*****

Отчёты послужильцев, съехавшихся в Москву, в основном князя порадовали. Правда старого дружка Олексы, ввиду порученного ему дела, на собрании не было, и за него отчитывался смоленский управляющий Донат Капуста, благо смоленские вотчины в основном на Полоцк и работали. Впрочем, там уже давно было всё отлажено, так что, если не считать потери от ненастного года, то ситуация в целом оценивалась на "хорошо". А учитывая, что Олекса смог закупить в той же Померании столь потребное людям в эту тяжкую годину зерно, то на северо-западе и вправду было всё отлично.

Эх, Олекса, Олекса. Попав в земли, издревле живущие торговлей, этот бывший житель татарского пограничья показал, что с предпринимательской жилкой и у него всё отлично, и он не за дружбу с князем занял доходное место полоцкого управляющего. Так, получив простое задание оценить рынок померанского герцогства, он не только сделал это, но и с грацией истинного носорога тут же попытался ворваться в местную торговлю, не дожидаясь от начальства особых распоряжений.

А всё дело было в том, что Померания, как и все прибалтийские страны, с их умеренным климатом, постепенно становилась бойким потребителем английского сукна, большая часть которого представляла собой довольно грубые сорта неярких расцветок. Таким вот образом предприимчивые островитяне, испытывая трудности с продажей своего сукна в торговых центрах Западной Европы, где царили куда более умелые конкуренты, нашли для себя доступный и достаточно ёмкий рынок сбыта для продукции своих ткацких мануфактур. Однако Олекса, прикупив для образца английские ткани, быстро убедился, что производимые в том же женском монастыре матушки Ефросиньи полотна получаются ничуть не хуже заморских. А ведь из Риги или Норовского в тот же Штеттин плыть куда меньше, чем из Лондона. А раз так, то и задался бывший послужилец вопросом, а почему же это русские ткани ещё не заполонили штеттинский рынок? Ладно бы штеттинцы их сами производили, но они же чужое берут, так какая им разница, чьё сукно брать, если цена ещё и ниже, чем у конкурентов будет! Так что, в тот момент, когда Андрей гостил послом у померанских герцогов, олексовы люди там же уже вовсю торговали русскими тканями, страшно демпингуя против чужой цены и мало обращая внимания на пустые угрозы конкурентов. А что такого? Англии нужны лес, лён, смола, деготь, канаты, веревки и парусина? Так русские купцы сами готовы всё это привезти прямо в Лондон. Англия нуждается в зерне с Балтики, так как собственного зерна стало не хватать, особенно в неурожайные годы? Так русские купцы готовы сами всё это привезти прямо в Лондон. И взамен возьмут не серебро, с которым у островитян стало плохо, а то, что у Англии есть в большом достатке: олово, свинец, шерсть и даже железо.

Правда при этом Олекса беззастенчиво оттоптался не столько по английским, сколько по любекским ногам, ведь именно столица Ганзы в основном и вывозила в Мекленбург, Померанию, Данциг и Прибалтику, как своё грубое сукно, так и перекупленное английское. Причём Любек, получается, пострадал ещё и в стекольном производстве. Ведь все его партнеры по Восточно-Балтийской торговле были потребителями изделий из любекского стекла, а больше всего - Гданьск, Рига и Ревель, на которые приходилось почти две трети всех продаж. Но если Гданьск и Ревель ещё держались, то вот Рига постепенно переключалась на стекольные изделия русского производства. Да и в том же Штеттине русское стекло не отвергли с налёта, а после постройки Свиноустья никакие ганзейские хотелки штеттинских купцов и вовсе уже никого интересовать не будут, ведь что герцоги, что простые померанцы умели считать деньги.

Единственное, что озаботило Андрея по-настоящему - реакция Любека на потерю изрядной части доходов. Всё же Ганза хоть и была на издыхании, но всё ещё представляла из себя достаточно серьёзного игрока. А потому, как только откроется навигация, нужно будет обязательно отправить доверенного человека в Любек для встречи с Мюлихом.

Но желание Олексы без напоминаний захватить чужой рынок несомненно радовали.

