— Добро, Мстислав. — Улыбнулся я купцу. Мы тем временем уже подошли к складу, откуда в повозки грузились ящики с арбалетами внутри. — Кстати, на следующей неделе ты караван не отправляй, не будет самострелов.

— И почему же? — Разочарованно всплеснул руками он.

— Я думаю новое производство начинать. Да и зачем тебе сейчас эти самострелы, когда торговля во льду?

— Местные тоже интерес не дюжий проявляют. — Пожал плечами Мстислав.

— Хм, — Я задумался. Ведь по сути выгоднее будет на самом деле дать Мстиславу свободно торговать моим товаром, потому как до его купеческого влияние в городе мне всё же далеко, чем бы я не пытался торговать. — Ну, раз даже местные заинтересованы. Тогда торгуй. Только цены не заламывай. Всё же здесь тебе не там, а Новгород не Рига. И к арбалетам тут люди как ни крути не привычны.

— Ходят слухи, что сам воевода челобитную царю пишет, дабы тот денег на закупку выделил.

— Да ну? — Искренне удивился я. Раз уж даже наверху задумались о вооружении самострелами моего производства, явно стоит серьёзнее отнестись к этому делу. Хотя казалось бы, куда ещё серьёзнее? — Кстати, как там с воеводой, не слышал?

— Говорят, поправляется от ран, — Пожал плечами Мстислав. — Кстати, когда думаешь игру в ногомяч снова учинять? — В глазах купца вновь мелькнули меркантильные искорки.

— Пока не знаю, — Вздохнул я, — Работы уж очень много.

Тем временем погрузка самострелов закончилась и повозки были проведены в полную готовность к отправке. Мстислав рассчитался со мной за очередную партию оружия, после чего неохотно покинул деревню.

Вот уж не ожидал я, что мой продукт вызовет такой ажиотаж. Конечно, я примерно понимаю, с чем связан такой успех. Скорее всего, покупателей зацепила непривычная для этого типа оружия мобильность и практичность, при том, что в мощности он не сильно уступал своим более громоздким конкурентам. А вот стоимость их раза в полтора ниже средней стоимости самострела даже здесь, в России, где это оружие мало кому интересно. И даже при такой стоимости я работаю в огромный плюс, ведь по моим подсчётам себестоимость каждого арбалета примерно в пять раз ниже той, за которую я его продаю.

Я рассчитывал, что хоть по дороге домой смогу побыть наедине со своими мыслями. Однако мои надежды разбились в прах, когда я услышал знакомый басовитый голос главного кузнеца Астафия. Он со своей кузницей без проблем переехал поближе к мануфактуре и уже неплохо отстроился здесь. Не без моей помощи, конечно.

— Барин, постой! — Догоняя меня, пробасил он.

— Слушаю тебя, Астафий, — Я взял себя в руки, хотя факт перетекания единственного выходного дня в рабочий постепенно выводил меня из себя.

— Мастер этот твой, Жак, уж больно много всякого разного заказывает. Тут ему отлей чёрти-что, здесь перекуй! Нет, ежели дело годное, то я только рад, но ведь у меня сегодня крица закончилась и уголь вот-вот весь выйдет! — Широченный в плечах кузнец смешно распылялся и жестикулировал, стараясь донести до меня своё искреннее негодование.

— Успокойся, Астафий. — Совершенно спокойно оборвал его я. — Крица с углëм завтра с Новгорода прибудут, ты же знаешь.

— Так мне теперь что, почти весь день без работы сидеть? — Разочарованно всплеснул руками он.

— Считай я даю тебе выходной, за выслугу лет, — Молодой кузнец задумался, переваривая услышанное и медленно кивнул. — Кстати, как там твои подмастерья?

— Ах, эти обалдуи? Честно, барин, вот те крест — руки у этих мужей как пить дать из задницы растут. Я их до ковки едва ли когда допущу. — Астафий на мгновение задумался, а после продолжил уже заметно тише и уже не так уверенно. — Но знаешь, тот арапчонок, вот он точно не от мира сего. — Мне показалось, что в глазах всегда уверенного в себе кузнеца сверкнуло нечто, напоминающее страх.

— Ты о чём это? — Если мгновение назад я хотел поскорее закончить этот разговор, то сейчас мне стало искренне интересно.

