- Знаешь, франк, - задумчиво произнёс Григорий. - Бабы на Руси рожать, конечно, ещё не разучились, но души православные ценнее презренного злата. Господь всемогущ и добр, и воздаст нам за наше человеколюбие с торицей.

Внимательно выслушав ответ, Жан ле Грон лишь скептически пожал плечами. Он считал совсем по-другому, но спорить не решился.

Дул попутный ветер, и корабли быстро бежали вдоль сизо-зеленого берега, рассекая поля желтоватых водорослей, и вспугивая стайки маленьких серых птичек, взлетавших над ними. Потом берег медленно удалился в сторону и корабли оказались в открытом море. Юго-восточный пассат и холодное течение, ещё не получившее своё имя, подхватили их и понесли на север, к экватору.

Однако вскоре корабли попали в полосу штиля. Бессильно повисли паруса, чуть плескала за кормой вода. Жарило над головой солнце.

- Не нравится мне это, - хмурил лоб французский штурман. - Как бы не налетел шквал.

Помня внезапные балтийские шквалы, Григорий тоже поддался тревоге и не прогадал. Спустя три дня штиль, наконец-то, закончился, подул ветер, который быстро окреп и вскоре превратился в шторм.

Поскольку верхние паруса были свёрнуты ещё при штиле, то лезть по качающейся мачте мореходам не пришлось. А гафельные прекрасно убирались и с палубы. Так что шторм мореходы встретили во всеоружии. Им оставалось только крепко задраить все люки, чтобы как можно меньше воды попадало внутрь, и начать штормовать.

С небес хлынул тропический ливень, молнии то и дело пронзали потемневший небосвод. Протестующе стонало дерево, скрипели натянутые канаты, дребезжали блоки, когда море немилосердно бросало маленькие судёнышки с гребня волны в глубокую впадину или поднимало обратно, чтобы снова сбросить вниз. Шторм был столь сильным, что Тимофей, накинув плащ, остался возле рулевых, наблюдать, чтобы они держали нос шхуны против волны, поворачивая руль по мере надобности.

Увы, с каждым часом шторм только разрастался, и, в конце концов, Тимофей принял решение увалиться под ветер, и начать штормовать, убегая со штормом. Сквозь пелену дождя еле виднелись силуэты "Гридня" и "Витязя", также с голыми мачтами, повторившие манёвр "Новика". "Громобоя" в этой свистопляске стихий разглядеть было уже невозможно.

Почти неделю буря, то ослабевая, то усиливаясь вновь, трепала корабли. Наконец, ближе к вечеру седьмого дня шторм начал выдыхаться. Прекратился дождь, притих ветер. И волны уже не перекатывались через нос, грозя увлечь и корабль, и людей на дно морское. И хотя деревянный корпус ещё зловеще скрипел, но уже было понятно, что шторм корабль перенёс, не дав течи и не сломав рангоут.

Море еще волновалось, однако видимость уже улучшилась и стали различимы силуэты двух других шхун эскадры, мирно поднимающихся и опускающихся на волнах. Четвёртого корабля, однако, видно пока что не было. Как только появилась такая возможность, взяли высоту солнца и определились с широтой. Оказалось, что стихия пронесла корабли мимо широты острова святой Елены, который португальцы часто использовали для отдыха после длительного перехода. Чертыхнувшись, Григорий велел поворачивать назад. Дело в том, что именно этот островок и был обозначен командирам, как место соединения в этой части Атлантики, если стихия разбросает корабли. И именно по этой причине получилось, что русская эскадра шла к острову с севера, что и привело к интересной встрече в океане.

"Санта-Катарина-ду-Монте-Синай" была огромной караккой под восемьсот португальских тонелей водоизмещением. Она была заложена в индийском городе Кочин около 1512 года и имела две квадратные мачты, нёсшие огромные паруса. За свою долгую жизнь, корабль повидал многое. Так, в 1521 году он возглавлял свадебный кортеж шестнадцатилетней инфанты Беатрис, дочери короля Португалии Мануэла. И чтобы приспособить боевой корабль для пребывания будущей герцогини Савойи и ее окружения, у него на корме были оборудованы дополнительные каюты со всеми подобающими удобствами. Когда же пришло время вернуться к боевой службе, многие переделки просто не стали устранять, так что нет ничего удивительного в том, что именно "Катарина" стала флагманским кораблём Васко да Гамма, в четвёртый раз идущего в Индию.

