Иру опять застал у плиты, стараясь не шуметь, подошел к ней, обнял, зарывшись носом в волосы, втягивая только ей присущий запах, который уже стал моим личным наркотиком. И немножко афродизиаком.

Громко заурчавший желудок не дал моим мыслям уйти не в то русло. Иришка рассмеявшись повернулась, обхватывая меня своими тонкими ручками, утыкаясь носиком куда-то в район шеи.

— Проголодался, медвежонок? — спросила так ласково, аж что-то сжалось внутри от нежности. И вовсе не обидно, оказывается, когда тебя так называют, если произносится это таким тоном.

— Есть немного, — пробормотал, прижимая ее к себе. — Нам надо поговорить? — решил спросить.

Напрямую узнать, что она обо всем этом думает, не отважился. Сыграл труса, да. Наверное, впервые в жизни в таком деле. Вот почему-то именно сейчас мне стало страшно. Не тогда, когда признавался ей в любви и предлагал попробовать построить отношения, поставив все на кон; не тогда, когда разрешал Никите папой себя называть, прекрасно осознавая, чем это грозит; не тогда, когда трахал ее у себя в зале; а именно сейчас, после всего, когда узнал, наконец, какого это — быть с ней, быть в ней. И теперь у меня чуть ли ни поджилки тряслись, в ожидании ее ответа.

— Я шла сказать тебе, что готова попробовать, — глухо призналась Иришка, утыкаясь теперь в грудь. — И если ты не заметил, то я хотела всего этого также сильно, как и ты. Ничуть не жалею.

Закончив, подняла на меня свои прекрасные глазки, в которых, к своему удовольствию, я не увидел ни капли сожаления, что полностью подтверждало ее слова.

— И впредь не пожалеешь, — прошептал севшим голосом. — Обещаю.

— Знаю, — улыбнулась.

Поцеловав девушку, отлип, наконец, от нее и сел за стол, принимаясь за самый вкусный завтракообед в своей жизни.

Ирина

А дальше потекли безмятежные, полные радости, счастья и удовольствия дни. Моров все также каждый день с утра дарил мне шикарный букет цветов. Никитка наслаждался каникулами, играя со своими новыми друзьями.

Несколько раз в неделю Илья отвозил его на летние тренировки по хоккею, чтобы он не расслаблялся. Я хотела было начать протестовать, что ребенку стоит отдохнуть, набраться сил, но сын не возражал. Наоборот, собирался на них с удовольствием. Мужчина даже умудрился устроить его в летний лагерь на вторую и третью смены. Кит прыгал до потолка от радости, когда узнал. Еще и Строгановы решили отправить вместе с ним Кирилла.

В общем, сын был счастлив. А я? Я тоже. Даже капли сомнений не было.

Вечером того же дня, когда мы с Ильей, «поупражнялись» в его домашнем зале, мне заявили, что я переезжаю к Морову в комнату. Я и не сопротивлялась. Меня не пугало даже то, что мне теперь каждые утро и вечер приходилось преодолевать злоебучие ступеньки. Лишать из-за них себя удовольствия засыпать и просыпаться в объятиях здоровяка, таких надежных, приятных, нужных, я не собиралась.

Меня даже пару раз водили на свидание в ресторан. И каждый раз был лучше предыдущего. Особенно, учитывая, что Ник в эти дни ночевал у Строгановых, и мы могли не сдерживаться, наслаждаясь друг другом в спальне (и других частях дома).

Похоже, что мой личный медвежонок задался целью влюбить меня в себя без памяти. И у него это получалось на ура. Правда, я ему об этом еще не сказала. Каждый раз, когда я открывала рот, чтобы признаться ему в своих чувствах, меня что-то тормозило. Видимо, где-то в глубине души я все еще боялась, что все, что со мной и Ником сейчас происходит — сказка, которая рано или поздно закончится. Что счастливый конец не для меня.

Я, конечно, старалась гнать от себя упаднические мысли. Но порой они не хотели уходить. В такие моменты я старалась избегать Морова, чтобы не обидеть мужчину своими сомнениями. Ведь он не делал ничего, чтобы они стали правдой, никакими своими действиями не подпитывал их. А я все равно сомневалась. И ругала себя за это.

Сегодняшний день начался также прекрасно, как и предыдущие. Утром — ежедневная зарядка (ее самый лучший вид в мире), днем Илья должен был отвезти меня снять гипс, а вечером я планировала устроить своему любимому (в мыслях я это признавала, да) мужчине сюрприз.

