Впрочем, их можно понять. Интернета еще нет и найти информацию гораздо трудней — в лучшем случае повезет натолкнуться на какие-нибудь крупицы занимательного в городской библиотеке.

Потом парни перешли на «Белое солнце пустыни». Ну тут уж я сдержаться не смог и припомнил пару коронных фраз про «Гюльчатай, открой личико» и «Восток — дело тонкое». Парни одобрительно заулыбались. Мы разговорились.

Из осторожных уточнений и вопросов я понял, что это старшая группа. Занимаются они чаще нас, поэтому и заходят в нашу группу, чтобы размяться.

— Закончили! — бодро произнес Дубинин минут через двадцать. — Ну-ка, молодняк, взяли веревки. Подъем на высоту — это здоров. Но только если главного не умеешь — узлы вязать и страховку крепить, то не какой ты не альпинист, а так, кусок мяса человеческого, который решил героя из себя выдавить. Ну-ка, вяжите мне «булинь»!

Чего? Булинь? Это рыба какая-то? Или алкогольный напиток?

— Узел «булинь»! Быстрей! — поторопил Дубинин.

В голове вспомнилась какая-то смутная строчка из старой песни:

Если ты решил заняться альпинизмом,

Ты решенья своего не изменяй,

Рюкзачок на плечи вскинь,

На груди висит булинь,

Никогда и нигде не унывай.

Эх, только вот знать бы как этот самый булинь вязать! Я непонимающе уставился на остальных. Другие парни умело принялись делать узел, я же, не поспевая повторять, не смог выполнить команду.

— Так, хорошо, а теперь пруссик. Верно. А теперь «ткацкий». Крюкин, я сказал «ткацкий», а ты что сделал? Обычную. Внимательней! Теперь двойной простой стопорный. Так, все молодцы. Переходим на снаряды. Кроме Герасимова. Ты останься.

Дубинин смерил меня суровым взглядом.

Я печально глянул на ребят, которые ушли в другую часть помещения, где находились тренажеры.

— Андрей, что с тобой? — серьезно спросил Дубинин, глядя мне прямо в глаза. — Какой-то ты сегодня растерянный. Ни одного узла не можешь связать. Сопли какие-то получаются вместо нормальных узлов.