А в тот вечер, выйдя из церкви после обряда, мы увидели расставленные прямо на улице столы - накрытые скатертями и уставленные угощением. Деньги были розданы заранее и с самого утра в Ло пеклось и варилось, коптилось и жарилось…

- Многие годы! Счастливых лет! Достойных наследников! – грянуло над рекой и зазвучала музыка – скрипка, бубен, свирель и даже волынка.

Глава местного муниципалитета сказал речь и вручил нам бокалы с лучшим местным вином, которое бог знает сколько времени хранилось для подобных случаев. А двое мужчин, как оказалось – кузнецы, аккуратно поднесли и раскутали из ткани большое, в полный рост, овальное зеркало в оправе из металлических кружев и два высоких свечных шандала. Если бы ажурный металл не был черным и посеребренным, то почти полностью повторял бы маленький бронзовый набор, подаренный мне когда-то солдатами.

Мы вкусно поели, стоя у фуршетного стола, и я ни разу не вспомнила, что может затошнить. Я даже не вспомнила, что перед едой нужно было вымыть руки… хотя и не хватала ими еду. Я даже потихоньку лизнула вино, когда делала вид, что хорошо так пригубила его.

- Пино любит тишину, Маритт, - тихо и задушевно рассказывал Рауль – до невозможности просто нарядный и красивый во всей этой парче, кружевах и бархатах, - оно не для шумных пиров. Потом вы поймете – оно для бесед tкte-а-tкte, для неспешных уютных раздумий у камина… Слишком деликатный у него аромат, слишком тонкий и изящный вкус.

Виноградный край, изысканные сорта... Я с интересом слушала про идеальные каменистые почвы и корни виноградной лозы, уходящие на немыслимую глубину – до тех самых волшебных вод, дающих им особую силу, а ягодам вкус. И солнце… конечно, важно, чтобы было много солнца.

А потом были танцы при свете факелов. И было их много, и они красиво отражались в воде – и факелы, и танцоры. Подвыпивший народ радостно сорвался в ригодон и бурре! И мы с мужем тоже станцевали что-то средневековое. Вначале я отказывалась, честно объяснив, что танцевать не умею. А он не подал виду… как и советовал ему Дешам – не замечал моих странностей. И уговорил-таки меня под тем предлогом, что паспье – это танец шляпы. И что все его тяготы достаются кавалеру – он и даму водит, еще и должен красиво снимать и надевать шляпу в такт музыке, при этом демонстрируя лёгкость и непринужденное выражение лица. Было весело.

- Вы научите меня танцам, Рауль, - послушно семенила я за ним под музыку.

- Обязательно, Маритт, - веселился он.

- А еще – скакать на лошади. Я хотела бы научиться верховой езде.

- Со временем – обещаю.

- Музыкальные инструменты?

- Двойная флейта! Но давно - в детстве.

- Здорово! А рисование?

- Боюсь, здесь я бессилен, - расстроился он.

- Я научу вас, - снисходила я в своей доброте…

К первой ночи нас провожали всем Ло. Мы шли впереди, а позади сунула веселая подвыпившая толпа, которая понятия не имела, как болезненно, скорее всего, молодой муж воспринимает все эти их шуточки. Он улыбался, отшучивался, отвечал… А я уже нервничала, я просто не представляла себе - что с ним будет вот прямо сейчас - ночью? Народ рассосется, я спать уйду... Вот тут оно и рухнет на него… бетонной плитой придавит.

Мысли о причинах его болезни мучили меня и раньше. Нужен осмотр, чтобы понимать в каком состоянии наружные половые органы. Хотя… это точно не оскопление и не кастрация, иначе его лечащий - Дешам знал бы о «последствиях». Но стоило представить, как я не то, что предлагаю осмотр, а просто - спрашиваю об ощущениях… Этот мужчина однажды уже наступил на горло своей гордости. И я не рискнула бы снова увидеть его в том состоянии.

Что касается травматических последствий, то да - случается… Даже спортивная езда на велосипеде может стать причиной импотенции, что уж говорить о тупых ушибах или механическом повреждении нервов и сосудов, отвечающих за эрекцию…

Рауль благодарно отвесил толпе прощальный поклон и, прикрыв входную дверь, задвинул тяжелый засов. С улыбкой повернулся ко мне и вежливо поинтересовался:

- Наверное, вы ужасно устали, виконтесса?

Не дождёшься!

