МАЛЫШ — А вы чего бы хотели? Мир как мир… Перестаньте думать об этом, и все пройдет! Ммм! До чего же вкусно! /Продолжает грызть кость/.
ПЕС — Ужас какой! Так он все и слопает! /Скулит громче и громче/ — И-и-и! И-и-и!
МАТЬ /входит в комнату/ — Ну, как они тут, мои лапочки? /в ужасе/ — Что я вижу?! /Отбирает кость у Малыша и бьет его по руке/ — Лизать собачью кость! Хочешь нахвататься всякой заразы!
МАЛЫШ /орет/ — Уааа! Уааа! Уааа!
МАТЬ — Ой, соска в лапах этой грязной твари! А ну, отдай сейчас же! /Бьет Пса и уходит, унося бутылочку и кость/.
ПЕС /тявкает/ — Гав! Гав! /Пауза, оба молчат/.
МАЛЫШ — Ушла?
ПЕС — Ушла. Больно она вас?
МАЛЫШ — Не очень.
ПЕС — Однако вы кричали.
МАЛЫШ — Я всегда кричу, так положено. Когда сильно разорешься, они перестают лупить.
ПЕС — Неужели? Вам повезло. А со мной наоборот: чем громче я ору, тем сильнее лупят.
МАЛЫШ — Да-а, трудненько вам. Я хоть и из их семейства, но пока еще моя душа не зачерствела.
ПЕС — Они невыносимые! Отвратительные! А скажите, малыш…
МАЛЫШ — Да, да.
ПЕС — Вам никогда не приходило в голову?..
МАЛЫШ — Что именно?
ПЕС — Взбунтоваться.
МАЛЫШ — Ну, конечно, приходило! Жаль, времени у меня маловато!
ПЕС — Как «маловато»?! Напротив, чего-чего, а времени у вас, людей — полно! Вы ведь живете десятки лет…
МАЛЫШ — Разумеется, но лет через 15, от силы 20…
ПЕС — И что же тогда случится?
МАЛЫШ — Я стану точно таким, как они.
ПЕС /задумчиво/ — Верно, об этом я не подумал. В общем, если рассуждать диалектически, ваша революция обречена на провал. Поскольку вы непременно предадите интересы своего класса!
МАЛЫШ — Вот именно!
ПЕС — Неправда ли, любопытно?.. Другое дело я!
МАЛЫШ — Другое, потому что вы мечтаете о революции?
ПЕС — Да так, самую малость.
МАЛЫШ — Как интересно! А могу я вас попросить, если только вы не сочтете это дерзостью, обрисовать, хотя бы в самых общих чертах, вашу революционную программу?
ПЕС — Все проще простого: для начала все собаки должны объединиться. Кстати, наше движение организуется под лозунгом: «Шарики всего шарика, объединяйтесь!»
МАЛЫШ — Что же дальше?
ПЕС — А дальше, в назначенный день, мы перегрызем всех хозяев.
МАЛЫШ — И хозяек, и их детей, не так ли?
ПЕС — Естественно.
МАЛЫШ — А малышей?
ПЕС — Малышей? Хм… Малышей… Честное слово, я как-то о них не подумал.
МАЛЫШ — Но я, с вашего позволения, думаю о них!
ПЕС — Хм, малыши… Что ж, Малыши… нам не помеха… пока они малыши…
МАЛЫШ — А потом?
ПЕС — А потом? Посмотрим! Если окажутся послушны, услужливы, не будут рваться к власти, мы их в нашей будущей Собачьей республике… Вторым сортом.
МАЛЫШ — Не пойдет.
ПЕС — Что вы сказали?
МАЛЫШ — Не пойдет, говорю. Как только эти наши весьма почитаемые граждане подрастут, они взбунтуются и никого из вас не пощадят!
ПЕС — Ничего себе! И это говорите вы?!
МАЛЫШ — Я знаю, что говорю. Я же из их числа.
ПЕС — Но тогда… вы что, советуете мне загрызть заодно и всех Малышей?
МАЛЫШ — Всех до единого. Сразу же. Впрочем, ничего у вас не выйдет… Вы все равно подохнете.
ПЕС — Подохнем? С чего бы?
МАЛЫШ — С голоду.
ПЕС — Еще что? Не-ет, у нас найдется, что поесть!
МАЛЫШ — Что же именно?
ПЕС — Все!
МАЛЫШ — Как это «все»?
