Они встретились ровно в полдень. Колдунья низко поклонилась королевской семье и сказала:
— Добрый день, ваши величества! Взгляните на мой румяный, сладкий пирог! Я пришла сюда как раз для того, чтобы вас угостить.
— Послушай, старушка, иди-ка своей дорогой. Мы не голодные и ни в чем не нуждаемся! — пренебрежительно фыркнула королева.
Кошонна же, которая была большой сладкоежкой, стала упрашивать мать:
— Почему бы нам не отведать сладкого пирога?
И видя, что мать собирается ей отказать, принялась канючить:
— Хочу-у пирога! Хочу-у-у пирога!
— Будь по-твоему, — согласилась королева, — раз приспичило. Только, чур, пирог будем есть мы все и обязательно вместе со старушкой, тогда я буду спокойна, что нас не хотят отравить.
— Если вам так угодно, — согласилась колдунья.
Усевшись на землю вместе со всеми, она разделила пирог на шесть долек. Самый большой кусок — принцессе, поменьше — королю и королеве, а кусочки еще меньше достались Клод, Констану и колдунье.
Король, который и вправду был не в себе, глядел на пирог без всякого интереса. Только он поднес его ко рту, как долька голосом принцессы Клод вдруг громко сказала:
— Помните ли вы, ваше величество, свою дочь Клод?
Король удивленно огляделся и не успел ответить «нет», как кусок пирога в его руке ответил за него:
— Да, да, помню. Она уже давно покинула свой дом, и я потерял надежду на ее возвращение.
Большущий кусок пирога в руке Кошонны ее же ворчливым голосом продолжил эту беседу:
Попробует пусть возвратиться —
Убью я принцессу-сестрицу!
— Что все это значит? — возмущенно спросила королева.
Она не успела больше сказать ни слова, так как заговорила долька пирога в руке Констана:
— А не забыли ли, вы ваше величество, трех своих сыновей?
Сам король вспомнить ничего не мог. За него ответил кусок пирога в королевской руке:
— Забыть родных сыновей?!.. Где-то они теперь, бедняжки!
На что пирог принцессы Кошонны пробурчал свое:
Попробуют пусть возвратиться —
И братьев убью и сестрицу!
— Это ужасно! — вскричала королева. — Почему вместо того, чтобы есть пирог, мы выслушиваем всякий бред! — После чего с пирогом быстро покончили.
Только колдунья еще держала в руке свою порцию, которая, наконец, тоже заговорила:
О, мой король! О, мой супруг!
Ответьте поскорей —
Как вы жену забыли вдруг
И собственных детей?
Глаза короля заблестели — что это! Неужто возвращается память? И, взглянув на колдунью, он воскликнул:
— Ты?! Ведь я считал, что тебя нет в живых!
Тут больше не в силах была сдерживаться и Симона, закричав (вернее, кричал ее пирог):
Мы пропали, моя дочь!
Никто не сможет нам помочь!
Сестричка-Невеличка была в полном недоумении. Она во все глаза смотрела на колдунью и, поражаясь ее необыкновенной красоте, вспомнила, что точно такой видела ее, когда впервые надела «правдивые очки».
То, что увиденному поражалась маленькая девочка, вполне понятно — она не помнила своей матери, ведь королева исчезла из дворца, когда еще Клод крошечным младенцем лежала к колыбели. Другое дело — принц Констан. Он-то прекрасно помнил мать и тут же бросился в ее объятья, и король, впервые после долгой разлуки, расцеловал свою любимую супругу…
Вот так-то, дорогие друзья! Для меня эта встреча тоже была полнейшей неожиданностью. Мне и в голову не приходило, что колдунья с нарисованными глазами — это и есть та королева, которая исчезла в самом начале сказки, что именно она — мать трех принцев и их Сестрички-Невелички! И поверьте, если бы я знал, что эта история завершится именно так, то обязательно придумал бы королеве имя… Но теперь уже поздно, моя история подходит к концу… Поэтому, если угодно, сами назовите королеву… как вам вздумается!
А наши герои тем временем без конца обнимали друг друга, смеялись, плакали, наперебой рассказывая все то, что им пришлось пережить… И так увлеклись, что просто забыли о существовании королевы Симоны и принцессы Кошонны. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем грубый голос королевы Симоны вернул их к действительности:
— Все это очень мило, очень трогательно, романтично, поэтично, но, дорогой мой муженек, интересно знать, как вы собираетесь поступить со мной? Ведь как-никак я тоже ваша жена…
Надо сказать, с той минуты, как король отведал пирога воспоминаний, к нему вернулся утраченный было разум, поэтому, поразмыслив, он неспеша проговорил:
— Что правда, то правда, это я как-то упустил из виду. Да-а, положение. Но раз мы все вместе, давайте сообща что-нибудь и придумаем. Идет? Рассудим здраво — закон Франции запрещает многоженство, не так ли? Значит… значит, я выбираю ту жену, которая родила мне детей.
— А что же прикажете делать нам?
— Может, в ссылку отправить дам?
— В монастырь их, где тесные кельи и скудная пища!
— Ни за что! Скукота там, скучища! — возразила принцесса Кошонна.
— В таком случае, — решительно заявил король, — я вижу один выход — отрубить им головы.
Услышав такие слова, Симона и ее дочь задрожали от страха. На их счастье, в разговор вмешалась безымянная королева, еще час назад колдунья:
— Прошу прощенья, мой повелитель, я кое-что придумала. Ведь я еще не совсем утратила свои волшебные чары и поэтому могу превратить двух наших прелестных дамочек хотя бы в каких-нибудь маленьких и злобных зверьков, которых они так напоминают своей натурой. Тогда они и вреда нам не принесут, и сами будут совершенно счастливы.
— Будь по-твоему, — согласился король.
И безымянная королева запела волшебную песенку:
Я вас в змеек превращу,
Яда в зубки напущу,
Дам змеиную одежку,
Укажу вам в лес дорожку…
Поползут от кочки к кочке
Змейка-мать со змейкой-дочкой.
Сосчитаю до пяти —
И обеих не найти!..
Раз! Два! Три! Четыре! Пять!
Только она успела сказать «пять», как Симона и Кошонна исчезли, а в траве извивались две маленькие змейки кирпичного цвета, из тех, что зовутся а́спидами — опасные, но не очень. Змейки исчезли так же неслышно, как и появились.
С этого дня король стал самым счастливым человеком в государстве. Рядом с ним была его прекрасная жена, юный наследник-сын и пригожая дочь, которую он решил выдать замуж за принца соседней страны, чтобы их королевствам никогда не угрожала война. Королева тоже была счастлива: она гордилась сыном; восторгалась дочерью — юной принцессой Клод.
Оставшись наедине, мать и дочь затевали игру, которую сами придумали. Начинала королева:
— Сестричка-Невеличка, собой я хороша?
— Ты умница-красавица и добрая душа!
— Сестричка-Невеличка, кто всех тебе милей?
— Нет никого милее матушки моей!
Так всякий раз отвечала принцесса и неизменно добавляла:
— Но все же тогда ты мне была еще милее.
После этих слов королева хмурила брови и, что также входило в правила игры, с притворной суровостью спрашивала:
— Но почему? Отвечай, маленькая злючка.
Принцесса Клод неизменно говорила:
— Потому что мне больше нравится, когда ты — колдунья! И всякий раз, услышав это, королева смеялась от всей души.
Семь пьес-шуток
Иллюстрации БУАРИ
