— Обязательно. Спасибо, Джон.

— Твой частный детектив? — Жас скользит на сиденье моей машины и пристегивается.

— Да. Как прошло собеседование?

— Очень хорошо, — она улыбается. — Он тут же предложил мне эту работу. Он даже отнесся спокойно, когда я рассказала ему о воскресеньях с Белль, и не возражал, чтобы у меня были выходные дни, при условии, что я не против поработать после школы. Он хочет, чтобы я начала в эту субботу.

— Это здорово, — я включаю передачу и выезжаю с парковки кофейни.

— Почему твой тон звучит так, как будто это не здорово?

Я быстро бросаю взгляд в ее сторону.

— Потому что мне все еще не нравится эта идея.

— Кингстон, не будь таким.

— Я ничего не могу с этим поделать. Может быть, я эгоистичная задница, но твоя работа означает, что у меня будет меньше времени с тобой, и это также означает, что я не могу присматривать за тобой. Я уверен, что твой босс будет против, если я буду торчать там каждый раз, когда у тебя смена.

— Ты абсолютно не можешь этого сделать, — Господи, я чувствую, как ее взгляд прожигает мое лицо.

— Расслабься, хорошо? Я не идиот.

— Все будет хорошо. Я знаю, что сейчас творится безумие, но что может случиться в общественном месте? Они же не собираются оставить меня управлять магазином в одиночку.

Я качаю головой.

— Мне все равно это не нравится.

— Что ж, очень жаль.

— Да, да, я знаю. Ты все равно будешь делать все, что захочешь, так что я могу смириться с этим.

— Я рада, что ты наконец-то наверстываешь упущенное.

Я бросаю на нее грязный взгляд из уголка глаза.

— Не надо быть умником, Жас. Ты выиграла этот раунд, — я протягиваю руку, чтобы схватить ее за кончик языка, когда она показывает его мне.

— Прибереги этот язык на потом.

Мне не нужно смотреть на нее, чтобы понять, что ее глаза закатились.

— Как пожелаешь.

Я пожимаю плечами.

— Не собираюсь отрицать это.

— Эй, ты не хочешь заскочить в студию Эйнсли, раз уж она находится прямо по дороге?

— Мы можем это сделать.

Я въезжаю в торговый центр, где находится танцевальная студия моей сестры, и нахожу место для парковки. Когда мы с Жас заходим внутрь, становится ясно, что занятия идут полным ходом. Вестибюль заполнен родителями, которые заглядывают в большие смотровые окна, охают и ахают над маленькими детьми, одетыми в розовые трико и пачки.

— Ее первое занятие начнется только в пять, так что она, скорее всего, разминается в частной студии, — Жас указывает в глубь коридора.

— Я не знала, что ты знаешь ее расписание.

— Это несложно, если быть внимательным.

Черт, даже я не знаю, какой класс у Эйнс когда. Я просто знаю, что она проводит половину своей жизни в этой студии. Конечно, когда мы доходим до задней части здания, там есть единственная дверь с маленьким окошком, и моя сестра внутри, танцует от души перед зеркальной стеной. Неудивительно, что Рид тоже внутри, сидит у задней стены и наблюдает за ней. Когда Эйнсли видит, что мы заглядываем в окно, она жестом предлагает нам тоже зайти внутрь.

— Черт, а звукоизоляция-то какая, — замечаю я, когда мы открываем дверь, и через верхние динамики льется музыка, которую я раньше не слышал.

Мы с Ридом ударяем кулаками, когда мы с Жас сползаем по стене рядом с ним.

Эйнсли приостанавливает музыку, вытирая капельки пота со лба маленьким полотенцем.

— Привет, ребята. Что вы здесь делаете?

— Я только что закончила свое собеседование на соседней улице и хотела заскочить по дороге домой.

— Как все прошло? — спрашивает моя сестра.

Жас улыбается.

— Я начинаю в эту субботу.

Рид бросает на меня взгляд, и я говорю, позже.

— Отлично! — Эйнсли раскрывает объятия. — Воздушных объятий будет достаточно, если ты не хочешь стать потной и противной.

Жас морщит свой милый маленький носик.

— Воздушное объятие — это прекрасно.

Глаза Эйнсли находят мои.

— Ты не переступал порог этого места годами. Кто бы мог подумать, что понадобится другая девушка, чтобы ты начал интересоваться моей жизнью?

Я показываю ей средний палец.