ПЕС — Все, что люди для себя сберегли: сытное мясо, вкусный сахарок…
МАЛЫШ — А где мясо брать будете?
ПЕС — Где-где? Где они, там и мы: у животных!
МАЛЫШ — Ну, а когда всех животных слопаете?
ПЕС — Сахарок останется, а он питательный…
МАЛЫШ — А сахар откуда возьмете, если всех людей перегрызете?
ПЕС — Не знаю… С неба упадет…
МАЛЫШ — Сахар с неба не падает.
ПЕС — А где он растет? Вы же его откуда-то берете…
МАЛЫШ — Не знаю и знать не хочу! Но на вашем месте я бы попытался это выяснить, прежде чем начинать революции!
ПЕС /в ярости/ — О, черт! Как вы мне надоели! Мне ведь известно, для чего вы все это говорите! Стараетесь меня запугать! Подорвать мои моральные устои, сломить боевой дух! Враг! Предатель! Иуда! Какая несправедливость! Я протестую! Меня мучают! Сей мир — обитель слез! Приют ужасов! Айу! Айу! Айу!
МАТЬ /войдя в комнату/ — Это еще что такое?! Дашь ты ему поспать спокойно, мерзкая тварь? /Бьет пса и выгоняет/.
ПЕС /исчезает, тявкая/ — Айу! Айу! Айу! /Лай его постепенно затихает/
МАТЬ — Ах ты, моя лапочка! Даже не проснулся! /Целует малыша и тихонько выходит/
МАЛЫШ /в одиночестве/ — Вот глупая!
ТЕЛЕФОНЫ, ТЕЛЕФОНЫ…
Сценка для двух участников
На сцене два стола, два стула.
На каждом столе по телефонному аппарату. Стоят ОН и ОНА.
ОН — Надеюсь, вам все ясно, мадемуазель Нищета? Шефа сегодня нет, нам поручено его замещать. Я должен кое-куда позвонить… А вы тем временем отвечайте на звонки.
ОНА — Договорились, г-н Стриж… А что ответить, если спросят, чем занят шеф?
ОН — Он за городом, открывает охотничий сезон. Вы же знаете — наш шеф заядлый охотник…
ОНА — И после охоты несет…
ОН — Всякую дичь. Но сообщать об этом не обязательно. Итак, все, что сможете, уладьте немедля. Все, что невозможно, берите на карандаш, дабы завтра утром сообщите обо всем господину Пороку по его возвращении.
ОНА — Хорошо, г-н Стриж. /Звонит один из телефонов/.
ОН — Вот началось. Садитесь и отвечайте. А я пока… /Садится за другой стол, снимает трубку и набирает номер/.
ОНА — Да? Да… Да… Да… Нет, не г-н Порок.
ОН — А господина Невозможного можно?
ОНА — Я его секретарь, мадемуазель Нищета.
ОН — Говорит г-н Стриж.
ОНА — К сожалению, его сегодня не будет.
ОН — Простите, но я ведь все-таки Стриж, а не какой-то Чиж-чижик с Фонтанки! Извольте сказать, где он?
ОНА — Затрудняюсь ответить… Кажется, на охоте, занят всякой дичью.
ОН — Понятно, да ему разве в первый раз, что ли? Впрочем, быть этого не может!
ОНА — Вы же сами понимаете, что бывает, когда занимаешься всякой дичью…
ОН — Полно вам, право, что это вы все — дичь, дичь? Можно мне все-таки поговорить с господином Невозможным?
ОНА — Думаю, вам это удастся не раньше завтрашнего утра!
ОН — Алло! Г-н Невозможный? А? Что? Прошу прощения, но… на каком языке вы говорите?!
ОНА — Я вас слушаю! Я вас слушаю!
ОН — Ду ю спик инглиш?
ОНА — Простите, не поняла.
ОН — Шпрехен зи дойч?
ОНА — Пожалуйста, повторите.
ОН — Леи парля итальяно?
ОНА — По правде говоря, я вас очень плохо слышу…
ОН — Парле ву франсе?
ОНА — Только не кричите! Почетче, повнятнее, вот и все!
ОН /в бешенстве/ — Дубина, дубина и еще раз дубина!
ОНА — А! Наконец-то! Вот теперь все понятно. Секундочку, я только запишу…
ОН — Дубина, говорю!
ОНА — Два «д» или одно?
ОН — Дважды дубина!
ОНА — Не волнуйтесь, я все записала! Передам без единой ошибки!