— То, что языка он нашенского не разумеет, это понятно. — Махнул рукой Астафий. — Но вот как этот парень с молотом работает — только подивиться можно! Да у меня отец так в лучшие годы с инструментом не обходился! Чувствует он металл, не иначе. Да ещё в последние дни всю печь мою ругать навадился. Понимаю я его худо, но как понял, мала она, да жара много не даёт. Уж не ведаю, как у них на юге куют, но отец говорил, что уклад самый добрый издревле от туда идёт. — И снова я вношу заметку в свою голову, одну из множества ранее внесённых. Минад, так звали чернокожего парня, он ведь из Персии, если верить работорговцу. А если он знает что-то о доменных печах, значит нужно выжать из этой информации максимум.

— Спасибо, Астафий, ты мне очень полезные вещи донëс. — Я хлопнул по плечу кузнеца, пожимая тому сильную руку. — А к Минаду прислушивайся, он и вправду кузнец толковый.

Хоть день сегодня и выходной, но тянулся он невероятно долго и мучительно. Казалось, сегодня вся деревня говлрила со мной раза три, не меньше. И все на разные темы. В общем, к концу дня голова нещадно гудела и стоило мне опустить её на кровать, как мозг тут же прожал аварийное выключение и я отправился на внеплановую перезагрузку.

Но даже во сне я видел своё бремя, которое я же так опрометчиво взял на себя. Мне снилось многое, от головокружительного успеха, до полного краха. Не помню, сколько раз я просыпался, но когда мне в голову наконец забралась на первый взгляд гениальная идея, я соскочил как ужаленный и с полными безумством глазами влетел в комнату к Максиму.

— Какого хрена, Саня? Если мы не горим и нас не напали, я не встану! — Уверенно заявил он. Впрочем, это не помешало мне самостоятельно поднять бедолагу и уже через минуту мы вдвоём сидели за столом при свете единственной свечки. Я — безумный и заряженный, он — злой и сонный.

— План капкан, Макс! Смотри: в следующем году берём треть всех крестьянских подворий, им передаëм землю на правом берегу, весь скот и всё для хозяйства, проводим аграрную реформу, осваивая и засеивая целину на юге. Таким образом, малая часть, сосредоченная на сельском хозяйстве, формирует колхоз, который кормит производственную массу. — Я, тяжело дыша, опухшими глазами уставился на Максима.

— Это всё чертовски интересно. — Наконец заявил он. — Но напомни мне, почему эта идея не могла подождать до утра?

— Я… — И тут я стал приходить в себя. — Прости, Макс, я не знаю, что со мной. Всё как будто в каком-то тумане.

— Тебе нужно отдохнуть, — Уверенно заявил он. — Езжай в Новгород на неделю, отдхони, проведи пару матчей. Народ соскучился по ногомячу. В конце концов проведи время с Анной.

— Думаешь?

— Я уверен! Да и мне как-то не в кайф третий раз за неделю вот так соскакивать.

— А кто здесь будет всё это разгребать? — Задал я закономерный вопрос.

— Не волнуйся, совет справится, — Подмигнул мне Макс. — Составь список дел, которые нужно закончить на неделе и езжай себе спокойно.

— Да… Да, наверное ты прав. Спасибо, Макс. — Впервые за долгое время я почувствовал какое-то облегчение, как будто душа смогла наконец раскрыться в полной мере.

— И это, — Окликнул меня Максим, когда я уже стоял в дверях его комнаты. — Сестре лейтëхи твоего, Светлане, привет передавай от меня. — Максим смущëнно улыбнулся, а я, глубоко вздохнув, прикрыл массивную дверь. Отдохнуть. Да, пожалуй действительно стоит.

Семь дней отдыха. Семь дней беззаботного существования. Целая неделя. Вот, оказывается, чего мне не хватало всё это время. В понедельник утром я встал привычно рано и, как можно быстрее седлав коня, с глупой и беззаботной улыбкой на лице отправился в город. Мне настолько хотелось побыстрее отрешиться от всей этой монотонной и очень утомляющей работы, что даже завтракал я в седле скромным сухим пайком из походного рациона гвардейцев.

Конечно, двигаться в абсолютном одиночестве я не собирался. Для этого помимо отваги, нужно иметь, наверное, ещё и слабоумие. И пусть уровень преступности в окрестностях Новгорода был относительно низок, это не помешало мне объявить гвардейцам внеплановые учения, в которые главным образом входила организация моего эскорта до города.