Во-первых, я, наконец-то, могла надеть в постель что-то более сексуальное, чем хлопковая сорочка (по моему личному мнению, шелк и гипс — не совместимы); во-вторых, я договорилась с Оксаной, и Никитка переночует сегодня у них; в-третьих, я все-таки решила перестать быть трусихой и признаться Морову в том, что люблю его. Пора. И будь, что будет.

Вот только моим планам не суждено было сбыться.

Первое, что пошло на перекосяк — это Никита. Он заболел, а поэтому оставить его на ночь у Строгановых не было ни малейшей возможности. Сынок был таким вареным, что я даже не хотела его оставлять и на пару часов, чтобы съездить в больницу. Порывалась перенести прием на другой день, но Оксана уговорила этого не делать.

— Ты гораздо лучше сможешь позаботиться о больном сыне, когда тебе не будет мешать при передвижениях гипс, — привела она довольно разумный довод, выпроваживая меня из дома Морова и запихивая в машину.

Мужчина уже сидел за рулем, ухмыляясь.

— Ириш, поехали, — прокричал в открытое окно. — Ник сейчас спит, и ему не пять лет — не испугается он, когда проснется и не увидит тебя рядом, коршуном охраняющей его сон. Да и Карпин ждать не будет.

Для порядка побурчав, забралась-таки в машину.

Домчали мы быстро, гипс тоже сняли оперативно, наложив повязку, с которой мне предстояло ходить еще пару недель, но это было гораздо лучше гипса, я не жаловалась. Через два часа мы уже были дома. Никита, накачанный жаропонижающими, все еще не проснулся.

Ждущая у ворот блондинка в короткой юбке стала для нас с Моровым полной неожиданностью. Прищурившись, попыталась вспомнить, где я могла ее видеть. В голову ничего не приходило. Только услышав тихие маты сидевшего рядом мужчины, осознала — это же наша знакомая из социальной службы. Какого черта она здесь забыла?

— Илья Владимирович, — широко улыбнулась она, увидев открытое окно, когда мы подъехали ближе. — Рада встрече.

— Что вы здесь делаете? — не очень любезно ответил Моров, за что получил от меня немного возмущенный взгляд.

Со слов Никиты я знала, что в прошлый приезд этой мадам к нам домой, они с Ильей о чем-то поспорили. Но дамочка все равно осталась довольной и согласилась, что условия проживания моего сына вполне сносные, а, значит, нет причин его забирать. Сказала только, что будет периодически их навещать. И, насколько я знала, слова в жизнь не претворила. До сегодняшнего дня она в поселке не появлялась. Мы уже успели о ней забыть.

Я тоже не горела желанием ее увидеть, не понимала, зачем она здесь, но грубить ей — не самая лучшая тактика. Мало ли что ей придет в голову.

— Приехала вас навестить, как и обещала, — не растеряла жизнерадостности она и продолжала лучезарно улыбаться Морову.

На меня же не обращала внимания. От слова «совсем». Создавалось ощущение, что я не существовала. Раздраженная этим фактом, а так же тем, что Илья не сводил с блондиночки взгляда, я вылезла из машины, громко хлопнув дверью. За что получила о-о-очень недовольный взгляд от Ильи. Как и любой мужчина, он обожал свою тачку и относился к ней с излишним, как по мне, трепетом.

Скорчив извиняющуюся рожицу, послала ему свой самый невинный взгляд. Покачав головой, он тяжело вздохнул и опять повернулся к блонди. Как же ее имя? В упор не помню.

— Иру уже выписали из больницы, она живет здесь вместе со своим сыном. Нет никаких причин для вашего визита, — холодно отозвался Моров.

— Отчего же? — невинно похлопала огромными ресницами девочка. — Мне кажется, что причина есть. И довольно внушительная.

На последних словах ее взгляд прямо-таки вперился в район ширинки мужчины.

Опешившая от такой наглости, я не нашлась, что сказать. А вот Илья, наоборот, сразу как-то расслабился, ухмыльнулся. На его лице расплылась немного похабная улыбочка, которую, почему-то я была в этом уверена, он использовал для того, чтобы очаровывать дам с целью затащить их к себе в постель.  -Ч-и-т-а-й- -н-а- -К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-