Дойдя до места, жёсткий по характеру адмирал, узнав о чёрных делишках своего предшественника, велел арестовать последнего и в цепях отправить назад, на суд короля. Ведь одно из обвинений проворовавшемуся губернатору гласило, что он продавал арабам португальские пушки, которых порой не хватало собственным кораблям. Так что участь дона Дуарте ди Менезиша всем на эскадре казалась незавидной. Вот только возле Мозамбика возвращающейся назад эскадре стало известно, что в Португалии у дона Дуарте есть хорошие друзья, которые уже похлопотали перед королём за смягчение приговора. А поскольку Васко да Гамма ещё перед Рождеством почил в бозе, то возглавивший эскадру дворянин предпочёл от греха подальше освободить бывшего губернатора от цепей, а его брату, дону Луису ди Менезиш позволил видеться с родственником, причём позволял им оставаться наедине. Вот братцы и решили, что ничто так не позволяет правосудию принять правильное решение, как золото. Да, дон Дуарте уже припрятал пару сундучков с золотишком и драгоценными камнями, но ведь этого может и не хватить для выносящих приговор судей. А как можно по-быстрому найти "лишнее" золото? Только кого-нибудь ограбив. Или продав груз "Катарины", на которой Луис был капитаном, минуя королевскую казну. Например, обменяв на золото в той же Эльмине.

В общем, братцы-махинаторы, придумали довольно громоздкий, но вполне выполнимый план и, миновав мыс Доброй Надежды, приступили к его исполнению. Вот только, как всегда, в план вмешались обстоятельства. Дуарте ещё на последней стоянке перебрался на собственный корабль, и теперь, подняв все паруса, устремился в сторону Португалии, спеша достичь её до прихода основной Армады. А Луис сумел подговорить экипаж и тоже отстал от Армады, собираясь действовать самостоятельно. Встретиться братья собирались возле острова Святой Елены, вот только к назначенному времени Луис туда не прибыл. Имея дефицит времени, Дуарте не мог позволить себе долгого ожидания и, запасясь водой и провизией, тронулся в путь.

А Луису просто не повезло. Полоса штиля, куда попала "Катарина" оказалась слишком широкой, и к острову он подошёл слишком поздно. Понимая, что брат уже уплыл, младший ди Менезиш решил приступить к следующему пункту их плана. Однако шторм, который неделю трепал русские корабли, не миновал и его корабль. Вот только каракка оказалась не столь счастливой и теперь еле держалась на воде, медленно плывя в сторону Африки, так разворачиваться и искать в океане маленький остров Луис не рискнул. Дворянин носился по корме каракки, матерясь, словно портовый грузчик. Все планы по незаконному отъёму чужих богатств летел псу под хвост. Тут быстрее на дне морском окажешься, чем с добычей будешь. Одна надежда, что до земли каракка доберётся раньше, чем затонет.

И тут на еле ковыляющую каракку выскочили три русских шхуны, появление которых явно не прибавил португальцу оптимизма. И вряд ли его обрадовало бы сейчас известие, что судьбу не обманешь. В той, иной реальности, каракку "Санта-Катарина-ду-Монте-Синай" перехватили французские пираты. Теперь такую же судьбу ей уготовили русские каперы.

А Григорий, увидав такую добычу, сразу же вспомнил все наставления князя и велел мореходам готовиться к бою. Трое против одного, да ещё посреди океана, где выжившие позавидуют мёртвым - идеальнейшая ситуация, чтобы победить и скрыть все следы.

Да, каракка была боевым кораблём и несла 140 пушек, правда, большая часть из них являла собой вертлюжные орудия небольшого калибра, но по количеству солдат и моряков она могла вполне потягаться с тремя противниками. Вот только, как и в иной реальности, Луис не проявил чудеса героизма, а быстренько спустил флаг ввиду плачевного состояния собственного корабля. Выиграл ли он от этого? Наверное, да. Ведь французы утопили каракку вместе со всем экипажем, а русские оставили им жизнь, пусть и в качестве рабов.