Не меньше порадовала князя и Камская вотчина, которая продолжала на полном ходу идти к светлому капиталистическому будущему. Там уже и среди крестьян (из тех, кто не был холопом, конечно) нашлись деловые люди, что смогли осилить не просто варку соли, а собственную скважину, к которой тут же пристроили пару варниц, что сделало их весьма состоятельными (особенно по крестьянским меркам) людьми. Глядя на их успех, стали проявлять активность и другие жители княжеской вотчины.

Так пара купцов, получив в свои руки пленного казанца, умевшего делать хорошие стрелы, организовали ремесленную мастерскую по их производству. Причём делали стрелы разной длины, под различные луки. А продавать их собирались не только на Руси, но и в Персии, где из-за проблемы с лесом, подобные изделия пользовались повышенным спросом.

Да и на стекольном заводике розмыслы тоже не почивали на лаврах, а экспериментируя с различными присадками постепенно вводили в обиход новые цвета, что позволяло делать всё более и более разноцветные бусы, и другие поделки, так любимые дикарями всего мира. Хотя основу его производства по-прежнему составляли зеркала и разнообразная стеклянная посуда.

Впрочем, проблем у стекольщиков тоже хватало, так что, слушая игнатов отчёт, Андрея так и тянуло собрать ватагу и пойти грабануть венецианский Мурано, чтобы вывезти оттуда знатных мастеров, да заодно конкурента придушить. Нет, ну а что, венецианцам значит, можно ограбить Царьград на мастеров, а русским венецианцев нельзя? Вот только, увы, это была пока что несбыточная мечта. Флот у республики святого Марка был одним из лучших в мире, а уж в Средиземном море и вовсе лучший. Но ведь это же не значит, что нужно опускать руки! В конце концов, французы и без силового варианта смогли уговорить и вывезти к себе парочку умельцев, так чем же русские хуже? Денег нет, так будут? Всё одно ведь скоро в Италию ходить начнём, так может, стоит уже сейчас об операции по вывозу спецов подумать? Поставив себе в неизменный на подобных мероприятиях блокнот галочку, Андрей вернулся к заслушиванию своего послужильца.

Впрочем, там ничего экстраординарного не было.

Медеплавильный завод работал в прежнем режиме, выплавляя уже не столько пушки, сколько медные слитки и колокола. Хотя и пушки не прекращал выпускать. Просто основу артиллерийского парка теперь у Андрея составляли пушки чугунные, как более дешёвые и не менее практичные, с учётом достижений из будущих столетий.

И соляной промысел продолжал расти и процветать, так как соли с каждым годом требовалось на Руси всё больше и больше. А если учесть и будущий икорный бизнес, то как бы ещё и закупать не пришлось.

После Игната слово взял управляющий из Бережич.

Напрочь обрусевший Генрих радостно отчитался в том, что всё вотчинное хозяйство нынче и без голландских специалистов живёт по новым правилам. Да и давно пора: чай почти четверть века, как бьются за аграрную революцию в отдельно взятой вотчине. Точнее уже не в одной, так как процесс хоть и медленно, но шёл. Увы, но шашкомахание и большевистское "даёшь!" в этот раз как-то не сработало. Крестьяне, по вполне понятным причинам, не спешили сменить отработанные годами навыки на что-то новое и неизвестное. Но закусивший удила Андрей, обматерив всех их и обозвав не иначе, как скопищем махровых консерваторов, от своих планов не отказался. Просто работать пришлось по-иному, благо начавшаяся война с Литвой позволила получить кучу подопытного материала (как бы кощунственно это не звучало по отношению к людям).

Теперь приехавшие из Бургундских Нидерландов умельцы принялись строить в очищенном от вольных землепашцев Голухино показательное хозяйство, используя для того десяти-двенадцатилетних пареньков, ещё не закостеневших в своих привычках. Эти мальчишки были одновременно и учениками, и помощниками, и учились всему, что знали их учителя и давали пусть и сумбурные, но, как показала практика, действенные подсказки попаданца: стойлово-пастбищному содержанию скота, многополью и травосеянию, а также азам селекции. А медные монетки для мальцов позволяли аграриям иметь постоянный запас семян что клевера, что дойника, что иных полезных трав.