— Пошла ты. Если я не смотрю на твои танцы миллион часов в неделю, это не значит, что я не интересуюсь твоей жизнью. Я никогда не пропускал ни одного сольного концерта, не так ли?

Студия Эйнсли недостаточно велика для проведения сольных концертов, поэтому они арендуют актовый зал в частном университете неподалеку.

Жас поворачивает голову в мою сторону.

— Не пропускал? Правда?

— Правда, — подтверждает моя сестра. — Он был на каждом из них с тех пор, как нам исполнилось шесть лет.

Я пожимаю плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

— А кто еще придет? Не похоже, что моему отцу или его жене есть до этого дело.

Жас бьет меня по руке.

— Задница.

Я потираю место, по которому она ударила.

— Что? Я не говорю ничего неправдивого.

— Ну, ты мог бы быть немного менее черствым по этому поводу, — упрекает Жас

— Все в порядке, Жас. Я привыкла к этому, — Эйнсли делает большой глоток воды и ставит бутылку на табурет. — Кингстон не пытается быть мудаком. Для него это просто естественно.

Рид и Жас оба смеются над этим.

— Да, да, — машу я рукой. — Ты собираешься поразить нас своими навыками, или как?

Моя сестра сияет.

— Еще как собираюсь. Хочешь посмотреть лирическую композицию, над которой я работаю для следующего концерта?

— Да, — нахально отвечает Жас.

Эйнсли смеется и включает музыку, прежде чем пройти в центр комнаты. В тот момент, когда она занимает позицию, клянусь Христом, воздух в комнате меняется. Когда начинает играть песня Дуа Липы — Homesick, моя крошечная сестра, которая весит, наверное, футов пять, становится больше, чем жизнь. Она плывет по маленькому пространству в серии ударов и прыжков, длинных, изящных линий и сложных спиралей, которые она делает абсолютно без усилий. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что это то, для чего она была рождена.

Я оглядываюсь и вижу, что Жас и Рид наблюдают за Эйнс с таким же восторженным вниманием. Она оказывает такое воздействие на вас, когда она на сцене, или, в данном случае, в студии. Эйнсли не просто танцует — она завораживает. Жас выглядит так, будто вот-вот заплачет, а мой лучший друг не может выглядеть более влюбленным. Черт. У меня не было ни единого шанса разлучить их, не так ли?

Рид — один из самых стойких парней, которых я знаю. Он мой брат почти во всех смыслах этого слова, но Эйнсли — моя вторая половина. Нельзя быть ближе, чем когда делишь с кем-то утробу матери. Если Рид когда-нибудь навредит моей сестре, мне придется вычеркнуть его из своей жизни, а этого я никогда не хочу делать. Думаю, в данный момент мне остается только надеяться, что никто из них не облажается.

В конце представления Эйнсли лежит на полу, на ее лице написано чистое страдание. Я знаю, что она впитывает каждую эмоцию, заложенную в ее хореографию, и ей требуется минута, чтобы прийти в себя. Мы втроем даем ей время собраться с мыслями, и в тот момент, когда это происходит, она поднимается на ноги, на ее лице сияет улыбка, как всегда.

— Ну, и что ты думаешь?

Жас вытирает уголок глаза.

— Это прекрасно, Эйнс.

— Спасибо, — Эйнсли делает реверанс. — А теперь убирайтесь отсюда. Вы все меня отвлекаете.

Грудь Рида сотрясается от смеха, когда он встает и подходит к моей сестре. Они обмениваются тихими словами, и что бы он ей ни говорил, румянец на ее щеках становится еще сильнее.

Жас дергает меня за рукав.

— Давай, дадим им минуту на прощание.

Я поднимаю руку.

— Позже.

— Позже, — в унисон отвечают Эйнсли и Рид.

Жас останавливается у одного из смотровых окон на нашем пути к выходу. Похоже, начался новый урок, потому что теперь комната заполнена детьми, которым не больше десяти лет, танцующими под хип-хоп.

— Когда я начну получать регулярную зарплату, я бы с удовольствием записала Белль в такой класс. Раньше была такая программа после школы, и она просто создана для этого. К сожалению, учительница, которая добровольно уделяла ей время, переехала, и с тех пор у нее ничего подобного не было, — Джаз прикусывает нижнюю губу. — Мне придется решить вопрос с транспортом, потому что я сомневаюсь, что Джером сможет ее возить.