А я расту – рассуждала я… виконтесса - звучит гордо. Он, конечно, может сейчас проводить меня до спальни, пойти и напиться в хлам. Это было бы логично и даже правильно. Наверное, лучший из вариантов. А может просидеть тут всю ночь и думать… думать - что натворил, во что ввязался? Потянет ли, сможет, стоило оно того? И как утром смотреть мне в глаза? Оно ж никуда не делось? Просто держится пока – пытается, во всяком случае.

- Муж мой… - расправила я складочки на свадебном платье, - у меня к вам деловое предложение. Готовы ли вы его выслушать?

- Безусловно, мадам, - насторожился он.

- Тогда встречаемся здесь же… - обвела я взглядом мрачноватый зал, - но прежде разожгите огонь в камине – буду бесконечно благодарна. Всегда мечтала. Дю Белли всеми силами экономили на отоплении, а когда я поняла, что могу его требовать, уже наступила весна. Так и просидела всю зиму у кухонного очага.

- Это все, чего вы желаете, Маритт?

- И не надейтесь, Рауль. Нет. Переоденемся в удобную домашнюю одежду, я возьму плед, а вы… смотрите сами – разговор будет долгим. Очень. И вымойте, пожалуйста, руки. У меня, как медика, будут к вам небольшие и несложные требования. Чистые руки – одно из них.

- Вы интригуете и даже пугаете меня, виконтесса, - хмыкнул он. И я довольно заулыбалась:

- Можно проще - Мари. Это для самых близких, так называл меня Дешам, - уходила я в отведенную для меня комнату, - первая или вторая от лестницы?!

- Ваша – вторая, - улыбался мне в спину муж.

Когда, уже переодевшись, я спускалась обратно, он встал и встречал меня у лестницы чтобы проводить к креслу. Это было с ума сойти как приятно! И любопытно - так будет всегда? Или это, как с дверцей автомобиля - просто период такой, пока еще обязывающий?

Мы сидели в креслах у разгоревшегося уже огня с бокалами Пино в руках. Перед этим я хорошо поела и решила, что совсем грамулька не навредит, а нервы успокоит.

- Рауль, - коротко помолясь про себя, начала я: - Вы видели, как стирают бельё в корыте? Все эти мыльные пузыри?

- И не только видел – самому приходилось… К чему это вы, Мари? – не понял мужчина.

- Наш мир, он не единственный. Есть много миров, которые теснятся так же, как мыльные пузыри – друг возле друга. Но это пока не доказано, просто предположение. А вот что я могу утверждать со всей ответственностью, так это то, что человек - его душа и сознание не исчезают, умирая. Рая и Ада нет, есть другой мир, попадая в который мы сами создаём себе в нем Рай или Ад… Сейчас у вас есть возражения, вопросы? – уточнила я на всякий случай.

- Прежде я выслушаю вас, - коротко ответил он.

- Спасибо… - молилась я опять, чтобы у него оказалось сильное и здоровое сердце, - вы оказали мне величайшее доверие, муж мой, поверив свою тайну. Но моя тайна страшнее, Рауль, и я не должна была откладывать этот разговор на «после свадьбы». Но мне и тогда было страшно… и сейчас я не знаю – как вы отреагируете? В общем… Маритт дю Белли умерла. В её теле сейчас душа другой женщины… Меня зовут Мария Рохлина, мне тридцать семь лет, и я русская. Те знания, о которых писал вам Дешам, будут доступны человечеству лет так через… около трехсот. Там я была медиком, ассистентом хирурга и умерла… А очнулась в теле молоденькой девочки. И еще что очень важно – там я была бесплодна, поэтому так хорошо вас понимаю.

- Это всё - правда? – глухо раздалось в полумраке комнаты после долгого молчания.

Я боялась смотреть на него. Не отрываясь, смотрела на огонь.

- Смысл мне – наговаривать на себя? Правда, конечно… - голос дрогнул, и я тоже надолго замолчала. Нужно было успокоиться и мне, и ему. И мы никуда не спешили.

- Кто отец ребенка? – допрашивал меня со временем виконт.

- Понятия не имею, - врала я с чистой совестью. Дуэлей еще не хватало.

- Я не спала тогда трое суток и провалилась в сон, как в яму. Получилось так, что меня на одну ночь, временно поселили в домик, куда раньше привозили девиц солдатам. Часовой то ли отлучился, то ли подчинился приказу офицера, что скорее всего. Думала – сон. Это всё меняет?